Ким Харрисон - Белая ведьма, черные чары

— Форд, я не люблю Пирса. Это было юношеское увлечение. Притягательность харизмы и силы. А любила я… Кистена.

— Я знаю. — Он тронул меня за плечо, и это меня поразило. — Прости, пожалуйста.

Я отвернулась, заставив себя не думать о Кистене, чтобы снова не расплакаться.

— У Пирса какой-то договор с Алом. Скорее всего о получении тела в обмен на услуги. — Я почувствовала, как у меня лицо кривится от безнадежности. — А я ему помогла. Ничего себе поступок? Я даже не знаю, зачем он это сделал. Ему лучше было бы оставаться призраком.

Я еще раз посмотрела в сторону лестницы. Есть ненулевая вероятность, что нас просто здесь забыли.

— Я тебе сказал, зачем. — Форд скривился, переложив Холли поудобнее. — Он тебя любит. Думаю, он решил, что быть фамилиаром у твоего демона, но со своим телом — лучше, чем призраком у тебя на кладбище без такового. Да пойми ж ты мужика, Рэйчел, он возле твоей церкви околачивался год без малого.

Улыбка чуть было не появилась у меня на губах, но исчезла. Я замерзла, кружилась голова, мозг отупел от мыслей о Кистене. И еще здесь воняло холодной пылью — как от убийцы Кистена. Одного мне сейчас хотелось — попасть домой и принять ванну.

— Кажется, они нас забыли, — сказала я. — Помоги-ка мне встать!

Форд встал, крякнув, Холли заагукала во сне, когда он протянул мне свободную руку, и я осторожно встала и постояла, держась за стену, пока не убедилась, что не упаду. Ощутив под ногами холодный цемент, переступила, встав на угол одеяла.

— Пойдем не торопясь, — сказал он, явно непривычный к тяжести младенца на руках.

— Ага, — шепнула я и подумала о нем и о том облегчении, которое дает ему Холли. Это было прекрасно, и я подумала: человек Форд или все же внутриземелец какого-то нового, еще не открытого вида. Существующего в противовес баньши. Как вампиры — в противовес вервольфам. Или пикси — в противовес фейри. А колдуны… ну, ладно, может быть, никто баньши не уравновешивает. Или же колдуны уравновешивают демонов?

— Форд, — сказала я, направляясь с ним к лестнице при свете качающегося фонаря Миа. — Я за тебя рада.

Он снова улыбнулся той же блаженной улыбкой, оглянувшись на меня через плечо.

— И я рад. Она — дар, и когда-нибудь мне придется ее вернуть. Но даже этот краткий миг — это рай. Я постараюсь отплатить Миа, показав Холли, что такое любовь. Я могу это сделать, хотя думаю, что это уже потрясающе сделали Миа и Римус. Хоть и по-своему.

Я сбилась с шага, услышав сверху голоса Айви и Эддена. Кистен погиб, спасая нас обеих, не дав какому-то сволочному вампиру испортить нам жизнь сильнее, чем она уже была испорчена. И он настолько нас любил, что погиб ради этого. Но как мне теперь об этом сказать Айви?

Силы уходили от меня. Я заморгала, остановилась, опираясь о какую-то колонну. Форд смотрел на меня с неловкостью.

— Рэйчел, ты не преступница, не черная ведьма. Ты хорошая, — сказал он неожиданно для меня. — Запомни это. Ты только… насчет того, что будет происходить в ближайшие часы, не переживай.

Я обернулась к нему, именно что встревожившись. Что он знает такого, чего не знаю я?

— Позвони завтра, если нужно будет поговорить, — добавил он раньше, чем я успела спросить. — Ничто на свете не заставит меня усомниться в твоих моральных качествах. Только то и важно, Рэйчел, кого мы любим и что для любимых делаем.

Последняя улыбка — и он пошел вверх по лестнице, держа Холли. Я услышала, как он заговорил наверху с Айви и Эдденом, потом застучали вниз знакомые шаги Айви. Она повернула с лестницы ко мне, и я устало улыбнулась, когда она ускорила шаги.

— Ты живая?

Я вспомнила Кистена, и на глаза навернулись слезы.

— Живая, — ответила я тихо, и она остановилась с беспомощным видом. Чувствуя, как перехватило горло, я ее обняла.

И она на этот раз так обняла меня в ответ, что чуть воздух весь не выдавила.

Мое удивление сменилось сердечной болью, и я тоже сжала ее в объятиях, закрыв глаза, а в сердце щемило все сильнее. Вампирский ладан наполнил мне ноздри, успокаивая и возбуждая одновременно.

— Ты меня напугала, — сказала она, когда отпустила меня и шагнула назад. У нее за спиной стоял теперь Эдден, водя фонарем по сводам потолка. — Я не люблю, когда ты за кем-то гонишься одна. Дженкс сказал, что ты рванула куда-то, как нетопырь из Преисподней.

— Он-то сам нормально? — спросила я, и она отпустила меня, кивая головой и вытирая глаза. У меня тоже подступили слезы, когда я стала искать слова — сказать ей, что вспомнила смерть Кистена. Мысли о нем метались под черепом, и от них кружилась голова.

Айви почувствовала что-то, взяла меня за локоть, не отпустила.

— А где Пирс? — спросила она, задержавшись взглядом на моей поцарапанной щеке.

Я вспомнила Тома, повисшего в лапах демона, и запнулась. Это и правда был Пирс? В любом случае Тома больше нет, и Миа все видела.

Айви, неверно поняв мою внезапную озабоченность, спросила:

— Его забрал Ал?

Я покачала головой:

— Да. То есть нет. Я не виновата, — ответила я, и Эдден прищурился.

— Рэйчел, — сказал капитан тоном предупреждения, беря фонарь и показывая в сторону лестницы. — Расскажи лучше сейчас, а то я тебя заставлю кучу бумаг заполнять.

Я проглотила слюну, переступила босыми ногами от холода. Тридцать шагов до лестницы — а выглядело, будто миля. Пульсировала боль в пальце, где порезал его Ал, и я сжала руки в кулаки.

— Здесь был Том Бансен. Он договорился с Уокер, что передаст ей Холли. Он видел, как Форд касается Холли, и решил, что это безопасно. Холли его убила.

— И где он? — хмыкнул Эдден. — Трупы своими ногами не уходят.

— Бывает, что уходят, — возразила Айви.

Я тяжело оперлась на ее руку, глядя вверх, на длинную лестницу.

Заставляя себя дышать ровно, я подумала, что небольшая ложь никому не повредит. Никому ведь не надо знать, что я создала зелье, поместившее Пирса в тело колдуна-изгоя.

— Ал вернул ему дыхание и уволок его с собой, — тихо ответила я.

У Эддена отвалилась челюсть, но Айви только фыркнула.

— Я не виновата! — возмутилась я.

Черт, как же я устала. Эдден вздрогнул, а я двинулась к лестнице, пробормотав:

— Домой, я еду домой.

Хотелось идти быстро, но я едва могла перебирала ногами, держась за Айви.

Фонарь качнулся в руке у Эддена. Он подождал, пока мы дойдем до ступеней. И тогда сказал:

— Я хочу, чтобы ты дала показания перед отъездом.

Я только замычала в негодовании.

Часы. Это же дело на часы затянется, если мне придется давать показания. Эдден, оставшийся сбоку от нас и чуть позади, посветил в туннель.

— Вот, значит, как это удавалось Римусу и Миа, — сказал он, оглядываясь назад, на сводчатый потолок, где все темнее становились тени с нашим уходом.