Ксения Крейцер - Тёмная порода [litres]

Осторожно, чтобы не потревожить сон Альбы, он поднялся. Перед тем, как покинуть Гарден, ему ещё нужно было кое-что сделать.

Первым делом Сергос поднялся в обсерваторию и собрал всю свою коллекцию камней, которую собирал много лет и собственноручно гранил. Было место, где самоцветы принесут больше пользы.

Потом он спустился в галерею, где висели портреты всей его семьи. Долго-долго стоял напротив портрета деда и мысленно говорил, как говорил бы с ним живым.

О том, что теперь знает, какая она, любовь. О том, что понял, кто он есть и где его дорога. О тёмной руде. О небывалом деле, которое они задумали. Об Альбе, что прекраснее всех на свете. И, глупость это или нет, но ему казалось, что князь Соларс слышит его. И понимает.

Третьей остановкой в его прощальной прогулке было Сердце Гардена.

Весь сад был завален снегом, пруд затянуло ледяной коркой, но в чаще, что начиналась за садом, не было места зиме.

В кругу из цветов и прозрачных кристаллов бил родник. Сила пульсировала в нём, как кровь в живом сердце, и растекалась дальше по всему замку, делая сад Гардена неувядающим, а его живые крепостные стены неприступными. Источник, созданный магией князя Соларса, поддерживал сам себя, питаясь силами стихий, солнца и самоцветных камней, рассыпанных вокруг.

Солнце восходило над Гарденом. Сергос высыпал свои камни в чашу источника. Камни вспыхнули всеми цветами радуги, родник зашипел и забил ещё сильнее, вокруг взвились светлячки. Сила заполнила Сердце Гардена до краёв, расплескалась вокруг.

В ближайшие лет сто князь-маг Гардену не понадобится. Замок справится и сам.

Джарвис провожал взглядом молодого князя и отчего-то знал, что тот уже никогда не вернётся, хотя Сергос утверждал, что они с друзьями отбывают всего-навсего на пару дней.

Перед отъездом в Штольм князь Деннард рассказал Джарвису о своих планах на брак Сергоса и штольмской княжны. Хороший выбор, правильный. Если бы не девица с диковинными глазами. Молодой князь влюблён в неё, и влюблён отчаянно. Такое чувство сметает со своего пути все: и долг, и разум, и страх.

Молодой князь пойдёт за этими глазами на край света, за него, если понадобится, и никакой долг его не остановит.

Но кто Джарвис такой, чтобы замечать то, чего не заметил Великий князь?

Этра. Мир, согретый и обласканный лучами Ульмм, напитанный её Силой и ею же уничтоженный.

Арктус не знал, зачем пришёл сюда. Останки погибшего мира не то зрелище, которое может подарить покой и умиротворение. По крайней мере, не ему. Может быть, Иридис и могла бы отнестись к тому, что осталось от Этры после взрыва Ульмм, безучастно. Предаться созерцанию, оценить величественную красоту естественного хода вещей и пойти своей дорогой.

«Миры рождаются и умирают, так было всегда».

Да, так было всегда. И от осознания этого становится тошно.

Арктус видел Этру живым. Прекрасный мир, пронизанный магией, полный жизни и чудес. Почти все создания, населявшие его, были разумны. Арктусу лично довелось поболтать с мышью, бесплотным духом, драконом и местным учёным мужем, и все они были интересными в своём роде собеседниками. И каждый из них в той или иной степени владел магией, причём способные к высшим её формам использовали свою силу для познания мира, а не для порабощения более слабых. Учёные мужи Этры прознали, что мироздание не ограничивается единственным небосводом, что есть другие миры и их великое множество.

Этра был удивительным миром, развитым и всё время совершенствующимся, он являл собой живую демонстрацию величия Творца. Всё созданное Его волей, от мельчайшей песчинки до подзвёздных миров, было прекрасно, но именно созерцая Этру, Арктус чувствовал это всем своим существом.

А сейчас он смотрел на то, что осталось от Этры, и ярость овладевала им, жгучая, но бессильная и оттого ещё более болезненная.

Когда он шёл сюда, он, конечно, понимал, что увиденное ему не понравится. Но не настолько. Не так.

Арктус ожидал увидеть потухшую звезду и мир, превратившийся в холодную пустыню. Мёртвый, но всё же хранящий память о той жизни, что когда-то в нём была. По крайней мере, те погибшие миры, которые он видел раньше, выглядели именно так.

От Этры же остались только воспоминания да пара камней. Взбесившаяся звезда сожгла дотла твердь мира, обратив её в пыль, и сгинула в собственном пламени. И ужасало не само это облако камней и пыли на месте некогда живого мира. Ужасным было то, что только это облако и осталось. Никаких следов жизни, что здесь была. Никаких признаков смерти, что здесь пировала. Не осталось ни отголоска, ни отблеска магии, бушевавшей здесь.

Ни-че-го.

Мёртвая бесплодная пустота и холодная пыль там, где когда-то сверкала жемчужина Его творений.

«Мы даже не палачи. Мы много хуже – мы толпа, которая безучастно взирает на несправедливую казнь».

Ни во что не вмешиваться. Арктус всегда считал это требование необременительной платой за всё то, что было ему дано. Он знал, что Заповедь Творца непреложна, а нарушившему её нет прощения, и спокойно жил с этим, не задумываясь и не желая знать, почему так.

Когда Максимуса приговорили, Арктус считал, что это справедливо. Всё было правильно ровно до того момента, как Аэтернитас добровольно шагнула в бездну вместе с Мятежником. После этого Арктус потерял покой и только и мечтал о том, чтобы его вернуть.

Но сейчас, когда он смотрел на то, что Максимус пытался предотвратить, и впервые в жизни видел цену невмешательства, он больше не хотел покоя. Он хотел только знать – почему?

Ему было необходимо это знать.

Арктус был не первым, кто посетил руины Этры. Задолго до него здесь побывали эфоры.

– Что произошло?

Глава Совета парил посреди облака пыли и камней и внимательно осматривал белыми глазами каждую песчинку, оставшуюся от сгинувшего мира.

– Он не родился, Великий.

– Это я и сам вижу. Почему?

– Всё шло, как надо. Ульмм своей трансформацией высвободила колоссальную энергию, Этра отдал накопленную жизненную силу до последней капли.

– И?

– Силы не хватило, чтобы он родился.

– Почему? – повторил свой вопрос Великий эфор.

– Переход, который создали Смотрители. Мы не разрушили его до конца. Осталась нить, она бы не могла выдержать никого из созданий Этры, и мы не обратили на неё внимания. Сила утекла по ней.

– Вопиющая неосмотрительность, брат мой.

– Мы подоспели в последний момент, Великий, времени было мало, – эфор оглядел своих собратьев. – Мы думали, что сделали достаточно. Мы ошиблись.

– В итоге мы потеряли двоих Смотрителей и живой мир, который готов был породить третьего, – глава эфората на мгновение прикрыл глаза. – Три Смотрителя и мир.