Эприлинн Пайк - Миражи

— Все в порядке, — пробормотал Тамани, — Мне полезно знать свое место.

— Тамани, нет! Не со мной. Я не могу изменить всех в Авалоне — по крайней мере, пока. Но со мной ты никогда не будешь просто Весенним феем. — Она ласково коснулась его руки.

Он бросил на нее короткий взгляд и снова уставился в пол, нахмурив лоб.

— Тэм, что случилось? В чем дело?

Он поднял голову.

— Та Весенняя… она не знала, кто я. Увидела нас вместе и решила, что я тоже химик. Она поклонилась мне, Лорел! Обычно кланяюсь я. Странное чувство… мне даже понравилось, — признался он. — Несколько секунд я словно не был Весенним. Она не заметила формы стража и приняла меня за другого. Так приятно… И неприятно, — быстро добавил он — Все сразу. Как будто… — Его прервал тихий стук в дверь.

Лорел почувствовала досаду, что придется оборвать разговор.

— Наверное, это Ярдли, — тихо сказала она. Тамани кивнул и снова встал у стены.

Лорел открыла дверь, и ее чуть не сбило с ног облако розового шелка.

— Я услышала шум у тебя в комнате! — Катя с воплем бросилась ей на шею — Поверить не могу! Ты же говорила, что не скоро вернешься.

— Я и сама не знала, — улыбнулась Лорел.

Рядом с Катей нельзя было не улыбаться. На ней была шелковая ночная рубашка без рукавов, с вырезом на спине для цветка, который появится через месяц. Она отпустила белокурые волосы и теперь выглядела еще более юной.

— Неважно! Я рада тебя видеть. Ты надолго?

Лорел смущенно улыбнулась.

— Боюсь, на пару минут. Сюда идет Ярдли, я поговорю с ним и вернусь к вратам.

— Но уже темно! — возмутилась Катя. — Останься хотя бы на ночь.

— В Калифорнии еще день. Мне очень нужно домой.

— Ну, ясное дело, — подмигнула Катя. Заметив Тамани, она стрельнула глазами, — А кто это с тобой?

Лорел легонько толкнула Тамани в плечо, подзывая его ближе.

— Это Тамани.

Увы, он немедленно согнулся в глубоком поклоне.

— О, — сказала Катя, внезапно догадавшись. — Тот солдат, с которым ты приходила на Самайн? [2] Самайн (Сауин) — кельтский праздник перехода к зиме.

— Телохранитель, — поправила Лорел.

— А, ну да, — рассеянно сказала Катя и схватила Лорел за руки, тут же забыв о Тамани. — А теперь иди сюда и расскажи, что это у тебя за одежда.

Лорел рассмеялась и разрешила ей пощупать жесткую джинсовую юбку, бросив на Тамани извиняющийся взгляд. Напрасно: он снова стоял у стены, уставившись в пол.

Катя плюхнулась на кровать, шелковая рубашка взметнулась, повторяя изящные линии ее фигуры. Вырез обнажил безупречную кожу. Лорел почувствовала себя простушкой в хлопковом топе и юбке и на миг пожалела, что привела Тамани к себе. Отогнав постыдную мысль, она села рядом с Катей, а та принялась делиться последними новостями. Еще год назад Лорел не поверила бы, что о пугающей незнакомой Академии можно взахлеб болтать с подругой. Впрочем, она ведь точно так же опасалась обычной школы за год до поступления.

«Все меняется, — подумала она. — И я тоже».

Неожиданно Катя посерьезнела и потрогала Лорел за щеки кончиками пальцев.

— Ты снова выглядишь счастливой.

— Правда?

Катя кивнула.

— Не притворяйся, — заявила она своим «фирменным» торжественным тоном, — прошлым летом ты была очень классной, но печальной до ужаса. Не хочу лезть не в свое дело, но ты снова счастлива. Я так рада за тебя.

Лорел изумленно молчала. Печальной? Она покосилась на Тамани: он, похоже, не слушал.

В дверь резко постучали. Лорел вскочила с кровати и бросилась открывать. На пороге стоял Ярдли, высокий и гордый, в штанах с тесемками и, как всегда, босиком. Руки он скрестил на обнаженной груди.

— Ты звала меня, Лорел? — Хотя Ярдли говорил сурово, в его глазах светилась теплота. За два лета учебы он привязался к своей воспитаннице. Правда, на количестве заданий это никак не отражалось. Прежде всего Ярдли был требовательным учителем.

— Да, — быстро ответила она. — Пожалуйста, заходите.

Ярдли шагнул на середину комнаты, и Лорел стала закрывать дверь.

— Мне уйти? — спокойно спросила Катя.

Лорел взглянула на подругу, затем на Тамани.

— Нет… не думаю. Это не секрет, по крайней мере здесь.

Тамани посмотрел на Лорел, слегка нахмурившись, и ей даже показалось, что он сейчас возразит. Однако он отвел глаза и пожал плечами. Она повернулась к Ярдли.

— Мне нужен способ определить… время года феи.

Лорел не могла произнести слово «каста» при Тамани. Да и не только при нем.

— Женщины или мужчины?

— Женщины.

Ярдли пожал плечами.

— Посмотреть, как она цветет. Или когда мужчины-феи рядом с ней выделяют пыльцу.

— А если она еще не цвела?

— Можно спуститься в архив — этажом ниже — и найти ее в книгах.

— Не здесь, — сказала Лорел. — В Калифорнии.

Ярдли прищурился.

— Фея в мире людей? Не связанная с тобой?

Лорел кивнула.

— Неблагая?

Неблагие до сих пор оставались для Лорел загадкой. Хотя о них не говорили открыто, по обрывкам фраз она уяснила, что все они живут обособленной общиной вне врат.

— Не думаю. Но в ее истории кое-что… не сходится, и трудно сказать наверняка.

— А сама она не знает своего времени года?

Лорел задумалась.

— Если и да, то я не могу спросить.

Ярдли понимающе кивнул.

— Вот оно что. — Он вздохнул и прижал пальцы к губам. — Я сам никогда не задавал таких вопросов. А ты, Катя?

Катя покачала головой. Ярдли продолжал:

— Мы тщательно записываем в книги каждый сеянец в Авалоне, так что твоя задача уникальна. И все-таки решение должно быть. Может, попробуешь приготовить собственное зелье?

— Разве я готова? — с надеждой спросила Лорел.

— Не уверен, — безапелляционно сказал Ярдли. — Но в конце концов, первый опыт не обязан быть удачным. Думаю, тебе уже пора изучать основы приготовления зелий. Можем начать прямо здесь. Распознающий порошок циоан. — Он говорил о простом порошке, который помогал отличить людей от других существ. — Вот только тебе придется выяснить, как различаются касты на клеточном уровне. Не уверен, что эта область серьезно изучена. Исследования пока не дали результатов.

— А тилакоидные мембраны? — тихо спросила Катя. Все обернулись к ней.

— Что это? — спросил Ярдли.

— Мембраны, — продолжала Катя уже погромче, — в хлороплазме. Тилакоидные мембраны трюкачей лучше всего. С их помощью они освещают свои миражи.

Ярдли наклонил голову набок.

— Вот как?

Катя кивнула.

— В детстве мы иногда таскали светящуюся сыворотку для фонарей и… э-э… пили ее. После этого светишься в темноте, — Она опустила ресницы, словно стыдясь детских проделок. — У меня была подружка, Летняя, и однажды она тоже выпила сыворотку. Вместо одной ночи она светилась целых три. Только спустя годы я поняла почему.