Тиана Тон - Только ты

– Матакар, – обратился вожак, – я тебе доверяю, как себе. Стереги этого пройдоху, не смыкая глаз. Я пока никак не могу решить, как поступить с ним.

– Сделаю! – согласился орши.

Судя по звукам, все разошлись, и наступила тишина. Только стражник копошился близ отверстия в яму. Он громко сопел и шлёпал губами.

– Эй, Матакар! – крикнул Ирим, вставая на носочки. Он опирался вытянутыми руками о шершавую стену и дрожал. Нет, ему не было холодно. Злость и боль, захватили элли.

– Чего тебе? – прорычали сверху.

– Дай воды, рану смочить нужно, – попросил Ирим.

– Не положено.

– Чего тебе там не положено? А если я заболею и умру, тебе будет положено? – спорил элли с орши.

Некоторое время было тихо. Видимо до охраняющего туго доходил смысл сказанного. Потом уже раздались шаги в одну сторону и тут же обратно. Потолок чуть сдвинули, и на тонкой верёвочке спустили маленький глиняный кувшин, в котором было воды лишь на пару глотков. Его прикрывал крупный листок подорожника. Видимо Матакар после долгих раздумий решил, что не стоит судьбу испытывать, оставив элли без питья, и в то же время, не стоит пленнику давать много воды.

– Да уж! – усмехнулся Ирим. – По жадности, ты видимо занимаешь первое место в отряде. Или боишься, что я много выпью и ещё больше напружу? А, Матакар? Не переживай, я не умею плавать.

– Молчать! – рявкнул орши и запыхтел ещё громче.

– Молчу! – согласился элли. Он оторвал манжету от туники, после чего прополоскал рану на руке. Предварительно приложив подорожник, мужчина перевязал тонкое кровоточащее запястье.

– Слышишь, Матакар, я рану промыл, чтоб не заразиться у вас тут чем. Вы ж не моетесь совсем, – орал Ирим. Ему нравилось дразнить глупых негодяев, которые может, и были умны, но не понимали, как своими способностями распорядиться. – О, скажи, а почему вы не моетесь? Воды кругом много, а вы как чушки.

– Заткнись, а то я тебя утихомирю? – пообещал орши. Он вдруг заговорил странно спокойным тоном, если не сказать больше – дружелюбным.

– Серьёзно? А как ты это сделаешь? Ко мне спустишься? Или я к тебе поднимусь?

– Узнаешь.

– Ну чего ты, я совсем не возражаю, если ты у меня погостишь. Не стесняйся. Только помойся вначале. А то моя хижина провоняет от тебя, а тут и своих запахов хватает.

– Я тебя убью! – пообещал Матакар.

– А Зодон разрешил?

Орши молчал, притих и Ирим. Он сам не понимал, что даст ему, если он выведет стражника из себя. Может, просто от досады решил хоть так, но отыграться на одном тупом верзиле. В голове тревожно пульсировала только одна мысль, спастись любой ценой. Нужно бежать, и как можно скорее.

Прошло пять дней, с тех пор как Ирим совершил попытку бегства. Кирма не находила себе места. Её возлюбленный больше к ней не приходил. Девчонка от отчаяния не знала что думать.

«Неужели он меня обманул? Просто предал или пошутил, как он умеет, а сам и думать забыл. Что мне теперь делать? Как поступить?»

Дуворка каждый день ждала Ирима до утра в лесу вместе с Яксом. Спала она на хворосте под Олиствой, а потом и вовсе перебралась в берлогу к питомцу. Девушка осунулась и побледнела. Пропали из её глаз прежние блеск и воинственность. Постепенно и жажда жизни притуплялась. Кирма тосковала по поцелуям и ласкам любимого мужчины. Ей хотелось обнять его, прижать к себе, и стать его суженой, только бы он не покидал её уже никогда. Девушка в ту же секунду была готова за ним уйти, хоть на край Земли, только бы он предстал перед ней живой и невредимый, улыбнулся и подарил цветок. Всё на свете она была готова отдать за то, чтобы видеть бирюзу насмешливых глаз. Образ Ирима следовал за ней всюду, куда бы она ни направлялась. Однажды Кирма всё же отправилась к элли, но не дошла. Во-первых: спуск занял много времени, а во-вторых: остановило то, что нечего было сказать и спросить.

Дома дела обстояли не лучше. Мать не разговаривала с ней и даже не пускала в дом. Девчонка перебралась из леса и временно разместилась у соседки. Они не раз вместе разделывали туши овец и немного дружили. Кирма была удручена и напугана поведением Жионы. Она не ожидала, что мать не примет и не поймёт её решения.

«Неужели мне придётся выйти замуж за этого Рагимна? – спрашивала Кирма саму себя. – Нужно будет жить в снегах и сугробах, и ходить босиком. Нет! Я не смогу и не вынесу этого. Лучше умереть, чем уступить отцу».

Как-то раз Кирма решилась и подошла к матери. Дочь ухватила её за руку и развернула к себе лицом.

– Мам, почему ты не любишь меня? Зачем ты так со мной? – спросила девушка. Она заглядывала в родные глаза, но не находила в них ответы на свои вопросы. Жиона не выказывала своих чувств никогда и никому. За это её уважали в племени и часто приходили за советами и помощью.

– Люблю! – ответила мать и ушла.

– Что же это за любовь такая? – крикнула дуворка вслед удаляющейся матери. Но ответа так и не получила.

«Любовь! Все говорят, что любят, но бросают меня. Может, на мне какое заклятие? Вот и колечко потеряла, – а это плохой знак. Найти не могу, как и своё счастье, – подумала Кирма. – И не спросишь ни у кого. Может, кто видел, нашёл. Как и про судьбу. Не спросишь ни у кого, где её искать».

Кирма отрешённо взялась за привычные дела, только всё валилось из рук. Ей слышался голос Ирима. Девчонка сердцем чувствовала, что ему плохо. И от этого кручинилась ещё пуще. Кирма перестала питаться и спать, а часами сидела у реки и смотрела на круги, расходившиеся по зеркальной поверхности. У берега юркие рыбки хватали мелких червяков, плавающих в заводи. Лягушки глотали комаров и возились в камышах. Белки сновали с ветки на ветку, птицы трелью оглашали округу, а она тосковала. Так тосковала, что её грусть передавалась Ириму.

***

Элли в это время пытался составить план нового побега, да только на ум ничего не приходило. В голове будто варилась каша, причём на огне, от которого вспотел лоб. Может, рана воспалилась, и начался жар? А возможно от переживаний. Он слушал вопли орши, но не желал на них отвечать. Ирим хотел, чтобы его оставили в покое, чтобы хоть немного отлежаться и обдумать плачевное положение.

– Эй, ты живой там?

Тишина.

– Чего молчишь? Отвечай! – злился Матакар и пыхтел возле ямы.

Тишина.

– Я спущусь сейчас и сдеру с тебя шкуру.

Тишину нарушило шуршание настила. Сдвинув его в сторону, орши просунул в щель свою устрашающую огромную голову.

– Отвечай, когда с тобой разговаривают, глупый элли! – проревел он, но ответа не услышал. – Ты там спишь что ли?

– Уснёшь с тобой, – пробормотал Ирим. – Чего надо? Что пристал?

– Это я пристал? – Озадачился Матакар и почесал грязным пальцем подбородок.

– Ну, не я же, – парировал Ирим. Пленник сидел, подобрав колени, и уткнувшись в них носом.