Мария Борнякова - Громовое колесо

Ответить мне было нечего.

Дружинные загасили огонь и легли спать, а я все смотрела на звезды. С моего места у тлеющих угольков небо виднелось сквозь кроны деревьев лишь кусками, и я пошла поискать прореху в ветвях, чтобы лежать и мечтать.

– Только не уходи далече, – очень тихо произнес мне вслед Леший. – Заблудишься.

– Спи, брат, – столь же тихо откликнулся откуда-то сбоку голос Сокола. – Я прослежу.

Лесная поляна отыскалась быстро. Рядом тихо журчал невидимый ручей. Я прилегла у воды и подняла голову к небу. Рядом опустился на землю Сокол. Лучник тоже задумчиво смотрел на звезды.

– Мы верим, что то наши пращуры глядят на нас с высоты, – неожиданно тихо произнес он. – Они смотрят на наши поступки и, бывает, что указывают нам путь. А вон там бежит Лебединая дорога. Ее еще зовут Велесовым Путем, помогающим умершим душам попасть в небесный Ирий. И все мы однажды пройдем той дорогой…

Я обернулась и посмотрела на Сокола. Его глаза, глядящие вверх, сверкали, в них словно поселился звездный свет. Лучник перевел взгляд на меня, и у меня на миг перехватило дыхание от этого внутреннего света, я словно нырнула в глубину его серых глаз, а вынырнуть не смогла. Сокол глядел мне глаза в глаза несколько долгих мгновений, а потом медленно опустил голову, я была уверена, чтобы не смущать меня и дальше.

Я почувствовала, как щеки мои наливаются малиновым жаром – вот учудила, как дура уставилась. Лучше уж и дальше смотреть на звезды. Я заставила себя отвернуться, заложила руки за голову и устроилась поудобнее. Небо, яркое, сверкающее миллионами сапфировых точек, завораживало. Но, глядя на далекие звезды, становилось и грустно. Эти крошечные яркие огоньки светили людям задолго до прихода Рюрика на Русь, они же подмигивали и мне в далеком двадцатом веке, а между тем от воинов, сейчас окружавших меня, на земле в те времена уже оставался лишь прах…

И я даже не заметила, как провалилась в сон.

Ранним утром меня растолкал Стоян. Дружинный выглядел бодрым, словно и не ложился. Не иначе, последним стоял в дозоре, по старшинству выбрав себе самое трудное время перед рассветом.

– Вставай, дочка. Обоз скоро тронется, – усмехнулся он в пшеничные усы. Я еще подумала мельком, не знал ли он о моих переглядах с Соколом, но поразмыслив, решила, что не знал. Просто позабавился, наблюдая мой утренний растрепанный вид. А сам Сокол и виду не показывал, что что-то такое ночью заметил. И хорошо. Может, и мне все померещилось.

Я еще успела наскоро перекусить и сбегать умыться, когда телеги одна за другой стали выворачивать на дорогу. Впереди ждали почти два дня пути.

– Стоян, – я повернулась к шедшему рядом дружинному, когда насмотрелась на лес и небо и порядком заскучала от монотонной ходьбы. – Расскажи мне о вашем князе, Рюрике. C самого начала. И кто такой Вадим. Я учила историю, но столько веков прошло, все же переврали.

Дружинный задумчиво провел рукой по усам, собираясь с мыслями.

– Попробую, дочка… Род нашего князя Гостомысла, деда Рарога, очень древний. Он происходит из страны Гардариков на востоке и насчитывает множество поколений. Гостомысла наши земли почитали как великого воина и мудрого правителя. За таким князем любой шел, не раздумывая. И пошел бы за его сыновьями, но прямая ветвь князя иссякла, ибо все его четверо сыновей погибли в походах и от болезней. У Гостомысла остались три дочери: Желанна, Умила и Милорада. Вадим – сын Желанны, старший в роду после Гостомысла. По Правде ему следовало принять правление после деда, но князь его своим преемником видеть не хотел. Слишком уж жаден и жесток Вадим, да и воспитан в латинской вере. А больше у Желанны детей не было.

Обоз выехал из леса в поля, запахло солнцем и душистыми травами. Как же хорошо дышалось в далеком прошлом без заводов и автомобилей!

– Рарог, Синеус и Трувор – сыновья средней дочери князя, Умилы, – продолжал Стоян. – Они пришли на Русь по приглашению Гостомысла из земель ободритов, наших братьев. Синеус теперь на Белоозере сидит, а Трувор – в Изборске. Рарог же столь понравился своему деду, что тот оставил его князем заместо себя.

– А Вадим?

– Вадим остался недоволен, но сильно не упрямился после того, как князь Гостомысл с ним перемолвился.

Стоян заметно нахмурился.

– Что, непростой был разговор? – угадала я.

– Что князь своему внуку молвил, никому не ведомо, – покрутил ус воин. – Только вылетел от Гостомысла Вадим, будто его кипятком обварили, а тем же вечером вдруг смиренно принял волю деда. Да ужо не поверил ему никто. А князь с тех пор затосковал, все дни считал, а до чего, никому не поведал. После позвал к себе младшую дочь Милораду и долго с нею вдвоем сидел. Вскоре не стало нашего князя. Этой зимой все и случилось.

– А что же Милорада?

– Милорада вскоре за Гостомыслом умерла. Поговаривали, что отравили ее. Тогда много народу странной смертью в Ирий уходили. Мыслится мне, и Вадим мог к тому руку приложить. У Гостомысла тайна была, а Вадим ее знал, похоже. И убирал всех, кто мог ему помешать. Хотя то все домыслы, не более.

– А дети Милорады?

– Так у нее одна дочь и была, да и та в детстве еще в небесный Ирий переселилась. Так вот и выходит, что Рарог с братьями и Вадим после них – единственные законные князья на Руси, коли не будет у Рарога наследника.

– Ну, наследник-то будет, – усмехнулась я. – Уж я знаю точно.

– Да ваш Рарог – захватчик тупоголовый! – внезапно услышала я сзади. – Помрет без наследников, и не жалко.

Я резко обернулась – за нами шли трое франков и недобро скалились. Произнес последнюю фразу на чужом для славян языке один из них, думая, что никто не поймет. Незадача, братан! Способность понимать лично твой говор у меня пока не пропала.

– Никто не смеет оскорблять нашего князя! – я развернулась к франкам и скрестила руки на груди. Интересно, мелькнула в голове шальная мысль, а с каких это пор Рюрик сделался и моим князем? И была бы я такой смелой, если бы по бокам не шли дружинные? Их оружие лежало рядом на телеге, аккуратное прикрытое мешковиной, но мне отчего-то думалось, что они и без него прекрасно управятся.

– Гляди-ка, Свен, девка словенская бает по-нашему! – поразился франк.

– Неужто и по-моему поймет? – проворчал его приятель. Язык явно был другой, но – ха! – для меня они звучали одинаково.

– Поймет, – важно кивнула я, стараясь не делать резких движений, потому что увидела, как напряглись дружинные, не понимавшие ни слова, но уловившие угрозу. Я запоздало сообразила, что драку в обозе устраивать не следовало.

– Что стряслось, дочка? – внешне совершенно спокойно спросил Стоян, мрачно оглядывая франков.

Краем глаза я увидела подходящего купца – хозяина обоза. Вот уж у кого чутье на неприятности!