Александр Харитонов - Чердак с обратной стороны дома

Он лично встретил меня у ворот, сказав, что все уже собрались, и я пришёл в самый раз. Я сообразил, что дядя сейчас не только оказывает мне уважение, как впервые пришедшему на его праздник души и тела, но и для соответствующего инструктажа.

– Что это у тебя в пакете? – спросил он, взглянув на него.

– Коньяк, – ответил я. – Три пузыря.

– Небось, всю стипендию потратил? Уважаю – не жадина. Правильно тебя отец с матерью воспитали: в чужие гости со своим пустом не ходят.

– Вообще-то об этом я впервые от тебя услышал. Мне тогда пять лет было. Помнишь, ты…

Но он не дал мне договорить и по-отечески обнял меня:

– Славян, мне стыдно тебе признаться, но все мои отгулы всегда проходят за мой счёт. Извини, что никогда не говорил тебе об этом.

– Дядян, ты миллионер, что ли? – изумился я, осознавая, в какую копеечку обходились моему родственнику эти мероприятия и, имея в виду, конечно же, не рублёвого миллионера.

– Скажу так: у меня порой находятся для этого некоторые суммы, – он увильнул от ответа и перешёл к делу, сразу же сказав, чтобы я никого не стеснялся и вёл себя так, как подобает себя вести его родному племяннику.

Пока мы тихонечко шли от ворот к дверям дома, дядя сообщил мне, что помимо нас с ним и его последней пассии Каталины сегодня у него будет гостить не очень много народа, всего двенадцать человек, о чём я уже примерно догадался по количеству автомашин, стоящих во дворе. Из двенадцати – четыре мужчины: два из силовых ведомств и два бизнесмена. Из восьми женщин – три художника, два дизайнера, юрист, пианистка и поэтесса. Половина женщин замужем, но это просто для информации. Своё внимание можно обратить на Олесю и на Марину. Они не только моего возраста – на два-три года всего и постарше-то, но ещё и незамужние, и вообще, во всех отношениях приятные особы, к тому же, будущие перспективные художники – есть в них изюминки, есть полёт мысли, есть трудолюбие и уважаемое упорство.

– Как сватаешь, – улыбнулся я. – Причём сразу обеих.

– Да уж, это не твои сопливые студентки – однокурсница с второкурсницей. Тебе ещё два года учиться и в армии отслуживать, а потом работу достойную нужно искать. То есть, ты ещё не скоро свой первый аванс получишь, а они уже зарабатывают, – и квартиры, и машины имеют, – заметил он и продолжил: – И последнее: в моём доме главный только я. Все остальные гости равны, и все друг друга называют по именам, невзирая на возраст. Вот и вся моя демократия. А теперь пошли знакомиться и гулять!

Гуляли мы замечательно: пели, плясали, развлекались, как умели и веселились, как могли. Алла виртуозничала на рояле, Виктор на баяне, Олег на гитаре, Андрей выдавал пародии и заливал анекдоты похлеще, чем предлагает телевидение. Саша показывал фокусы, заставляющие чувствовать себя полным простофилей, Катя вышибла классический степ, Люба отмочила нечто залихватское, – не знаю, как и назвать, типа русско-цыганское, плюс Мулен Руж. Марина, Галя и Лена исполнили эстрадные, а Олеся народную песню. А какие свои «стихушки-хохотушки» преподнесла Инна, и как она их читала, нужно рассказывать отдельно. Кроме того, всех дядиных гостей связывала любовь к изобразительному искусству. Они и сами рисовали и других ценить умели, о чём мне нашептал дядя по ходу дела в качестве дополнительной информации.

Я смотрел на всё это и не понимал, почему мой отец называл дядины отгулы попойками. Я не замечал, чтобы его гости налегали на спиртное, но зато я видел самый, что ни на есть концерт, из специально приготовленных номеров – каждый показывал, что умел. Я видел всех этих людей первый раз в жизни, но мне было достаточно уютно среди них. Хотя интуитивная настороженность к чужим людям во мне и присутствовала (отрицать не стану), но уверенность, что я попал в круг интеллигентов, отдыхающих в своё удовольствие и не могущих не только мне, но и вообще кому-либо причинить какое-то зло, меня не оставляла. Даже тот молодёжный клуб, по моим понятиям более-менее цивильный и безопасный, куда я обычно ходил, таил в себе намного больше неожиданностей, чем этот дядин отгул.

«А, может быть, всё ещё впереди?» – думал я, опять вспоминая канкан полуголых девиц и дым коромыслом, увиденный мной у дяди из-за пальмы в августе 2003-го года, хотя та гулянка, как я уже упоминал, была больше похожа на свадьбу, чем всё на ту же попойку. «Пожалуй, хватит мне выпивать, – в итоге решил я. – Надо присмотреться к людям».

А, собственно, на тот момент присматриваться не было никакой необходимости, поскольку уже через полчаса после знакомства с дядиными гостями, я понял, на кого пал мой выбор.

Олеся и Марина «сосватанные» мне дядей, если я сейчас не обманываюсь в своём выводе, тоже были из числа новичков, как и я, но ко мне все присутствующие гости относились как к дядиному племяннику – нейтрально. А девушек словно прощупывали: что они есть такое? Достойны ли они здесь находиться? Но их прощупывали по-доброму, как новых родственников, появившихся у семьи со старыми традициями.

Эта Олеся и эта Марина, хотя, по дядиному выражению, и были во всех отношениях приятными особами, но как-то не отметились в моей сердечной графе теми острыми галочками, какой отметилась в ней Катя. Она не то, чтобы зацепила меня своей привлекательной внешностью и потом своим убойным степом, – она заарканила меня чем-то совершенно необъяснимым и непонятным мне. Разумеется, я уже влюблялся, и не один раз, но то, что я испытывал сейчас, было нисколько не похоже на то, что я испытывал ранее. Я усердно старался не обращать на неё внимания, но всё время ловил себя на том, что выискиваю её взглядом, и когда я вдруг сталкивался с Катей глаза в глаза, то сразу же делал вид, что это произошло случайно, и отворачивался в сторону.

Вскоре дядя вызвал меня покурить в вестибюль и сказал:

– Славян, выбрось её из головы. Я понимаю, что тебе импонирует эта красивая женщина, но здесь есть и другие интересные дамы.

Я молчал. Скрывать от него свой интерес к Кате, изображать удивление и спрашивать, мол, о ком это он мне сейчас говорит? – пустышка: опытный дядин глаз не обманешь.

– Славян, Несмотря на свою молодость, она баба жизнью битая. Ты в сравнении с ней как Моська со Слоном, прости за прямоту.

Я по-прежнему не отвечал ему, и дядя использовал последний довод:

– Славян, она замужем, и удачно. Но даже если она сегодня легкомысленно забудет об этом и окажет тебе внимание, не надейся на последующее продолжение, а я вижу, что ты надеешься.

– Дядян, а сколько ей лет?

Поняв, что я не выкину женщину из головы, он выругал себя старым идиотом, вздохнул и ответил, что ей тридцать – наверняка, если уже не тридцать один, а потом поведал мне следующее:

– Я познакомился с ней на своей выставке в конце 97-го года. Или же в начале 1998-го? Хм? Впрочем, неважно. Как говорил мой знакомый иерей Лазарь, изрядно хлебнув первача: «Подробности роялю не играют». В то время Екатерина была студенткой Суриковского художественного института, – я сам в нём в своё время учился. Помню, что из числа студенток, окруживших меня, я её сразу же выделил и запомнил. Знаешь, женщина бывает красивой либо в общем, от макушки до мизинца ноги, либо частями: лицом, бюстом, бедрами, ногами… ушами, наконец. А Катя брала всем – и частями и общим чёхом, особенно, умением подчёркивать в себе то, что следует. Потом я столкнулся с ней, когда она с мужем по совету своих знакомых приехала ко мне заказывать гостиный гарнитур. Сколько тогда лет прошло: два-три? Не помню, но в то время она уже закончила институт. Смотрю – знакомое лицо, напрягся… а она мне кивает: «Да – это я». С той поры я с ней стал от случая к случаю общаться. Супруг у неё человек состоятельный, искусством тоже интересуется, порой кое-что у меня покупает, не скупится, но больше увлекается импрессионизмом. Четыре года назад Катя приехала за картиной, заказанной её мужем. Он в то время был где-то за границей. Но домой она уехать не смогла: что-то у неё с автомашиной приключилось. А дело было уже под вечер, к тому же у меня был намечен масштабный отгул, – гости стали подъезжать, и я предложил Кате остаться, мол, отдохнёшь, переночуешь, а утром отгоним твою машину в автосервис, её починят, и тогда уедешь. Она осталась. А где день, там и два, можно третий захватить. Утром третьего дня она написала мне на память свой автопортрет и перед отъездом сказала, что отдохнула на славу, осталась очень довольная, и если впредь я не сочту за труд пригласить её на свой отгул, то она будет рада приехать. Вот с той поры я её и приглашаю. Она ко мне уже восьмой раз приезжает, и всегда с неожиданными подарками, вот как нынче степ преподнесла – даже и не ожидал. Я ведь за свой стол беру с гостей их талантами: картинами, песнями, стихами и танцами. Догадался, чай?