Дарья Фэйр - Ведьма из Питера

В окнах горел свет, родители были дома. Может, ждали меня, а может, и не ведали, что их непутёвую дочь принесло вместе с мотоциклетным рокотом под утро. Светлые стены, отделанные под дикий камень, уже плавно желтели вместе с нарастающим, несущимся с востока, рассветом. Где-то на чердаке пискнула ранняя птица. Там, в угловой комнатке стояла моя старая книжная полка. Наверное, уже пыльная, странички в книгах жёлтые. Интересно, могла ли подумать мама, когда брезгливо посмеивалась, кривясь на мои «сказки», что когда-нибудь я сама попаду в своё настоящее волшебное приключение?

Но книги заканчивались. Любая, даже самая толстая, подходила к концу. А моя жизнь нет. В этом и отличие. Передо мной ещё столько пустых страниц, которые я сама смогу заполнить! Потому что у моей истории просто не может быть плохого конца. Моя история продолжалась, даже несмотря на то, что мой возлюбленный убит…

Но кем? Кто это сделал? Это единственное, что я пока не могла вспомнить. Ловила-ловила мысль, но так и не могла поймать. Последний фрагмент пазла куда-то потерялся. Но у меня впереди ещё есть время, а в руках перо. И я узнаю, обязательно вспомню!

Мотоцикл остановился, и я наконец слезла. Чуть не упала – ноги затекли, я их почти до паха не чувствовала. Байкер поймал меня за локти, бережно придержал, помог опереться на седло и встал сам. Расстегнул мой шлем и набросил его за ремешок на ручку газа. Вновь, чуть приобняв, дал мне выровняться, сам при этом твёрдо стоя на земле. Я глубоко вдохнула режуще холодный, но свежий воздух, прикрыла глаза и двинулась в сторону дома.

Мой пилот придерживал меня, не давая споткнуться на нетвёрдых ногах. А ведь он не ведёт меня туда насильно. Я вдруг почувствовала, что мне стоит сказать лишь слово – и мы уедем отсюда навсегда. Куда угодно, просто вперёд до тех пор, пока не догоним горизонт.

Я обернулась, пытаясь разглядеть за тёмными стёклами его взгляд, и внезапно поймала короткую невольную улыбку, будто ненарочно вырвавшуюся всего на долю мгновения. Но вслед за этим его лицо посуровело, и он поднял взгляд на дом.

Я тоже взглянула на колыхающуюся занавеску на втором этаже, прижавшись спиной к моему надёжному спутнику, который обеими руками держал мои запястья, давая опору и чувство защищённости. Это было так похоже на объятья, тёплые и бережные, что я на миг ощутила себя по-настоящему счастливой. Захотелось, чтобы он всегда был рядом. Это казалось таким правильным, будто это его место во вселенной – вот так, у меня за спиной. А ведь, пожалуй, я бы могла влюбиться в него. Если бы не всё…

За окном двигались силуэты, слышалась тихая музыка. Похоже, родители не ждут меня. Мелькнула рука, и папа принял ладонь жены, чтобы так необычно для него повести её в танце. Интересно, а они любили друг друга хоть когда-нибудь? Сейчас вдруг показалось, что да.

Глядя на дом, в груди поднялось уютное тепло, и я даже, пожалуй, была бы рада видеть родителей сейчас, когда вновь обрела себя. Теперь ничего не имеет значения. Я бы подошла к ним и поблагодарила. Отринув всё плохое, поблагодарила бы искренне за то, что было у нас хорошего. Ведь было. Пусть немного, но было. Может, обняла бы обоих по очереди, а может, даже осталась бы на завтрак, чтобы переброситься несколькими фразами, которые не значат ничего, и при этом – всё.

Ноги не слушались, колени иголками пронзала боль. Но я не спешила не поэтому. Я просто любовалась на силуэты родителей, которые кружились и кружились, не глядя ни на кого. Да и кто будет смотреть на них ранним утром?

Занавеска колыхнулась, папа выбросил окурок в окно, по своему обыкновению, и обнял жену. Пожалуй, нам не стоит быть здесь. Здесь я уже лишняя…

Но вдруг каким-то шестым чувством я поняла, что что-то не так. Поискала взглядом и осознала, что вижу, как на первом этаже задымились занавески. Окурок не долетел до земли, и его занесло в полуоткрытую форточку. Чёрная дыра разрасталась, уже окрашиваясь вспышками пламени по краям. Я рванулась вперёд, чтобы предупредить родителей, но вдруг ощутила, что ласковые бережные объятья байкера обернулись стальными оковами. Он перехватил мои запястья крест-накрест и прижал к себе сильнее, не давая шанса вырваться. Я повернула к нему голову, растерянно вглядываясь в тёмные стёкла очков. Он стоял, молча глядя на дым. Казалось, что это он раздувает его. Запахло гарью.

– Пусти меня! – крикнула я, но он лишь усилил хватку.

Внутри всё похолодело и будто оборвалось что-то. Я попыталась лягнуть его, но ноги всё ещё не слушались достаточно, чтобы я смогла попасть. Байкер сосредоточенно смотрел на дом, лишь ноздри чуть трепетали, будто он уже ощущал запах палёного мяса.

Я вновь растерянно бросила взгляд на дом: занавески полыхали, а наверху в окне всё ещё танцевали родители, не знавшие, что уже всё, уже это последний раз для них может быть!

– Пусти меня!!! – отчаянно закричала я и опять дёрнулась, дёрнулась изо всех сил, всем своим существом желая спасти двоих живых людей. – Мама!!! Папа!!!

Мотоциклист склонился к моему уху, коснувшись тёплым дыханием щёки, и прошептал:

– Я хочу, чтобы ты вспомнила всё до конца. Я буду милостив, я обещаю.

– Пусти!!! ПАПА!!!

Родители услышали мой крик и разорвали объятья, растерянно вертя головами, ещё не понимая. На кухне что-то взорвалось, я вскрикнула. Огонь разрастался слишком быстро, неестественно – первый этаж уже полыхал. Где-то я уже видела это. Такое же жадное голодное стремительное пламя, пожирающее здание за секунды и не трогая ничего рядом. Суд мага.

Мать выглянула в окно, посмотреть, кто кричал, и закричала сама, сзади показался отец, замешкался, растерявшись, а потом решительным движением подсадил её на подоконник, чтобы помочь выпрыгнуть из окна. Спасти её, хотя бы её, пока возможно. Но прямо перед ними вырвался столп пламени, отбросивший их назад, в глубь кипящего ада. Раздался нечеловеческий крик боли и ужаса.

Огонь тоже ревел. Всего несколько секунд, как когда-то на улице Свечей – и он окутал весь дом, пожирая его. Это как поставить видео на самую большую скорость, и то не получится так же. Гигантский факел до неба вместо дома, что стоял всего минуту назад. Кривя и корёжа, исторгая рвущийся треск, опаляя жаром, высушившим мокрые от слёз щёки.

Мама кричала, и от этого крика волосы вставали дыбом. Байкер за мной чуть дрогнул пальцами на моих руках, раздался треск, и крыша обрушилась, резко оборвав крик. Дом сложился, как карточный. Рухнул в одно мгновенье, уже перестав быть собой, оставшись полыхающими чёрными, как одежда моего спутника, головешками. Огненный столб взвился к небу, обдавая жаром Первородного пламени.

Ещё несколько секунд, и всё было кончено.

Я кричала не переставая. Кричала и плакала, но сама не слышала себя – рёв пламени заглушал всё. Впрочем, возможно, у меня уже не было голоса.