Джанин Фрост - Бесконечный поцелуй тьмы

— До этого мы еще не дошли. Я уверена, что Менчерес очень зол на меня. — С этими словами Кира посмотрела на него, не видя ловушку, которую только что для себя вырыла. — Но ты появился здесь сразу же после него, так что у него не было шанса успеть сделать что-нибудь по этому поводу.

Радж издал разочарованный вздох.

— Очень хорошо, Менкаур, твой человек снял с тебя обвинения. Ты сам ее убьешь, или это сделать мне?

Менчерес словно оказался в ужасном сне, услышав, как Кира ставит крест на своей судьбе. В течение нескольких бесконечно долгих мгновений он почти видел, как она умирает у него на глазах: небрежным движением руки Радж ломает ей шею. Или разрывает яремную вену, заставляя Киру захлебываться собственной кровью, льющейся из горла. Что он будет чувствовать, глядя, как она умирает? Вернет ли это его нежелание, жить, которое он чувствовал до того, как встретил ее, заставит ли снова увидеть надвигающуюся тьму в своем будущем, как нечто желанное.

Если бы Радж был кем-то другим, Менчерес мог бы убить его. Он мог бы разорвать каждого вампира в комнате и уничтожить все следы. Он мог бы разрушить это здание подчистую , так что даже если его действия записывались на камеру, они никогда не навредят ни ему, ни Кире. Все это он мог бы сделать, если бы напротив него не ухмылялся Страж Закона.

— О, мой старый друг, полагаю, я наконец пробил этот твой непроницаемый саркофаг, — с удовлетворением произнес Радж. — Эта особа что-то значит для тебя, не так ли? Как забавно.

Медленно зарождающаяся ярость начала змеиться по нему, пульсируя под кожей, стремясь освободиться, дать себе волю. Ты все еще можешь убить их всех , шептала она. Подозрение падет на него, но если он не оставит тел в качестве доказательства, Менчерес еще сможет избежать наказания от оставшихся Хранителей, которые непременно посыплются на него и Кости. Дай мне свободу , дразнящим шепотом настаивала ярость. Ты так долго держал меня на цепи …

— Эй, чувак, я не хотел, чтобы все к этому пришло, — сказал Факел, бросая нервные взгляды то на Раджа, то на Менчереса. — Если он скажет, что будет держать ее подальше от меня и моей собственности, для меня этого будет достаточно …

— Но не достаточно для меня, — огрызнулся Радж. — Вы подали официальную жалобу на Менчереса за попытку хищения собственности, сообщив мне о том, что сегодня вечером совершил его человек. Если у вас не было желания этого делать, надо было помалкивать.

— Я не знал, что сказать вам — то же, что подать жалобу, — пробормотал Факел.

Радж холодно улыбнулся.

— Незнание закона не освобождает от ответственности. Единственная общность вампиров и людей. Тем не менее, вампирам не позволено свободно красть друг у друга, как это делают люди, и уж тем более я не буду милосерден к человеку, укравшему у вампира. Мой вердикт — смерть, так что, Менкаур, спрашиваю еще раз: приведешь ли смертный приговор в исполнение ты, или это сделать мне?

— Он похитил подростка и заставил работать на него стриптизершей, — спокойно произнесла Кира, несмотря на устрашающую бледность своего лица. — Это для вас не преступление, однако за попытку освободить и отстоять достоинство девушки мне выносят смертный приговор? Вам должно быть стыдно называть себя хранителем любого закона.

Раджедеф не соизволил даже посмотреть на Киру.

— Похищение людей, не являющихся чьей-либо собственностью — не преступление. Люди — наша еда, у них нет тех же прав, что у вампиров. Менкаур, твое время на принятие решения, кто свершит приговор, все утекает.

Кира ничего не ответила. Она не пыталась бежать, хотя лысый вампир схватил ее за плечи, будто ожидал от нее чего-то подобного. Менчерес встретил ее взгляд и увидел ужас и смирение, затопившие бледно-зеленые глубины. Но никакой надежды или мольбы. Она не ждала, что он поможет ей. Она ожидала, что умрет по воле мужчины, которому совершенно безразлична.

Его ярость начала метаться внутри еще настойчивее. Менчерес чувствовал, что уже близок к тому, чтобы освободить ее. Он просто не мог вынести мрачное принятие Кирой своей судьбы. Не важно, если он прикончит всех их, он не позволит Раджу обречь ее на ту же тьму, что поджидает и его.

Однако он не даст освободиться злобной силе внутри себя. Однажды он погубил свою жизнь. Он не хотел снова давать ей шанс разрушить жизнь Кости и его людей.

— Я исполню твой смертный приговор, Хранитель, — сказал Менчерес, наблюдая, как ухмылка Раджа становится все более явной. — Но после этого, полагаю, я должен вернуть ее обратно.

Улыбка Раджи пропала. — Ее приговор должен быть наказанием, а не наградой, облагодетельствовавшей ее жалкое существование, — прошипел он.

— Ее приговор — смерть за совершенное ею преступление. Но, так как она человек, нигде не написано, что я не могу вернуть ее как вампира после того, как наказание исполнено. Этот малец может не знать наши законы, Хранитель , — Менчерес послал Раджу холодную улыбку, подчеркивая последнее слово. — Но я в них сведущ.

— Ты не обращал людей сотни лет, — сказал Радж, переходя на древне-египетский диалект, являвшийся их первым языком.

Прежде чем ответить на том же языке, Менчерес позволил своему лицу принять ошеломленный вид.

— Действительно столетие? Тем больше оснований для её обращения. Слишком много времени прошло с тех пор, как я обновлял свою линию новой кровью.

— Твоя маленькая смертная может не захотеть быть твоей новой кровью, — язвительно сказал Радж.

Он повернулся к Кире. Ее дыхание было неровным, а пульс бился так громко, что его можно было услышать даже с ревом клубной музыки; но она по-прежнему не умоляла оставить ее в живых. Кира не поняла его разговора с Раджем. Она понимала, что ее приговор — смерть, но не знала, что вернется после этого. Ее зеленые глаза показались еще более бледными, отразив верхний свет, когда она посмотрела на него вверх, не в силах контролировать судьбу, которую выбрал для нее Менчерес.

Лысый вампир, что стоял позади, несильно толкнул ее к Менчересу. Кира почти споткнулась, но восстановила равновесие, обвела мрачным взглядом остальные лица в комнате, прежде чем опять встретиться с ним взглядом.

Ему не нужно было читать ее мысли, чтобы знать, какими они были, пока она смотрела на окружающих ее вампиров. Нет надежды, нет отсрочки, некуда бежать . И она была права.

Стремительная ярость вновь начала рваться из Менчереса, требуя другого решения, не разрушая смертность Киры. Но он знал только одно решение, и оно может обречь его соправителя за преступление, в котором он не принимал никакого участия.

Менчерес бросил на Раджа единственный взгляд.