Ольга Матвеева - Иван-Дурак

— Да, два мира, два детства, — глубокомысленно изрек Иван и достал из шкафчика бутылку коньяка. — Ты присаживайся, — обратился он к Верочке. Та села на краешек стула и принялась теребить подол юбки. Иван разлил коньяк в пузатые бокалы. — Коньяк нужно начала согреть теплом своей руки: взять бокал за ножку и как бы обнять его ладонью. Вот так, — он показал как, — а потом пить маленькими глотками, чтобы ощутить букет. Обрати внимание, в этом коньяке есть очень тонкие цветочные нотки, в нем солнце юга Франции, я даже будто бы чувствую аромат лаванды. Знаешь, когда-нибудь мы с тобой обязательно поедем в Прованс. Черт, еще ни разу не был за границей. Нужно срочно паспорт сделать. Ну, за тебя! — Иван поднял бокал.

— И за тебя! — откликнулась Верочка, отпила глоток, сморщилась. — Ой, какой крепкий! — пискнула она.

Иван рассмеялся…

Еще сидя за столом на кухне, он начал целовать Верочку, а потом повлек ее сначала в гостиную под предлогом показа квартиры, а потом и в спальню, там, стоя рядом с широкой кроватью, Иван вновь приступил к страстным лобзаниям, а затем легким, непринужденным движением завалил Верочку в постель со словами: «Так нам будет удобнее». Дальше они продолжили свои упражнения в области поцелуев, а потом Иван осторожненько потянулся к груди девушки, она не сопротивлялась. Он расстегнул пуговки на ее новенькой блузке, она не сопротивлялась. Он снял с нее блузочку. Она не сопротивлялась. Под блузочкой обнаружился отвратительный лифчик, очевидно, некогда бывший белым, а ныне имеющий серовато-землистый оттенок. Иван поморщился и поспешил избавиться и от этого предмета гардероба, пока у него не пропала охота вообще что-то снимать с этой замарашки. Верочка не сопротивлялась. Напротив, она неловко, но очень экспрессивно принялась стаскивать с Ивана рубашку…

Верочка имела самые смутные представления о том, что все население земного шара называет сексом, а ее мать развратом. Но когда Иван повалил ее на кровать, она догадалась, что сейчас может произойти. Первый порыв ее души был таков — вырваться и сбежать. Но потом она подумала, что быть девственной в ее возрасте, по меньшей мере, смешно и подозрительно, и пора бы уже избавиться от этого нелепого статуса. А тут и случай подходящий, и мужчину она, кажется, любит. Но отнюдь не любовь двигала Верочкой, когда она сдирала с Ивана рубашку, а затем и штаны. Решимости Верочке придавала обида — она хотела отомстить матери. Раз уж та пытается держать дочь под замком, раз уж она обзывает ее шалавой и обвиняет во всех смертных грехах, так пусть уж эти обвинения будут иметь под собой основания! Вот сейчас она и согрешит. Назло матери. Верочка превратила таинство своего первого соития в бунт, в локальную постельную революцию. Революция, как и положено революции, была кровавой. Ну, немного.

— Ты что, девственница?! — вскричал Иван. — У тебя никогда не было мужчины?

— Нет, — ответила Верочка кротко.

— Почему ты не сказала?

— Не думала, что это для тебя так важно. Продолжай.

— Я буду ласков, девочка моя.

Так Иван стал наставником Верочки в сексе. Ему понравилась эта роль. Так забавно развращать невинную великовозрастную девушку.

В ту ночь Верочка осталась у Ивана. Она попросила разрешения воспользоваться телефоном и уединилась в гостиной. Иван слышал обрывки фраз: «Мама, я не приду ночевать… Все в порядке… Нет… Я не хочу этого слышать… Вызови скорую… Нет… Спокойной ночи…». Верочка впервые ослушалась мать. Бунтовать, так бунтовать.

Иван накупил для своей странной подруги красивого белья, еще кое-какие пособия по сексу, еще несколько кассет с фильмами эротического содержания, которые он счел возможным использовать в качестве наглядных пособий, он трепетал от возбуждения при мысли о том, как будут проходить уроки страсти нежной, а Верочка… Верочка снова отказала ему в свидании. Она опять что-то лепетала о непреодолимых обстоятельствах, даже хлюпала носом — вероятно даже плакала. На вопросы о том, что это за обстоятельства непреодолимые такие, не отвечала. Иван затосковал: как же так? Это что же получается, его сексуальные способности не произвели впечатления даже на неискушенную поэтессу? Так это что же получается, хреновый он мужик? Так и импотентом стать недолго. На кой черт он связался с этой придурочной? И что теперь, отступать? Ну, уж нет! Несколько дней Иван звонил ей на работу, получал отказы и слышал просьбы не ждать ее после работы, поскольку от этого всем будет только хуже. И по-прежнему она ничего не объясняла. В конце концов, Иван не выдержал и все же пришел к музею к шести вечера в надежде встретить Верочку. Она выпорхнула из дверей легкая, воздушная, в одном из платьев, что купил ей Иван. Она была такая красивая!

— Ваня! — закричала она и бросилась к нему на шею. — Ванечка! Как я рада тебя видеть! Как я соскучилась!

— Ну, ты же сама мне запрещала, а так я бы пришел раньше. — Иван поцеловал Верочку. Она отстранилась:

— Ну не здесь же! Если наши музейные крысы нас увидят, тут же примутся мне кости перемывать. Замучают расспросами. Развлечений-то у них никаких.

— Ну, давай сбежим отсюда куда-нибудь в укромное местечко! — предложил Иван.

Верочка на секунду задумалась, а потом воскликнула:

— Была не была! Поехали!

Как только они добрались до Ивановой квартиры, тут же принялись срывать друг с друга одежды, Верочку буквально трясло от возбуждения. Иван не ошибся: оболочка неуклюжей скромницы действительно скрывала страстную натуру.

Как только все закончилось, Верочка потребовала тотчас доставить ее домой.

— Но почему? — спросил Иван. — Мы могли бы прогуляться, посидеть в летнем кафе. Вечер такой прекрасный! Девочка, я не хочу тебя отпускать! Мы ведь так долго не виделись!

— Ванечка, поверь, я не могу остаться. — Верочка виновато улыбнулась.

— Да ты можешь мне, наконец, объяснить, что происходит? Сколько можно мне голову морочить? Я никуда тебя не повезу, пока ты не ответишь на мои вопросы.

— Мама…, — тихо сказала Верочка.

— Что мама?

— Мама болеет. Она вечно болеет. А когда я пытаюсь заняться своей личной жизнью, она начинает болеть еще сильнее. Как будто бы специально. Она житья мне не дает. Ты не представляешь, что было, когда я осталась у тебя ночевать! Что она мне наговорила! Это было ужасно. И вот теперь она требует, чтобы я возвращалась домой сразу после работы. — Верочка вздохнула. — Если я не явлюсь домой через полчаса, мама разыграет очередной сердечный приступ, меня снова ждет истерика и бессонная ночь. Теперь тебе все понятно?

— Да, с твоей мамой все понятно, но совершенно не понятно, что делать нам?

— Мне кажется, нам лучше расстаться. — В голосе Верочки зазвенела слеза.