Ирина Н.Левина - Остров «Иллюзия»

– Ты мне надоела.

Аша возвращался в пещеру. «За что?»…знаю, за что.

Мерзость. Предатель. Сколько ещё раз ты будешь предавать её? Сначала живую, а теперь и мертвую?» Он шел по линии прибоя. Ноги вязли в песке. «Пустыня. Пустыня. Кто сказал, что в пустыне можно делать все, что угодно? Ха! Весело».

Костер горел на влажном Сашином лице. «Мамочка, Анечка… Ничего, ничего. Это фантомные боли. Отболело то, чего нет. Господи, благодарю», – Саша жестоко комкала газету и плакала в неё.

Со стен его дома на него смотрели черти. А он смотрел на Луну и лунную дорожку застывшим перед надвигающимся сумасшествием взглядом. «Голи, какое чудное бинди у тебя сегодня. А по этой дорожке я дойду до тебя через океан? Оставила меня. Оставила меня. Будь всё проклято». В следующий момент был открыт контейнер. Аша брал пепел и втирал в своё тело.

ГЛАВА 16

МОЛИЛИСЬ ЛИ ТЫ НА НОЧЬ, ДЕЗДЕМОНА?

Утреннее солнце озарило витую раковину, оставленную на сером камне. Ветер, пролетая, сыграл на ней что-то незатейливое. Потом зашелестел сухими ветками на крыше навеса, поднял и унес газетный мятый лист, осушил влагу и сдул пепел с лиц.

Аша лежал на полу пещеры. Он только что уснул. Ему снилось, что по небу в Божественной колеснице летит Равана, и Аша понимал, что это он: усатый и волосатый управлял своим волшебным золотым кораблём. В дальнем углу колесницы прижавшись к стене, сидела Сита в оранжевом спасательном жилете и вместо колец и перстней бросала на землю ракушки и повторяла: «Убей в себе Равану. Убей в себе Равану».

Саша тоже уснула только к утру. Её сон был тяжел и мучителен. В своем сне она, схватившись за мелкую дощечку, болталась в огромном океане и, казалось бы, спасенная, ждала, откуда вперед к ней придёт смерть: это будут зубы акулы или она захлебнется горькой океанской водой.

Саша проснулась на песке возле догорающего костра с зажатым карандашом в руке. «Это был только сон. Это был только сон. А то, что я вчера говорила, и что случилось потом… лучше бы это тоже был сон». Подниматься не хотелось, но какой-то острый камень так впивался в спину, что не давал ей дальше лежать. Саша встала и вся в песке и прилипших мелких камешках пошла к океану принимать водные процедуры.

Она смотрела на свое отражение в воде, морщила нос, разглядывала рваную одежду, сдирала пузырящуюся от солнечных ожогов кожу с рук.

«Никчемная. Даже на необитаемом острове, где нет никакого выбора, выбирают не меня. Не меня. Ничтожество».

На завтрак она рвала зубами сушеную рыбу. Во рту было пресно, на душе пусто. Нажевавшись рыбы, она подняла раковину, и над островом пролетел сигнал несущегося поезда. Потом плач, стоны и безумный смех, попавшего под этот поезд. Она играла всё громче и громче, пытаясь заглушить чувства голода и стыда. За этим занятием Саша не заметила, как пролетело время. Как вдруг сквозь оглушительные звуки своего инструмента она услышала львиный рев:

– Алекс! Алекс!

На вершине каменистого пригорка стоял Аша. Распущенные черные волосы и борода развевались по ветру. Он кричал что-то на хинди, пытаясь перекрыть звук раковины, и бил себя кулаком в грудь.

Саша понимала только отдельные слова: « тэра, мэра, хам, кесэ, уске», но вместе их связать не могла. Она представляла, что он может кричать: «За каким Лешим я подарил тебе эту раковину?! Она выносит мне мозг! Я как будто живу в ашраме, где постоянно молятся!» Саша отняла раковину от губ и крикнула ему по-русски: «Эй, Борей! Что ты там кричишь со своего пьедестала?!»

В ответ Аша яростно шагнул на неё. Саша вскочила и побежала прятаться в лес. Последняя его реплика, которую она услышала, была на английском: «Играй громче!»

Она бежала, но понимала, что никто за ней не гонится, и, если он захочет, то всё равно её найдет.

А чего она боялась? Увидеть его злое лицо, обращенное к ней? Неужели это гнало её в лес? Неужели страх перед ним заставил её лезть в кусты с какими-то огромными шипами? Она шла на колючки, заходила всё дальше в этот куст, и они ранили друг друга. Куст трещал и ломался. И за устроенный ему ад наполнял её раны ядом. Но она ничего не замечала и не чувствовала. Когда же ветки и колючки совсем обхватили её, вцепились мертвой хваткой в тело и остатки одежды, она встала и начала грозить ему. «У, доминантный самец! Как страшно! Напугал! Всё-то он понял! Все-то мои секреты разгадал! Да я тебя не боюсь! Просто мне стыдно смотреть тебе в глаза. Да! Хочу! Всё хочу! Боже мой, как мне пережить этот день? Зачем я?!.. залезла в эти кусты». Вдруг в глазах потемнело, тело покрылось холодным потом, начали неметь пальцы. «Что это со мной?» Саша посмотрела на руки. На них красная кровь мешалась с белым молочком от сломанных листьев и шипов. «Твоя кровь течет по моим рукам, но ведь и моя течет по твоим веткам. Зачем же ты меня ещё наказываешь?» Страх вытащил её из куста и довел до ручья. Саша упала перед ним на колени и опустила в него руки. «Ты всё так же холоден, мой друг». Кровь не унималась даже от ледяной воды, продолжала сочиться. Запел желудок, подступало сильное чувство голода. «Зачем всё это? Все эти мучения. Жилет он на меня надел. Отмучилась бы и к стороне. Сейчас сидит дома и жарит себе перепелов. Индус – обманщик. Какой ты индус! Индусы – вегетарианцы. Только почему такие толстые. Я скорее индус! Потому что я ем фрукты и ягоды. Вот эти, например. Это яркие и красивые есть нельзя. Они ядовитые. И чем красивее, тем ядовитей, подлецы. А некрасивые, черные, есть можно. Некрасивое вообще нужно есть. А отравлюсь и черт со мной. Жрать так хочется, а эта рыба уже не лезет. Если на вкус понравятся, буду есть». Саша сорвала горсть черных ягод и отправила в рот. «Мм, как черноплодка. Значит, съедобные». Из широких листьев, растущих по берегу ручья, она свернула кульки и стала жадно собирать и есть ягоды. Ягод здесь было много. Они веселой россыпью бежали по обоим берегам. Одну горсть Саша бросала в рот, другую отправляла в кулёк.

Она долго ходила вдоль берега, иногда присаживалась, отдыхала и размышляла: «Я больше не выйду из этого леса. Стыдно. Загнала себя в угол. Унизительно. А он тоже хорош. В сказке чудовище превращается в принца, а в жизни принц превратился в чудовище? Боже мой, что я разбудила. Аня, почему я не скучаю по тебе? Я отвратительная мать. Убить меня».

С такими думами она добрела до пещеры.

«Вот она, комната страха. Что ты прячешь в себе? Какие демоны бродят по твоим закоулкам?» Она осторожно заглянула внутрь и на удивление обнаружила идущий из глубины пещеры свет. Сама пещера оказалась достаточно обширной, а свет шел откуда-то справа, из-за поворота. Вместо каменного пола перед Сашей была водная поверхность. «Как мы не провалились сюда в прошлый раз?» Вдруг она услышала шаги и кашель. Кроме Аши ходить и кашлять там было некому. «Так вот откуда свет. Что он там ищет? Меня!! Он ищет меня!!» Шаги приближались, и пещера всё больше стала озаряться светом. И тут Саша увидела, что все стены просто испещрены надписями. На стенах пещеры плотным узором лежали буквы из деванагари. «Какая-то жуткая красота».