Ольга Матвеева - Иван-Дурак

Когда Иван отмер, он пошел в ближайшую забегаловку и напился.

На следующее утро в процессе тяжелой борьбы с жуткой головной болью он принял решение бросить Верочку, чтобы не иметь ничего общего с этим сумасшедшим семейством. Да, он слышал фразу: «Сын за отца не в ответе» и ее даже вполне можно было интерпретировать, как «Дочь за мать не в ответе», но все же… Даже если предположить, что Верочка не такая, что она не способна на подобного рода выходки, но ее мамаша-то, эта старая мегера, способна. Да она представляет угрозу для общества! Да ее изолировать нужно! Дурдом по ней плачет! А эта чокнутая преспокойно разгуливает по улицам и безнаказанно занимается рукоприкладством и оскорблениями ни в чем не повинных граждан! И что же ему теперь с Верочкой на улицу не высовываться? А если эта безумная еще и адрес его узнает? Он что, и в собственном доме не сможет чувствовать себя в безопасности? Да, не нужно ему такого счастья! Пускай там сами как-нибудь разбираются, а у него и своих проблем выше крыши. Зарекался он не заводить так называемые серьезные отношения и правильно делал. И вот, спрашивается, зачем он опять ввязался во все эти любови-моркови? Да ладно бы девица еще была бы нормальная, а то ведь, если уж рассуждать объективно, тоже кандидат в психушку. Стишки эти, девственность, наплевательское отношение к деньгам, зависимость от мамочки, безропотность. Да она же, как лодка без весел, куда течение понесет, туда она и плывет. Неужели нельзя настоять на своем? Неужели нельзя бороться за свое достоинство? За свою любовь, в конце концов! Нет уж! Раз она так наплевательски относится сама к себе, так зачем ему-то такая? Трудно ценить человека, который сам себя не ценит! К черту!

На работу Иван явился вольным человеком и пребывал в этом блаженном состоянии до четырнадцати часов тридцати пяти минут пополудни. Именно в это время в кабинете Ивана раздался телефонный звонок. Из трубки полились Верочкины всхлипы, а затем и более членораздельные звуки, впрочем, не вполне:

— Я… мне… куда мне теперь деваться?… За что мне все это?…

— Верочка, я тебя не понимаю, о чем ты?

— Мама… Мама…

— Что мама?

— Она… она… она… выгнала меня из дома! — долгая серия всхлипов. — Я не знаю, что делать! — еще серия всхлипов. — Мне некуда идти! — продолжительные рыдания. — Я утоплюсь… или повешусь… Что мне делать? — во время этой прерывистой речи с Иваном случилось раздвоение личности, так вот — раз — и в одном человеке вдруг возникло сразу два: Иван-прагматик и Иван-дурак, ну или благородный Иван-царевич, что, в общем-то, одно и то же. Так вот, Иван-прагматик говорил:

— Старик, это проблемы Верочки, и не стоит во все это вмешиваться. Эти-то две бабы все равно помирятся, потому как они, похоже, жить друг без друга не могут, а тебя сделают виноватым! Не получится ничего путного, если ты вмешаешься!

А Иван-дурак, он же царевич, вещал:

— Ты обязан спасти девушку, которую ты любишь! Не ночевать же ей на улице, в самом деле! Куда она пойдет? Она же такая беспомощная! Такая беззащитная! Ты же себе никогда не простишь, если ей не поможешь!

— Идиот! — возражал Иван-прагматик, — она же сейчас как сядет тебе на шею, так и не слезет, да еще и мамку свою подсадит, а у тебя уже родители на шее, дочка, зачем тебе еще одна обуза? Ты вспомни, старина, как ты жил беззаботно! Каждый уик-энд новая девочка — и никаких отношений, и никаких проблем! Невыносимая легкость бытия! Опомнись! Во что ты влезаешь?

— Я порядочный человек! — кричал Иван-дурак, — я не могу оставить женщину в беде!

— Ну, как знаешь, только ты потом пожалеешь. Стопудово пожалеешь.

— Ну и пусть!

— Мое дело предупредить, я умываю руки. Ну и дурак же ты, старик!

— Верочка, — проворковал Иван вслух, — успокойся, не плачь, девочка моя, не плачь. Пойди, умойся, выпей водички, а вечером я за тобой приеду. Все будет хорошо.

Иван предложил Верочке пока пожить у него. Она с радостью согласилась. А поскольку девушка сбежала от грозной родительницы, в чем была, то пришлось купить ей зубную щетку, ну и несколько комплектов одежды и обуви — нужно же ей было в чем-то ходить? Иван был человеком щедрым, но как-то слишком дорого обходилась ему Верочка. Если так дальше пойдет, то ему либо нужно будет, как минимум, вдвое больше зарабатывать, либо отказаться от своих наполеоновских планов по улучшению своих жилищных условий. Вон, жена его бывшая, Ольга, вместе с Лесей еще полгода назад переехала в новую стометровую квартиру с евроремонтом, причем большую часть денег на эту покупку она заработала сама — Ольга постоянно расширяла свой бизнес. У нее был явный предпринимательский талант. А он сам? Он столько денег тратил на женщин и развлечения, что за те два года, что он жил холостяком, только и успел — поменять машину. Приобрел шедевр баварских производителей. Автомобиль, который, как казалось Ивану, добавлял ему сексуальной привлекательности. Девочкам Иван, действительно, больше нравился с машиной, чем без нее. И, вообще, по наблюдениям Ивана, кошелек для женщин является самым сексуальным органом в мужчине, так что придется больше зарабатывать, раз уж расходы так сильно возросли. Мыслишки на счет того, как именно можно подзаработать, у Ивана имелись. Надо только найти время и силы, чтобы приняться за их воплощение…

Первая неделя совместной жизни с Верочкой прошла в эйфории: какое это счастье — каждый день заниматься любовью, засыпать и просыпаться в одной постели, ни от кого не скрываться! А какие завтраки готовила Верочка! А какие ужины! А как чисто теперь стало в квартире! А отглаженные рубашки! Ах, какая она чудесная, эта Верочка!

В середине второй недели Иван понял, что Верочка занимает слишком много места в его бытии — на работу времени практически не оставалось: днем она слишком часто звонила по каким-то пустякам, а по вечерам ждала, что он заберет ее из музея в 18.00. А у него на службе в это время только и начиналось самое интересное: неформальные встречи и переговоры, от которых часто и зависел успех бизнеса. Иван и так в последние месяцы, что он пребывал в любовной горячке, дела несколько позабросил. Шеф, то есть бывший тесть Михаил Львович, был им в высшей степени не доволен. Один раз даже пригрозил понизить в должности. А в другой раз, театрально вздохнув, разочарованным тоном протянул: «Хотел вот тебя в компаньоны взять, но если так дальше пойдет, может, и уволить придется. Не радуешь ты меня в последнее время, не радуешь. Ты пойми, сынок, бабы приходят и уходят, а дело остается. Дело — для мужика главное. Так что давай, берись за ум».

Когда Иван отказал Верочке забрать ее с работы, сославшись на неотложные дела, она сказала покорно, что ничего страшного — она доберется сама. Вернулся в тот день он поздно — производственная пьянка несколько затянулась. Верочка сидела на кухне над остывшим ужином, в нарядном платье, с красными от слез глазами.