Ирина Н.Левина - Остров «Иллюзия»

Саша смотрела на своё отражение и не узнавала себя. «Эти отросшие до плеч волосы я видела и вчера, но почему сейчас это красиво? И то, как я исхудала, я чувствую давно, но почему сейчас это красиво? И эти загорелые руки, и обветренные щеки, и этот сарафан… да пусть он блестит».

– Алекс! Это Вы?! Почему с Вас раньше эти штаны не свалились?!

Услышав его крик и смех, она испугалась и села на корточки. Шлепнулась прямо в воду. Получилось глупо. И опять стыдливые мысли побежали в голове: «Не можешь преодолеть прибой – сиди и любуйся им. Это я к чему?»

– Вы сейчас пойдете плавать?

– Да, а что?

– Я пойду с Вами.

– Вам будет скучно.

– Не скучнее, чем здесь.

Она встала, выжала юбку и зашлепала по воде к плоту.

– А мне все равно, – игриво произнес Аша, поглядывая на неё поверх солнцезащитных очков.

По зеркальной глади океана плыли неразделимо два плота: один пытался уловить своим шуршащим целлофановым парусом лёгкий бриз, второй, будучи отражением первого, время от времени покрывался мурашками легкой дрожи при каждом волнении воды. Бамбуковая мачта скрипела. Весло в руках гребца деликатно булькало, совершая свою работу. По палубе, беззаботно позвякивая на ребрах бамбуковых стеблей, гуляла пустая жестяная банка. Пассажирка смотрелась на себя в океан. Заглядывая ей через плечо, Аша тоже смотрел.

– Я вот что придумала, – произнесла она, – вот я сверху гляжу на своё отражение. А что, если я – тоже чьё-то отражение. И кто-то смотрит на меня сейчас сверху и отражается во мне… И вообще всё это – отражение чего-то. И как моё отражение не может видеть меня, хотя и смотрит мне прямо в глаза, так и я не могу видеть этот горний мир. Как тебе моя мысль?

– Отдаёт плагиатом. Где-то я это уже слышал, по-моему.

– Правда? Мог бы и не говорить.

– А зачем себя обманывать?

Плот двигался по знакомому маршруту. Перед глазами проплывал неизменный береговой пейзаж: бесцветный песок, густые темные заросли в глубине и, наконец, выросшие из воды серые отвесные скалы. Аша вспомнил их первое путешествие, свои страхи и размышления. Вспомнил, как о каменные глыбы бились волны, и как он был готов биться вместе с ними об этот камень. И вот опять у него в руках весло, а она сидит на плоту. И они опять куда-то плывут вдвоем.

Впереди виднелся каменный слон, и Аша, как и в прошлый раз, направил плот под его впалое брюхо. Солнечная сеть, как и прежде, колыхалась по стенам грота. Тошнота и удушье безысходности вдруг подступили к горлу.

«Вот мы и приплыли, моя дорогая Алекс, в нашу точку невозврата. Сейчас тебе опять захочется спеть свою русскую мантру, и круг замкнется. И начнется новый круг? Новый виток спирали? Или что? Что будет?».

– Мы были здесь примерно 9 месяцев назад. Помнишь, ты пела здесь русскую мантру?

– Колыбельную.

– Спой, пожалуйста, ещё.

– Правда? Вам она тоже понравилась? Я когда её пела в нашей компании, мне кричали: «Браво, Саша!»

– Что значит «Саша»?

– Это Вы здесь меня окрестили Алекс. А дома меня зовут Саша. Ой, как давно я не слышала своего имени. Са-ша!

«Аша, аша», – повторило эхо. Оба затихли от такого сюрприза.

– Петь?

– Пой.

Саша запела и ко второму куплету стала поражаться работе своего мозга: он одновременно умудрялся вспоминать текст песни и размышлять над мыслью о том, как два их имени чудесным образом слились в одном, будто остров сам начинал опровергать теорию, что между ними нет ничего общего. «Не надо, Остров, зачем ты играешь со мной такую жестокую шутку?»

В колыбельной было много куплетов, и Саша удивлялась, что он слушает и не останавливает её. А он и не мог её остановить, потому что забылся. За эти семь неторопливых куплетов перед ним проходила его короткая островная жизнь. Его жизнь, которая будет и дальше продолжаться здесь: среди привычных уже, но все равно чужих мест, рядом с этой чужой женщиной, которая поёт так просто и так неприкрыто и обаятельно выражает себя в пении, что не знаешь, куда от этого деться, и непроизвольно начинаешь брать вместе с ней дыхание …

Песня закончилась, Саша замолчала. Она ждала, что он что-нибудь скажет. Как-то оценит её пение или ситуацию… Без комментариев Аша снова окунул весло в воду, и плот начал путь из грота.

– А Вы сёрфингом когда-нибудь занимались?

– Было дело. Но предпочитаю дайвинг. Вот здесь и остановимся. Тихое место. Скала не дает ветру взволновать море, и глубина хорошая.

ГЛАВА 2

ПРЫЖОК

Аша плавал вокруг плота.

– Прыгайте сюда.

– Вы все-таки решили от меня избавиться.

– Жить возле моря и не уметь плавать – это смешно. Или Вы мне не доверяете?

– Здесь глубоко. Страшно.

– А кому не страшно? Впрочем, как хотите.

– Хочу. А если что… Вы меня?..

– Спасу, спасу. Я же Ваш Ангел хранитель.

Саша осторожно сползла в воду. А когда её одежда намокла, она поняла, что видит Аша, если там, под водой, смотрит на неё. От смущения она свела локти, поджала колени и, вцепившись в края плота, повисла на нем, как улитка над океанской бездной.

«Ах ты акула сухопутная. Все-таки выманил».

Аша подплыл к ней и заглянул в широко открытые глаза:

– Что? Страх сковал? Успокойте дыхание, вдохните глубже, и ныряем.

«А пошло бы оно всё к такой-то бабушке», – решила Саша и разжала пальцы. Они вдохнули в унисон, Аша крепко взял её за руку и повлек за собой.

Саша открыла глаза, и свободной рукой быстрее зажала нос, чтобы не вдохнуть от страха. Вокруг была мутная бутылочного цвета вода, а не прозрачность и веселье красок, которые она ожидала увидеть. Бездна гипнотизировала мерным движением взвеси. Ощущалось чьё-то тайное присутствие, и от этого сердце сжималось и билось как в тисках. Аша всё так же крепко держал её за руку и вел вниз.

По ту сторону водной глади этот мир ей казался таким затейливым, вызывал любопытство и желание познать, но когда она столкнулась с ним лицом к лицу, она не приняла его. Угнетали тишина и невозможность сделать вдох тогда, когда хочется. Это был не её мир. «Не тяни меня туда, не тяни». Как уж эти мысли передались ему, но он отпустил её руку. И в эту секунду, потеряв контроль над ситуацией и своим телом, она начала двигаться в какой-то безумной хореографии и заваливаться на спину. Пузыри воздуха полетели вверх к мутному желтому пятну. «Солнце», – поняла Саша. «А я? Я тоже хочу к Солнцу. Я не хочу вниз». В спину её уперлась сильная рука и начала выталкивать наверх.

«Успей, успей поднять меня».

Она летела на свет и во время этого полета испытывала странное переживание: мозг и тело её умирали, а с последними пузырями воздуха в ушах стихли гулкие удары сердца, и в голове стало светло и пусто. Она верила, что он успеет её поднять. И ждала. Это состояние между ужасом и ожиданием чуда было сродни счастью, а может, и счастьем самим. И когда вода на её лице расступилась, она сделала вдох. Оттого, что он был резкий и глубокий, боль прорезала горло и грудь. Но это было освобождение, прорыв сквозь пространство и время, туда, где пространство не простиралось, и время не длилось, а был только свет, который больно ударил по глазам и стал единственной реальностью.