Петр Ингвин - Ольф. Книга четвертая

Сидоров-старший опустил лицо, кусание губ и играющие желваки сопровождали работу мысли.

И тут произошло невозможное. Сын-старшеклассник опустил взгляд и процедил:

– Мама, хватит. Под сиденьем было мое.

В телерепортажах это называют эффектом разорвавшейся бомбы. Двор погрузился в тишину. Только на соседней улице кто-то стучал молотком, и где-то лаяла собака.

Роза Марковна сокрушенно опустила руки.

– Э-э… да? Масик, кто же знал? – Она с минуту помолчала, что явилось событием одного ряда с Тунгусским метеоритом и зарождением жизни на Земле. – Вот так, мальчик вырос, а родная мама не заметила. Одно слово – сын своего отца. Чего встали, когда на улице такой зусман, идите ужинать, жидкое стынет.

Окно захлопнулось.

Бурно обсуждая новости, зрители потянулись по домам. Сидоров-старший, прежде чем двинуться, шепнул младшему:

– Спасибо.

Сын на миг замер, глаза расчетливо сощурились.

– Сочтемся, пап. – Сидоров-младший любовно погладил блестящий борт источника конфликта. – Надеюсь, в этой теперь м о е й машине такого больше не повторится?»

В прежнем рассказе Маша нашла «измену во спасение». Что найдет в этом, который тоже об измене?

Дочитав, она подняла на меня глаза:

– Скажи что-нибудь по-одесски.

– Не умею.

– У тебя герои так разговаривают!

– То герои, а то я. Автор должен знать, о чем пишет, но ему не обязательно перевоплощаться в героя и думать или говорить как он. У героя своя жизнь, от автора требуется только достоверность. К достоверности претензии есть?

– Но нельзя придумать такой живой и сочный язык! Некоторые выражения я слышала в кино!

– Я читал рассказы Бабеля, захотелось написать что-то столь же колоритное. Большинство нужных слов взято из кино и литературы, недостающие фразы составлены из других местечковых выражений, несколько слов придуманы в соответствующем ключе. Главная героиня, Роза Марковна, могла работать, к примеру, учительницей или библиотекарем, и псевдоодессизмы, вытащенные из Маркеса и Кортасара, в ее речи смотрятся органично. Еще вставлена пара исторических фактов, и получился рассказ про Одессу, в которой я никогда не бывал.

– Круто. А почему тема опять про ложь во спасение?

Надо же. Когда я писал, об этом не думал. История была о женщине, привыкшей из всего извлекать выгоду, о муже-изменщике и о сынке – истинном сыне своей матери. А непредвзятый читатель увидел жертвенность сына, пусть и за определенные «плюшки», но спасшего родного отца и, тем самым, семью.

– Тема жертвенности и помощи ближнему неисчерпаема, – сказал я. – Сколько о ней ни говори, всегда найдется, что сказать еще.

Маша подняла бокал, где оставалась пара глотков:

– За успех и взаимопомощь!

Я поддержал.

О чем бы мы ни говорили, разговор упорно сползал на тему помощи. Наверное, это знак свыше. Сейчас или никогда. В салоне мне показали некоторые профессиональные секретики, о которых я бы никогда не догадался сам. Пусть мне открылись не все тайны профессии, но полученного опыта было достаточно, чтобы чувствовать себя подкованным в вопросе.

– Маша. – Я отвел глаза и прокашлялся. – Если понадобится помощь как в прошлый раз…. ну, когда с ушибленными пальцами… Обращайся. Я узнал, как это делать правильно.

– Ты и тогда сделал просто божественно. Нет-нет, я не отказываюсь. Конечно же, я согласна. Сама хотела напроситься, но не знала, как подступиться. Вопрос такой деликатный, а ты бываешь такой суровый и неприступный, просто дрожь берет, и мне казалось, что при повторной просьбе пошлешь меня далеко и навсегда. А чтобы помочь в твоей вечной проблеме с финансами, я рассказала приятельницам на работе, что у моего брата невероятно легкая рука, и нашла тебе двух клиенток. Оплата, конечно, будет в разы меньше, чем если бы они сходили к известному специалисту, но выше, чем за твое виртуальное репетиторство. И ездить, кстати, тоже никуда не надо, к тебе сами приедут. Со второго раза плату можно поднять, достойный труд должен оплачиваться достойно. Написать, что ты согласен?

Она взяла в руки телефон и включила.

Отказаться от такого предложения?! Естественно, я кивнул. Работа в салоне у Любы-номер-два отменяется, туда больше незачем ходить, кроме как к хозяйке для снятия напряжения. Возможно, визиты к хозяйке в планах останутся, но предложенную ей работу вычеркиваем, она подразумевает оформление и ответственность, и, когда дело дойдет до свадьбы, «сухим из воды» мне не выйти. Утаивание – тоже ложь, и если что-то выплывет, Люба не простит. Лучший выход – не лезть туда, откуда не выбраться, просчитывать каждый шаг и не допускать ситуаций, от которых останется нечто более весомое, чем слова. Мои слова против чужих слов – итог в мою пользу, Люба поверит мне, а не кому-то постороннему. Любить – значит, верить.

– Будешь безалкогольное вино? – спросила Маша.

– За что хочешь выпить?

– Для начала укрепим прежний тост.

– «За взаимопомощь»? Давай. И за то, чтобы у нас всегда все получалось.

Маша обернулась к выходу из ниши в центральный зал:

– Официант!

По пути домой я попросил остановить у магазина с отделом парфюмерии. Маша со своими голыми ногами осталась в такси с работавшей печкой, а я приобрел более профессиональную бритву с запасом лезвий, дорогой прозрачный гель для бритья и рекомендованный в салоне увлажняющий крем. Если мое новоявленное хобби превращается в бизнес, к делу следует подойти основательно.

Совмещать приятное с полезным – лучшее дело на свете.

«И на Маше», – хихикнув, напомнила память.

«И не только», – добавило подсознание, облизываясь в предвкушении.

Вечером Маше надо идти на работу, до срока оставалось больше трех часов, но мне не терпелось. К «помощи» я приступил сразу, как мы вернулись. Машу я известил об этом в прихожей, запирая дверь:

– Если готова, можно сейчас.

– Хорошо.

Просто и буднично. Ничего личного и стыдного. Обычная помощь. Маша включила набираться воду в ванной и ушла переодеваться, я снял костюм, с которым теперь столько связано, и вернул в шкаф – дожидаться следующего парадного выхода. Если не случится новых чудес, это будет день свадьбы. День, когда прошлое останется в прошлом.

До этого дня далеко, целых полгода. Я снова достал костюм и понюхал брюки. Они пахли женскими духами. Запах был нежным, сладковатым, мягко обволакивающим. Надо его запомнить. Маша сказала – «подруга». Из ее подруг мне известна только Даша, собирательница острых ощущений и любительница людей творческих профессий. Оба факта намекали, что в ресторане могла быть она. Я представил Дашу под столом. Картинка рисовалась приятной, но расплывчатой – перед глазами стояло лицо Маши. Ее взгляд. Внимательное разглядывание меня, ее волей отправляемого в небеса. Ее приоткрытые губы и язык. Маша сказала – «взаимопомощь». Отблагодарив неописуемым способом, она подталкивала меня к ответной благодарности, и у нее получилось. Сейчас я шел помогать ей. Так сказать, ответная услуга. Понимала ли Маша, что «услуга» желанна и воспринимается не трудом, а блаженством? Надеюсь, что нет. Пусть Маша по-прежнему воспринимает меня нелюдимым ханжой-домоседом, повернутом мозгами на правильности. Так лучше для всех.