Елена Муравьева - ПЛАН «Б»

И все же, устраиваясь на заднем сидении шикарного авто, Лара удивлялась собственному легкомыслию. Как выяснилось — не напрасно. Едва машина тронулась, мужик объявил без лишних экивоков:

— Вы очень красивы. Я от вас без ума…

В подтверждение последнего тезиса он понес совершеннейшую ахинею.

— Вы должны поверить, это любовь с первого взгляда. Я предлагаю руку и сердце. Ваши глаза меня околдовали. Вы согласны быть моей женой?! Имейте в виду, я не шучу!

«Не шучу» прозвучало с такой очевидной угрозой, что Лариса запаниковала.

— Остановите! Немедленно остановите!

— Не волнуйтесь! Я вас не обижу! — В голосе мужчины звучали чистые нотки почти детской обиды. — Услышьте же меня! Я не виноват ни в чем. Это любовь! Судьба настигла меня и я счастлив. Вы — красавица! Я искал такую женщину всю жизнь! Будьте моей женой!

— Позвольте мне выйти, пожалуйста!

— Только не плачьте!

— Я вас умоляю.

— Нет, это я вас умоляю! Пообещайте встретиться со мной.

— Но…

— Иначе будете сидеть в машине весь день.

— Мы обязательно встретимся. Вы произвели на меня неизгладимое впечатление. Когда вам удобно?

— Вы не шутите? — расцвел англичанин.

— Нет.

— Тогда в 18.00 на этом месте. И возьмите…

Лара послушно протянула руку.

— Это кольцо. Семейная реликвия!

На ладони лежала небольшая, обтянутая красным бархатом, коробочка.

— Может быть не надо?

— Надо!

С тяжким вздохом Лара приняла подарок и тут же оказалась на свободе.

Странное происшествие, едва перестав казаться страшным, стало смешным. Особенно после анализа, сделанного в лаборатории. Кольцо с огромным, с куриное яйцо, блестящим прозрачным камнем, оказалось, конечно, подделкой. Бижутерия, сказали девчонки к огромной радости Лары.

Тем ни мене следовало поостеречься.

Пересидев для безопасности лишние полчаса, в 18.30 она с опаской выглянула из дверей проходной (белого автомобиля не было видно, слава Богу) и чуть не бегом направилась к маршрутке. Однако, стоило сделать пару шагов, как взвизгнув тормозами, рядом остановился темно-серый «Бентли». Стекло поползло вниз, и из салона раздался приятный мужской голос:

— Лариса?

— Да…

— Кольцо верните.

Лариса торопливо зашарила в сумке. Расческа, пакет, косметичка. Кольца не было.

— Оставила на работе, — худшие опасения показались безобидным домыслом. Дипломат, наверняка, был шпионом. В кольце, наверняка, спрятано зашифрованное донесение или, хуже того, оно само — военная тайна. — Я могу вернуться. Я отдам кольцо…

— Садитесь! Нам надо поговорить!

— Я не хочу.

— Пожалуйста!

Тон исключал возражения, и Лара послушно заняла место рядом с водителем. Под урчание заведенного мотора мужчина отдал новый приказ:

— Кольцо отдадите завтра.

— Хорошо, обязательно, непременно.

— Билл не имел права дарить семейную реликвию первой встречной, — улыбка тронула узкие губы, морщинки у глаз сложились сильнее. — Впрочем, парня можно понять! Вы — необыкновенная женщина.

«Билл — это утренний придурок, — догадалась Лариса и не вежливо спросила:

— А вы, собственно, кто?

— Простите великодушно! Забыл представиться. Раймонд Моррисон. Билл — мой младший брат, он — писатель, очень известный, кстати. Я — режиссер. Достаточно популярный.

Скромность — дорога в неизвестность. Мужчина явно двигался в противоположную сторону.

— Вы, наверняка, заинтригованы происходящим и ничего не понимаете. Я поясню. Наша матушка родом из вашего города. А вы похожи на нее, вот Билл и потерял голову, позабыв, что кольцо — семейная реликвия и передается по старшей линии родства. То есть, по-моей.

— Я верну кольцо. Завтра же. А куда мы, собственно, едем? — на всякий случай спросила Лара.

— Ужинать.

— Но мне надо домой!

Поздно. Машина остановилась около ресторана.

— …Билл всегда хотел жениться на такой женщине, как вы. — Режиссер трещал без умолка. — Он несколько эксцентричен, как все талантливые люди. Но совершенно искренен. Не стану уговаривать, однако знайте: ваше согласие составит его счастье. Впрочем, нет….Зачем я лицемерю и хлопочу за брата. Я буду вам лучшим мужем!

Лариса насторожилась. Братцы-британцы, вероятно, страдали общей манией: мгновенно влюблялись и тут же звали избранницу под венец.

— О, Боже! — собственное красноречие и Ларино недружелюбное, но, видимо, неотразимое очарование, возбудили собеседника. Раймонд Моррисон спрятал лицо в ладонях, больших, красивых, ухоженных и возвестил: — Я вас люблю. Люблю больше жизни! Скажите «да» и мы уедем в Англию. У меня много денег. Дом в Лондоне, машина, кони. Я буду носить вас на руках…

Лара вежливо улыбнулась:

— Не горячитесь…

— Каждая минута неопределенности рвет мне сердце!

— Но…

— Не надо слов. Доверьтесь своему сердцу. Нет, лучше доверьтесь моему чувству. Соглашайтесь и мы будем счастливы.

Жесты и сияние глаз выдавали обуявшую англичанина экзальтацию, причем, кажется, нездоровую. Поэтому ни спорить, ни взывать к благоразумию Лара не стала.

— Позвольте мне подумать, посоветоваться с мамой, дочкой. Я ничего сгоряча решать не хочу, — сказала она, как можно более миролюбиво.

— Дочка? У вас есть дочка? — обрадовался Раймонд. — Сколько ей?

— Семнадцать.

— Подрастет, и мы выдадим ее замуж за Фредди! Это мой кузен.

— Хорошо. Почему бы нет.

— А каково семейное положение вашей матушки?

— Вдова.

— Что ж, мой дядюшка тоже остался один.

— Отличный план, — за собственное освобождение Лариса отдавала всех подряд без разбору и торгов. — Но простите, у меня крайне мало времени. Мне пора.

— Жаль, что вы торопитесь.

— Увы. И, пожалуйста, не провожайте. Я хочу заглянуть к подруге, она живет здесь не далеко.

— Не смею возражать. Но мы же встретимся завтра?

— Обязательно.

— На том же месте в 18.00.

— Конечно, — кивнула Лара и величественно прошествовала к выходу.

Засыпая, она впервые за последние десять месяцев улыбалась. Все-таки не каждый день в нее влюбляются представители английской творческой интеллигенции. Хоть и чокнутые.

Следующее утро преподнесло новый сюрприз.

В двух шагах от дома Лара наткнулась на «Мерседес» со спущенными колесами. Рядом стоял мужчина с потерянным лицом.

— По-мо-ги-те, по-жа-луй-ста… — пробасил он, коверкая все, что можно исковеркать. Засим последовал пассаж на языке Гете. Среди рубленых фраз ухо резануло название родного института. Видимо, немцу нужно было именно туда.

Однако Лариса отчеканила:

— Нихт ферштейн! — и решительным шагом направилась к маршрутке. «Что за поветрие такое, — гадала она всю дорогу, трясясь в переполненном автобусе, — откуда вокруг столько иностранцев?»