Джанин Фрост - Бесконечный поцелуй тьмы

Кира также не видела Менчереса с того дня, как у него был зловещий гость. Она вздрогнула, вспоминая Реджи, как Менчерес назвал его. У нее прибавилась мысль о том, что все вампиры используют успокаивающую ауру, как часть своей маскировки. Как только она увидела Реджи, ее инстинкты забили с тревогой "Опасность, опасность!" . Ее недолгое пребывание с ним в саду, было похоже на стояние рядом с разъяренным быком — любое резкое движение, ее кишки предупредили ее, может привести к ужасному нападению.

И это было до того, как хладнокровный ублюдок пытался ее укусить. Кира успокоилась тем, что Менчерес выполнил свой обет, что никто не мог прикоснуться к ней, пока она была с ним. Когда Реджи уставился на нее, в то время как Менчересу каким-то образом удалось пригвоздить его к месту, она чувствовала волны злобы, исходившие от него. Она могла сказать, что он не просто хотел укусить ее. Он хотел обидеть и унизить ее, хотя она была тем человеком, которого он никогда раньше не встречал.

Хоть она и надеялась никогда не увидеть его снова, встреча с Реджи освободила некоторые тревоги Киры. Даже глядя на него со своего места на дереве, перед его порочным представлением в саду, что-то в Реджи отвернуло ее от него. Ее инстинкты доказали, что еще способны предупреждать об опасности, даже с вампирами. Это дало Кире надежду, что Менчерес не лгал ей в ожидании того дня, когда использует ее воспоминания, чтобы поработить ее. В конце концов, он не должен беспокоиться о том, нравилось Кире ее заключение или нет. Кому-то, такому быстрому и сильному, как вампир, не стоит беспокоиться о согласии.

Возможно, страшно в этом признаться, но Кира была бессильна перед этим обстоятельством. Она только обманывает себя, думая, что Менчерес должен контролировать ее разум, чтобы заставить ее остаться здесь.

С положительной стороны, ей, наконец, удалось связаться со своей сестрой по телефону. Кира дала Тине то же объяснение, что Горгон дал Фрэнку — что Кира была дома, больная гриппом. Тина была обеспокоена, но обе знали, что она не рискнет приехать навестить ее. Не в то время, когда у Киры, якобы, был заразный вирус, который еще больше ослабил бы иммунную систему Тины. От внимания Киры не ускользнуло, что каждый смех Тины заканчивается приступом кашля, а ее голос был грубее, и слова давались тяжело. В свои двадцать девять, Тина уже заканчивала свою жизнь, и это было так несправедливо.

Мысль была настолько удручающей, что вывела Киру из ее комнаты. Она только вчера разговаривала с Тиной, но сейчас она хотела поговорить с ней снова. Ей необходимо заверить себя, что в настоящее время Тина все еще была здесь, все еще была частью ее жизни.

Кира спускалась вниз, высматривая Менчереса или Горгона. Если бы она просто взяла телефон, без разрешения кого-либо из них, она все это знала, то включилась бы сигнализация. Тогда они могут не поверить, что она просто хотела связаться со своей сестрой и подумают, что она все-таки решила позвонить в 911. В ней вспыхнуло раздражение. Она могла понять, почему вампиры защищают секрет своего существования среди людей, но ей все еще расплачиваться за это в течение нескольких следующих дней. По крайней мере, она надеялась, что это было все время, что она расплачивается за нечаянное обнаружение их существования.

Она добралась до первого этажа и быстро проверила гостиную и кухню. Никого. Тогда Кира вышла в патио, но территория бассейна была пуста. То же было и с садом. Кира вернулась внутрь, чтобы проверить прачечную, когда голос позади нее заставил ее подпрыгнуть.

— Ищешь кого-то?

Она обернулась, укрощая свой бешеный пульс, чтобы увидеть Менчереса. Его не было здесь секунду назад, как будто она нуждалась в напоминании о том, каким невероятно быстрым он был.

— Я должна повесить на тебя колокольчик, — сказала Кира, прежде чем смогла подумать.

Вместо того чтобы разозлиться или рассмеяться, Менчерес склонил голову. — Прости меня, я не хотел тебя испугать.

Так совершенно официально. Такой жесткий контроль ситуации все время — за исключением того утра на складе. Каким был настоящий Менчерес? Ты действительно хочешь знать? — спросил внутренний голос.

Нет, вероятно, не хочет. Особенно не в этих обстоятельствах, когда она была его заключенной.

— Я хотела снова позвонить своей сестре.

Часть нее ненавидела спрашивать разрешения, чтобы сделать такую простую вещь, но другая часть напомнила ей, что если бы Менчерес был более жестокой личностью, ее бы уже не была в живых. Мертвые следователи не расскажут о вампирах , взволнованно думала Кира.

— Конечно, — ответил Менчерес, как будто не существовало какого-либо шанса, что он откажет.

Кира выдохнула, она не осознавала, что задержала дыхание. Что это за странный сценарий был: держать пленника, обращаясь с ним как с гостем — большую часть времени. Воинственные особенности Реджи промелькнули в разуме Киры. Он не рассматривал ее как гостью. На самом деле, она почувствовала себя насекомым под холодным, безжалостным взглядом Реджи.

— Ожидаете ли вы, что вампир вернется в ближайшее время? — спросила Кира, осторожно подбирая слова.

Менчерес выгнул бровь. — Я предполагаю, что ты говоришь не о Горгоне?

— Нет. Я говорю о том, у кого темные прямые волосы и кто похож на тебя.

— Реджи, — пробормотал Менчерес. — Нет, я не ожидаю, что он вернется сюда в ближайшем будущем.

— Хорошо, — пробормотала Кира. — У меня от него мурашки.

Крошечная улыбка тронула его губы. — Еще одно доказательство, что твоя молодость не является препятствием, чтобы быть мудрой.

Кира почувствовала, как ее губы в ответ растягиваются. — Мне тридцать один. В моем виде, если женщине за тридцать, считается, что она на пути к среднему возрасту.

Менчерес засмеялся, поражая Киру, и этот звук прокатился по ее спине в трепещущей ласке. Впервые она видела его смеющимся и его расслабленное выражение в сочетании с широкой улыбкой изменили его лицо с непроницаемого на великолепное. Боже, ты великолепен, подумала она, радуясь, что вампир не может слышать, что у нее в голове — или знать, как трудно было на него не смотреть.

— Такие глупые человеческие понятия, что женщины прекрасны в первой половине своей молодости. Моей жене было тридцать пять человеческих лет, когда мы поженились, и она была восхитительной…

Как только его смех резко оборвался, знакомый беспристрастный вид появился на его лице.

Кира потянулась к руке Менчереса. — Реджи сказал, что твоя жена умерла. Мне жаль.

Странная грустная улыбка мелькнула на губах Менчереса. — Как и мне, но не по тем причинам, о которых ты думаешь.

Десятки вопросов тотчас всплыли в уме Киры от этого таинственного комментария, но в следующий момент Менчерес сменил тему.