Эйвери Уильямс - Невозможное завтра

– Привет, Мэдди, – кивает Ной.

– Сир Ной, – выражает она свое почтение. Позади нее я замечаю Рида, идущего по коридору. Я опять задумываюсь о том, что он сказал на уроке, и пучок нервозности завивается в нижней части живота.

– Ты не хочешь поговорить о чем-нибудь? – спрашиваю я Мэдисон.

– Я уже думала, что ты не спросишь, – отвечает она, доставая свой карандаш из-за уха и прикладывая его к клипборду. – Ах, мои записи намокли, – жалуется она, показывая свой клипборд из пиджака. – Я хотела спросить вас, ребята, не хотите ли вы вступить в мой комитет.

– Ты... баллотируешься?

– Кайли, я говорю о зимних танцах. Я нанимаю вас! Вот только вас не ждет зарплата. Просто слава. Ладно, вы сделаете это? – Она грызет кончик своего карандаша, оставляя помаду на ластике.

– Сделаете что? – Появляется Рид, тесно следуя за красивой девушкой. Она высокая и стройная, и ее светлые песчаные волосы спадают чуть ниже подбородка в аккуратной стрижке. Она и Рид имеют схожие внешние данные – и классический вкус в моде. На ней платье с рукавами-фонариками с узкой талией, крошечная шляпа из перьев приколота к голове. Они оба будто вышли из фильмов 1930-х годов.

Мэдисон светится при возможности привлечь новых желающих.

– Только что я просила Ноя и Кайли присоединиться к комитету по танцам, которые будут обалденными , кстати, особенно, если вы собираетесь встретиться с классными людьми из школы.

Ной шепчет.

– Взгляните на эту продавщицу. Вам обоим нужно бежать, прежде чем Мэдисон вонзит в вас свои коготки, – говорит он, кивая в сторону Рида и девушки, стоящей рядом. – Кстати, я Ной, – добавляет он, протягивая руку.

– Спасибо за предупреждение. Рид. Это моя сестра.

– Ребекка Сойер, – говорит она нам официальным тоном, пожимая мою руку. Ее кожа холодная и влажная, ее рукопожатие слабое.

– Откуда ты знаешь Кайли? – спрашивает Рид Ноя, поднимая голову.

Я отвечаю.

– Ной мой парень.

– Парень? – Повторяет Рид, в его глазах насмешливый блеск. – А я то думал, что особенный, раз мы знаем друг друга из другой жизни во всем.

Ной ничего не произносит, но я вижу, как предательски сжимается его челюсть. Мэдисон с восхищением наслаждается скандалом по полной.

Рид поспешно добавляет:

– Я имел в виду, что ты счастливчик. Кайли замечательная. Тебе стоило бы послушать, что она только что говорила на уроке. Полностью превосходя учителя в знаниях касательно истории печатной машинки.

– Ну, – перебиваю я, – было здорово, но мне пора домой. – Я поворачиваюсь к Ною. – Мы можем идти?

– Подождите! – Мэдисон прочищает горло. – Могу ли я записать вас в комитет? Это одна из тех вещей, которая будет отлично смотреться в вашем заявлении в колледж. Плюс, мы все равно проведем эти танцы – они могут даже сойти на почти обалденную вечеринку.

– Ладно, я согласен, – Ной смягчается. – Что-то мне подсказывает, что ответ «нет» ты все равно не примешь.

– Правильно, – отвечает Мэдисон. – Первое собрание будет в этот четверг после школы. Кайли?

– Конечно, – говорю я, надеясь, что она не спросит меня опять о фреске.

Ребекка подает голос.

– Я тоже. Есть какая-то тема?

Карие глаза Мэдисон выглядят обеспокоенными.

– Тема зимних танцев – я даже не знаю, я представляла снежинки, вроде как голубые. Все голубое. Может серебряное? Это глупо?

Рид зацепляет большими пальцами подтяжки.

– Это как-то просто. А ты совсем не похожа на простую девушку.

Мэдисон краснеет, и я молча проклинаю ее за то, что она повелась на лесть Рида.

– Мы подумаем над чем-нибудь действительно прекрасным, – обещает ей Ребекка. – Мне нравится твой блейзер, кстати. – Ее голос звучит совершенно неискренне, но, кажется, Мэдисон поглотила и эту лесть.

– Вы только что меня осчастливили. Все вы. Так, я вижу там Николь и Шанталь, пойду завербую и их. – Мэдисон сверкает улыбкой во все зубы и покидает нас, пробираясь вверх по коридору к Николь и Шанталь.

– Почему у меня такое чувство, будто я только что продал свою душу дьяволу? – размышляет Ной.

– Ты же на самом деле не веришь в дьявола, не так ли? – спрашивает Ребекка, сосредоточенно смотря на Ноя.

Он смотрит в ответ.

– Это такое выражение.

Рид прочищает горло.

– Мы собирались идти на парковку. Может, пойдем туда вместе?

– Я только что поняла, что забыла кое-что в своем шкафчике, – отвечаю я быстро. – Увидимся позже?

– Они само очарование, – с прямо противоположным выражением лица говорит Ной, когда они уходят.

– Им стоило бы воспользоваться помощью в отделе по социальному взаимодействию, – соглашаюсь я. – Но мы не должны вешать на них ярлыки. Тяжело начинать ходить в новую школу. Не знать никого...

– Как будто ты знаешь об этом. Ты всегда жила здесь.

– Я имею в виду, что могу представить, каково это.

Ной усмехается.

– Ты можешь представить все, что угодно. Ты считаешь, что единороги существуют.

– Хочешь сказать, что нет? – Я прикусываю свою нижнюю губу и притворно надуваю губы, на что он смеется и обнимает меня.

– Конечно, они существуют, – уверяет он меня. – Кстати о магии, я хочу вытащить тебя завтра вечером. На свидание.

Я немного отклоняюсь.

– На свидание, а? Куда мы пойдем?

– Это сюрприз. – Он выглядит очень довольным собой.

– Ты должен хотя бы намекнуть, – информирую его я. – Чтобы я смогла одеться соответственно.

Он посмеивается.

– Мы не собираемся в поход. Я веду тебя на ужин. Делай с этой информацией все, что угодно, что там обычно девушки делают.

– Все, кроме похода. Заметано. Одежда, которая бы подходила для приема пищи. Ясно, как... – Но тут что-то мелькает перед моими глазами, и я замолкаю, когда понимаю, что это.

Ничего такого. Всего лишь листок бумаги. Такой легкий и маленький, что мог бы запросто быть унесен ветром, прежде чем я бы смогла его заметить.

В центре мемориала по мистеру Шоу, запрятанный между свечами и засыхающими цветами, лежит плотный лист сливочного цвета бумаги. У него зубчатые края, как будто он был вырван из скетчбука.

На нем старомодным классическим почерком, выглядящим таким знакомым, что мог бы сойти за мой, написано:

Любовь не умирает никогда. – К

В ушах звенит. Я чувствую, как кровь сходит с моего лица. Я не могу потерять сознание. Я не потеряю сознание.

– Кайли?

Я замираю. Думаю о фотографии, что я видела однажды, яблоко, что погрузили в жидкий азот и в которое потом выстрелили. Оно разбилось как стекло.

– Ты в порядке? – руки Ноя опускаются на мои плечи.

Я резко оборачиваюсь. Движение заставляет мою голову кружиться. Записки не было несколько минут назад.

Я уверена в этом. Так ведь?

Крытая дорожка сейчас опустела, после краткого всплеска потока после школы. Думай, Сера!