Клаудия Грэй - Вечная ночь

Я замолчала, заметив, что мои родители и Балтазар словно оцепенели, уставившись на Лукаса. Его пальцы впились в мое плечо.

Единственным человеком в комнате, растерявшимся так же, как и я, была Патрис.

— Они что, допускали сюда людей и раньше?

— Нет, — резко ответил Балтазар. — Никогда.

— Так что, твой предок был вампиром? — Это меня поразило. — Лукас, и ты этого не знал? Разве такое возможно?

— Не думаю, что дело в этом. — Папа медленно встал. Он не был слишком высоким, но сейчас так навис над диваном, что это по-настоящему пугало. — Я вовсе так не думаю.

— Сто пятьдесят лет назад. — Мамин голос дрожал. — Как раз тогда... единственный раз, когда они...

Папа не отводил взгляда от Лукаса.

— Да.

И тут он схватил Лукаса за горло.

Я завизжала. Папа что, сошел с ума? Внезапно Лукас просунул ладони в кольцо папиных рук, разорвав его, и его кулак впечатался в папин нос. Хлынула кровь, влажные капли полетели мне на лицо.

— Прекратите! Что вы делаете?! Прекратите! — закричала я, не в силах сдержать слезы.

После этого события стали разворачиваться стремительно. Балтазар оттащил меня в сторону от дерущихся, причем так резко, что я споткнулась и полетела на пол. Балтазар замахнулся, но Лукас увернулся от удара. Патрис обняла меня, пронзительно крича, но не двигаясь с места. Мама с такой силой ударила об пол деревянным стулом, что он сломался. Сначала я подумала, что она таким образом пытается привлечь внимание дерущихся, чтобы выяснить, что за чертовщина происходит, но вместо этого она схватила ножку стула, как дубинку, и с размаху опустила ее на спину Лукаса.

Он вскрикнул от боли, круто повернулся, вывернул маме руку и отпустил. Она отшатнулась, сжимая больное место. Папа и Балтазар разом обрушились на Лукаса, но он двигался быстрее, чем они, и блокировал каждый удар. Я вспомнила пиццерию и драку в ней. Там Лукас показался мне устрашающим, но это было ничто. По-настоящему он дрался здесь, и ему хватало силы, чтобы отражать удары сразу двух вампиров.

Я была достаточно сильной, чтобы вступить в эту схватку, но не хотела драться с родителями против Лукаса или с Лукасом против родителей, пока не пойму, что все это значит.

— Что вы делаете?! — кричала я. — Прекратите это немедленно, прекратите!

Драка продолжалась. Папа замахнулся, чтобы ударить Лукаса в живот, тот уклонился и начал падать, но на самом деле он притворялся, чтобы пригнуться к полу и схватить ножку от стула, которую уронила мама. Папа и Балтазар сразу же отступили, и я сообразила, что теперь у Лукаса есть кол. Может, он и не сможет навсегда убить их, но зато выведет обоих из строя.

Патрис завизжала у меня над ухом, когда Лукас попытался пронзить колом грудь Балтазара. Балтазар отпрыгнул, чудом увернувшись от удара. Я разглядела кровоподтек в форме полумесяца у него на скуле — след от кулака Лукаса. И тут Лукас, к моему ужасу, нацелился на папу. Он буквально пытался пронзить его грудь колом.

— Лукас, не надо! — умоляла я. — Мама, скажи ему... А где мама? — Похоже, она исчезла, пока я следила за дракой.

— Она побежала вниз за помощью! — прорычал отец. — Миссис Бетани скоро будет здесь, и мы все уладим.

Лукас колебался не дольше секунды.

— Бьянка, прости. Пожалуйста, прости меня!

— Лукас?

Наши взгляды встретились.

— Я люблю тебя.

И он побежал — выскочил за дверь и помчался вниз по лестнице. В первый момент мы так растерялись, что не могли двинуться с места, но папа с Балтазаром тут же опомнились и кинулись следом за ним. Я обернулась к Патрис, все еще сидевшей рядом со мной на полу.

— Ты что-нибудь поняла?

— Нет. — Она провела руками по своим гладким, заплетенным в косы волосам, приводя себя в порядок.

Все остальное не имело для нее никакого значения.

Ноги мои дрожали, но я встала и побежала за ними, спотыкаясь на каждой ступеньке. Издалека слышался голос Балтазара, эхом отражавшийся от каменных стен:

— Держите его! Остановите его сейчас же!

Потом раздался ужасный треск, потом серебристый звон осколков стекла, падающих на пол и на стены, и громкий голос отца, сыпавшего проклятиями. Сердце мое так сильно колотилось, что мне казалось, будто я умру, если не остановлюсь; но если остановлюсь, то тоже умру, потому что Лукас в опасности, и я должна быть рядом с ним.

Я то ли сбежала, то ли скатилась с последнего пролета лестницы и увидела Балтазара, папу и нескольких учащихся. Они стояли полукругом и смотрели на единственное окно с простым стеклом в большом зале. Стекло было разбито, и я догадалась, что Лукас воспользовался ножкой от стула, чтобы разбить его и скрыться. У него не было даже той минуты, которой хватило бы, чтобы добежать через зал до двери. Мои родители, вероятно, прекратили погоню за ним только потому, что в зале собралось слишком много учеников-людей, перепуганных и готовых задавать сложные вопросы.

В большой зал вошла мама, сжимая запястье. Миссис Бетани отставала от нее лишь на несколько шагов, и ее темные глаза полыхали с трудом сдерживаемой яростью.

— Что за чертовщина происходит? — С лестницы спустилась Ракель и остановилась у меня за спиной. — Здесь что... здесь что, дрались?

Миссис Бетани выпрямилась во весь рост.

— Вас это не касается. Все возвращайтесь в свои комнаты.

Попятившись на наш этаж, Ракель метнула на меня многозначительный взгляд. Конечно, она хотела, чтобы я ей все объяснила, но как я могла это сделать? С каждым ударом сердца меня бросало то в жар, то в холод, и я толком не могла дышать. Каких-то пять минут назад я сидела рядом с Лукасом и мы с ним смеялись над шутками моих родителей.

Мама, папа и Балтазар не сдвинулись с места, когда остальные начали расходиться, так что я тоже никуда не пошла. Дождавшись, пока в зале никого, кроме нас, не осталось, я собралась спросить папу, что все это значит, но не успела. Меня опередила миссис Бетани:

— Что случилось?

— Лукас — это Черный Крест, — ответил отец. Глаза миссис Бетани широко распахнулись — не в испуге, а в изумлении. Я впервые увидела, что и у нее есть слабые места. — Мы обнаружили это только сейчас.

— Черный Крест. — Она сжала кулаки и уставилась в разбитое окно. Дождь хлестал в дыру, порывы ветра сотрясали зазубренные осколки, загремел гром. — И что все это значит?

— Мы должны немедленно догнать его. — Папа был готов бежать сию же секунду.

Мама ласково положила руку ему на плечо и очень спокойно произнесла:

— Охотники будут всегда. На самом деле ничего не изменилось.

Миссис Бетани повернулась к ней, склонив голову и сощурившись.

— Твоя жалость нам ничего не даст, Селия. Я понимаю, что ты хочешь уберечь дочь от боли, но будь ты и твой муж хоть немного бдительнее, она бы не оказалась в таком положении.