К. Уилсон - Пурпурные крылья

— Я вижу, что ты пытаешься предотвратить мое убийство. Но это не ускоряет решение наших проблем. — Она вновь принялась швырять вещи в чемодан. — Зачем тебе приспичило найти меня? — Сглотнув ком в горле, она сдержала слезы. Ей не хотелось плакать перед ним.

— Как я уже говорил, потому что хотел любить тебя. Я больше не мог без тебя жить. Согласен, с моей стороны, это было эгоистично. Если тебе от этого станет легче, назови меня самым эгоистичным дерьмом в мире.

Она тотчас же почувствовала себя виноватой и себялюбивой, а его брань вызвала у нее улыбку, несмотря на охватившее ее отчаяние.

— Ты не дерьмо.

— Так и есть. Мое появление привнесло в твою жизнь много боли и неразберихи. Я не знал… Я надеялся, что это не повториться. Мне чертовски жаль.

— Нет, это мне очень жаль. Я просто почувствовала себя такой беспомощной, а ведь я всегда защищала свою семью, оберегала маму. Я всегда была той, кто одним лишь взглядом приводил в замешательство грабителей, наркоторговцев или же моего отца. А теперь, я даже мало-мальски не в состоянии помочь им, потому что это выше моих сил и возможностей. Я не могу помочь даже самой себе.

Алек привлек ее в свои объятия и начал покачивать, пока рыдания не перешли в редкие всхлипы. Какое-то время они стояли крепко обнявшись. Ей не хотелось покидать его объятий. Наконец, Таня отстранилась от него.

— В чем дело?

— Мне жарко в этом пальто.

Таня проснулась первой, подивившись, что у Алека не было кошмарных сновидений на рассвете. Она приняла душ и одела джинсы, теннисные туфли и свитер. Настало время для прогулки. Клаустрофобия, из-за беспрестанного нахождения в доме в ожидании нападения, добралась до нее. Солнечный свет манил; ей необходимо выбраться наружу. Таня припала к окну, глазам тут же стало больно от яркого света, и они заслезились. Однако ей хотелось побыть в окружение людей, а так как она взяла выходной, это было именно тем, чем она и собиралась заняться. После набега на ящик комода, — надеясь, что Алек не воспримет это, как вторжение в личную жизнь, — Таня нашла пару защитных темных очков.

Неожиданно для самой себя она зевнула. «Кофе — вот, что мне нужно», — подумала Таня, трепетно относившаяся к своей кофеиновой зависимости. Она сбежала вниз по лестнице на кухню и обнаружила, что у Алека закончилось кофе. «Нужно сходить за кофе», — решила она и, подойдя к телефону, написала записку для Алека. Положив записку на видное место, где она не останется для него незамеченной, Таня схватила один комплект ключей и вышла из квартиры.

В здание, где располагалась квартира Алека, все спали. Ее это не удивило. Местные жильцы — дневные сони. В глаза ударил солнечный свет, заставив ее слегка сощуриться. «Странно», — подумала Таня и одела затемненные очки. Прохладный бриз необычайно освежал. Она последовала за потоком пешеходов, двигающихся в едином направлении к метро. Поток спустился вниз по лестнице на станцию, образовав небольшую толчею и суматоху. Некоторые люди держали в руках кофе, как заветный эликсир жизни. Таня не могла дождаться того момента, когда и в ее руках появится чашка кофе. Ей нравилось держать в руках невзрачные бумажные стаканчики с надписью « Я люблю Нью-Йорк ». Она убедилась в их надежности на практике.

Девушка шла, глядя себе под ноги — в Манхэттене у каждого, и даже у ее бабушки, есть собака, — перешагнула через свежую кучу собачьих какашек.

— Прошу прощения, леди.

Она подняла глаза и увидела юношу, выгуливающего восемь собак. У него в руках были пакет и небольшая пластиковая лопатка, которой он собирался убрать какашки.

— Ничего страшного. — У Тани были собственные правила проживания в Нью-Йорке: « смотри в оба» и «имей вторую пару глаз на затылке» . Ее могут ограбить уличные ворюги, но она не станет жертвой огромной кучи дерьма.

Она свернула в небольшой магазинчик, на окне которого сверкала зеленым светом неоновых огней лотерейная вывеска.

— Я возьму два кофе, сливки и побольше сахара. — Таня посмотрела на прилавок-витрину. Бублик выглядел заманчиво. — А еще я возьму бублик с маслом, если можно.

— Конечно, — ответил парень за прилавком.

Ради бублика она подождет.

Парень протянул ей сдобу и столь заветную чашечку кофе. Оплатив заказ, Таня покинула магазин.

Ей не хотелось возвращаться в пентхаус, но Таня знала, что Алек сойдет с ума от волнения, если она не вернется. Она направилась вниз квартала, стараясь избегать загаженных собаками участков дорожки, но толпа теснила ее к ним. Ей не оставалось ничего другого, как вновь перешагивать через кучки дерьма. Для нее в это не было ничего удивительного, ведь она жила возле Бруклинских конюшен, а там были такие огромные груды навоза, что их бы хватило на удобрение целого кукурузного поля в штате Айова.

Таня прошла через стеклянные двери многоэтажного жилого здания «Деметра» и резко остановилась, увидев в холле одиноко стоящую женщину. Она была одета в длинную меховую шубу и в русскую меховую шапку-ушанку. Разумеется, подобный наряд, как нельзя лучше подходил для морозной погоды снаружи.

Женщина обернулась и Таня непроизвольно сделала шаг назад. В последнее время это вошло уже в привычку.

— Луиза.

— Таня Уильямс, собственной персоной? Почему ты здесь?

— Мне нужно было выйти, да к тому же сейчас раннее утро.

— Раду старше Алека и солнечный свет не помешает ему добраться до тебя.

Слова Луизы привлекли ее внимание. Она вновь почувствовала страх.

— Раду был возрожден совсем недавно, разве он не должен быть слаб?

— Чем черт не шутит? Алек беспокоится о тебе.

Не поднимая глаз от кофе, Таня нахмурилась.

— Он спал, когда я уходила.

— Да, но для него это не помеха — его разум может свободно перемещаться, даже когда он спит как убитый.

Все так же, не сводя глаз с кофе, Таня ухмыльнулась.

— Прекрасная аналогия.

Луиза вызвала лифт.

— Ты здесь бывала раньше? — спросила Таня.

— Да, помогала с переездом. Алек не рассказал тебе обо мне?

— Он рассказал мне… Ну, ты понимаешь…

— В этом здании мы можем свободно говорить. Местные арендаторы сродни мне и Алеку.

Лифт звякнул, оповестив о своем прибытие. Таня покачала головой. В конце концов, они здесь живут. Она нажала кнопку пентхауса.

— Ведьмы?

— Ну-у, они проживают на четвертом этаже. Таня, ты боишься меня?

— Нет. На первых порах боялась, но теперь, больше всего на свете, я страшусь его дядю. Ты не дала мне не единого повода для страха, когда ухаживала за мной.

— Ты — своеобразный человек. Мы вовсе не хотели напугать тебя.

— Это Нью-Йорк. В Гринвич-Виллидж [84] Гринвич-Виллидж (точнее Гренич-Виллидж; англ. Greenwich Village) или просто «Виллидж» (англ. Village — деревня, посёлок), — жилой район в Нью-Йорке, на западе Нижнего Манхэттена (2-й район). В отличие от многих улиц в Нью-Йорке большинство улиц Гринвич-Виллидж имеют собственные названия, а не номера. и Сохо [85] Сохо — жилой район, расположен в районе Манхэттен в Нью-Йорке. народ расхаживает с волосами всех цветов радуги. Однажды в поезде, напротив меня сидела женщина с синим абажуром на голове. Мы все разные.