Джена Шоултер - Мрачный шепот

— Пойдем со мной, — снова произнес мальчик, только уже нахмурившись. — Пожалуйста. Я не хочу причинять тебе боль.

— Ну разве он не прекрасен? — веселился Стефано. — Я очень надеюсь, что вы по достоинству оцените мое новейшее оружие против вас. Я вообще-то не планировал использовать его так скоро. Но вам приспичило отправиться в Египет и украсть мои инкубаторы. Инкубаторы, которые я обязательно найду и снова пущу в дело. Особенно тот, который так нравится нашему другу Сабину.

— Я так рад это слышать от тебя, Стефано, — сказал Гидеон, оставив без внимания его колкости. — Это потрясающе извращенно даже для тебя.

Последовала пауза. Затем из динамиков донеслось воркование:

— Ах, Ложь. Сплошное очарование, как и всегда. Каким же утомительным должен быть твой демон. Но у меня есть хорошие новости. Мы нашли способ вытянуть демонов из ваших тел и поместить их в кого-нибудь другого. Кого-то более слабого, кто согласится заточить дьявольское отродье в себе, разумеется, ради пользы человечества. Мы такое уже проделали с Сабином. Конечно, после того, как поймали его. Сабин долго сопротивлялся, но, в конце концов, пал. Так же. Как. И вы.

Дьявол, нет. Сабин не умер. Он не мог умереть. Он был таким сильным, таким непреклонным. Более того, было невозможно высосать демонов и поместить их в другие тела. Это просто не могло быть правдой.

— Ты мне не веришь, — Стефано опять засмеялся. — Прекрасно. Поверишь, когда это случится с тобой. И, кроме того, как ты думаешь, почему твой друг до сих пор не пришел, чтобы спасти вас?

Ужас затопил Гидеона. «Не позволяй Стефано добраться до тебя. Он лжет. Позже ты сможешь…»

Гидеон впечатал кулак в стену, подняв вокруг себя облако пыли, потом еще раз и еще. Слезы обжигали глаза воина, не замечавшего в своем неистовстве, как от этих ударов трещат его кости и рвутся мускулы. Он провел тысячи лет рядом с Сабином и надеялся, что они будут вместе еще хотя бы столько же.

— Бедняжка демон Лжи, — Стефано поцокал языком. — Остался без вожака. Что ж ты теперь делать-то будешь?

— Да пошел ты! — закричал Гидеон. — Я убью тебя. Убью тебя на хрен! — Правда взорвала воина изнутри — он действительно планировал сделать это, хотел сделать это и сделал бы. — Ты подохнешь от моей руки, мать твою!

Когда его страстные слова отразились от стен, демон Лжи издал потрясенный крик — а затем и крик страдания. Боль пронзила Гидеона насквозь, кромсая его на части, клетка за клеткой. Как будто каждый орган разрывали на кусочки, а кости выворачивали из суставов. Его демон царапался в черепе, затем добрался до ног, ухватился за них, как за опору, и кусал за пальцы, когда боль доводила его до безумия. Но этого оказалось недостаточно. Демон истошно завизжал, заметался внутри тела воина, разрывая вены, дробя кости и оставляя после себя только кислоту.

Колени Гидеона подогнулись, и он свалился на пол. Кинжал выпал из ослабевшей руки за пределы досягаемости. Ему следовало быть более осмотрительным. Когда Гидеон позволял эмоциям овладеть собой, это всегда приводило к его поражению. Вот почему он научился скрывать все свои чувства за сарказмом. Идиот!

«Теперь Стефано одержит победу над тобой. У твоего врага есть преимущество. Он властен зайти сюда в любой момент, схватить и избить тебя, поотрезать, на хрен, конечности, и ты ничего, черт побери, не сможешь с этим поделать».

— Ненавижу… тебя… — проскрежетал он. К черту, правда уже сорвалась у него с языка. Почему бы не сделать это еще раз? Сказать то, что он так долго откладывал. — Ненавижу тебя до глубины души.

Демон снова завопил. Снова и снова. И очередной приступ боли прошил воина, разрывая на части.

Он набрал в грудь воздуха, чтобы выдать следующую порцию откровений…

— Л-жет, — запинаясь, произнес Аман. — Он…лжет…Сабин…жив.

Это были первые слова хранителя Секретов, сказанные им за несколько столетий. Его голос был шершавым, словно гортань воина обработали наждачкой и пропустили через шреддер, а каждое слово было сродни соли, втираемой в свежую рану.

— Ты этого не знаешь, — взревел Стефано. — Тебя там не было. Он мертв, уверяю вас.

Гидеон замер. Замер, несмотря на агонию и муку, которые испытывал. Стефано лгал ему. Лгал ему, черт возьми, а он поверил. Он, тот, кто мог распознать ложь на любом расстоянии. Гидеон произнес ее столько за свою долгую жизнь, что различать неправду было для него так же естественно, как и дышать.

Аман зарычал и упал на колени рядом с Гидеоном. По-видимому, сначала открылась дорога для одного слова, потом для предложения, а затем история за историей устремились из уст воина, и каждая рассказывалась голосом ее бывшего хозяина. Он признавался в убийствах, изнасилованиях и во всевозможных надругательствах. Говорил о ревности, жадности и измене. Кровосмешении, самоубийстве и депрессии.

Он не совершил всех этих злодеяний, но в то же время ощущал себя преступником. Воспоминания принадлежали людям, встретившимся ему за долгие годы, Ловцам, у которых он осушил память. И эти картины из их прошлого он видел так же отчетливо, как и эпизоды собственной жизни.

Сильно зажмурившись, Аман тер виски, корчился, гримасничал, выплевывая нескончаемые потоки яда:

— Он больше не любит меня, несмотря на то, что я все делала для него, — голос Амана стал высоким, как у женщины. Гидеону показалось, что из динамиков послышался полузадушенный всхлип. — Готовила, убирала, спала с ним, даже когда была слишком уставшей. Но все, о чем он заботился, так это о своей драгоценной войне. Хотя он и находил время, чтобы трахать нашу шлюху-соседку снова и снова. А ко мне он относился, как к мусору!

— Как ты передаешь этот голос? Он ведь принадлежит Дарле. Как, черт тебя подери? — рявкнул Стефано. Ответом ему были новые откровения Дарлы. Гидеон понятия не имел, как воин узнал их. — Пусть он замолчит. Пусть он заткнется. Сейчас же!

Мальчишка испуганно подпрыгнул, а затем устремился вперед. Когда Люциен и Рейес попытались задержать его, их руки прошли сквозь мальчика, и оба воина пронзительно вскрикнули от боли, присоединив звуки своих страданий к стонам Гидеона и Амана. Затем оба Повелителя упали, как груз в океан, содрогаясь в конвульсиях, будто только что получили электрический удар невиданной силы. Анья, подобралась, готовясь броситься вперед, если мальчик попытается коснуться их снова.

«Нельзя позволить пареньку ранить Амана», — подумал Гидеон, заставляя себя подняться. Шатаясь от головокружения, раздираемый болью настолько ужасной, что на глаза наворачивались слезы, он согнулся, обхватив рукой живот, чтобы его не вывернуло наизнанку. Потом подобрал с пола свой кинжал и направил его в сторону мальчика. Но как, черт возьми, остановить того, кто не имеет осязаемого тела?