Ольга Булгакова - Нелюбимый мной, нелюбящий меня (СИ)

Наше счастье, наша любовь, наше Чудо…

Эпилог

В ту зиму выпало много снега. Я бродила по саду и не узнавала его. Легкие беседки стали похожи на снежные замки с величавыми шпилями, дорожки больше походили на расселины между белыми скалами. Свет фонариков яркими пятнами ложился на сугробы, превращая снежинки в рубины, сапфиры, изумруды, янтарь… Сказочно красиво. Я никогда прежде не видела Лэнгорд зимой, но мне казалось, что Келиар специально расстарался к нашему приезду.

Мы с Нэймаром приехали в замок две недели назад. Задержались в столице после чествования героев войны с орками. Как в герцогстве, так и в Мунире это был первый праздник за последние полгода. Полгода длился траур по павшим.

Я очень хорошо запомнила церемонию, открывшую праздник. Светлый Владыка Руисдела, лорд Эхдруим, облаченный в боевые доспехи и как никогда величественный, поименно поблагодарил множество воинов, отличившихся в битвах. Имена эльфов, гоблинов и людей сплелись в одной хвалебной речи. Потом настал черед героев.

Сияющий Баркем, величавая Йолла, немного смущенный Беро, невозмутимый лорд Кадруим, Келиар, Леньор, Мейор, льеры. Серьезный, словно переживший за это время несколько столетий почти седой Герион. Его вклад и самоотверженность Владыка особо подчеркнул, вручая награду. Не знаю, хотел ли он оградить мою семью от сплетен, так открыто выказывая расположение. Думаю, да, но кривотолков после этого меньше не стало. Правда, они не волновали никого из нас. Следующим Владыка назвал имя Нэймара. Собравшиеся рукоплескали герою, расступаясь перед мужем, пропуская его к тронному возвышению. Я безмерно удивилась, когда прозвучало мое имя. Я ведь не участвовала в боях! Но толпа расступилась передо мной, и я, сопровождаемая аплодисментами, вышла вперед, к Владыке.

— Леди Мирэль, — начал Повелитель. — Не знаю, сколькие обязаны Вам жизнью. Знаю, что многие. То, что Вы делали в те дни и после, трудно переоценить. Я благодарю Вас от лица всех эльфов, людей и гоблинов.

И он, приложив к сердцу правую руку, склонился передо мной в поклоне, как и перед Йоллой. Я не представляла, что делать, и в совершеннейшем недоумении обернулась к Нэймару. Любимый ободряюще улыбнулся и тоже поклонился мне. Я посмотрела на заполненный зал. Кадруим, Леньор, льеры, Герион, многие знакомые воины склонялись передо мной. Вслед за ними кланялись и незнакомцы. Незабываемое, ни с чем не сравнимое переживание.

Потом Владыка заговорил об Илдириме. Эти все еще причиняющие боль события стали в устах Правителя светлой и утонченной, искрящейся каждой гранью Легендой. И хоть в столице многие знали эту историю, слышали о жертве Илдирима, но эта трагедия влюбленного сердца не оставила равнодушным никого. Женщины плакали, не таясь, даже некоторые мужчины украдкой смахивали слезы. Но Легенда, рассказанная Владыкой, наполняла сердца тихой грустью и дарила утешение. Закончил Повелитель словами: 'Пока сияют звезды, восходят солнце и луна, будет жить вечная память о Пресветлом лорде Илдириме, Истинно любящем'. 'Вечная память'… Такой чести удостаивались за всю историю нашего народа лишь пятеро… Герои, воспетые в балладах. Герои, чьи имена носили самые почетные, высшие награды. Герои, на чьи имена накладывался вечный запрет для всех, кроме семьи…

Тирей, радостно тявкнув, бросился в боковую дорожку. Ко мне, потрепав крутящегося вокруг пса, подошла мама:

— Мирэль, поздно уже, пойдем в дом.

Я кивнула и, глянув на освещенные окна большого зала, пошла за мамой.

— Не знаешь, лорд Эхдруим и леди Адиет еще не приехали?

Она даже остановилась, посмотрела на меня с изумлением:

— Ты так называешь Правителей?

— Тут их так называют все. Потому что тут они дома, тут семья, — пожав плечами, пояснила очевидное.

Мама недоверчиво покачала головой, но ничего не сказала.

— Леди Риана, леди Мирэль, — почти у самого входа в замок нас встретил Леньор. Седой эльф учтиво поклонился и, как мне показалось, робея, сказал: — Рад, что вы нашли дорогу в этих сугробах, я уже собирался вас искать.

— Спасибо, лорд Леньор, — вежливо поблагодарила мама. — Хоть Лэнгорд и кажется мне безыдейным переплетением коридоров, думаю, дочь ориентируется в замке и в саду.

— Конечно, Вы правы, леди Риана, — смутился Леньор. Действительно, смутился. Даже немного покраснел… Лорд проводил нас до зала, больше не сказав ни слова.

Правители еще не приехали, зато появились Майанис и Сальвен с мужьями. Девушки оживленно что-то обсуждали с Йоллой, а Баркем рассказывал что-то забавное Гериону и Киргаму. Маму занял разговором Мейор, а наш необычно молчаливый сопровождающий ушел в дальний конец залы. Келиар, удивленный таким поведением друга, присоединился к нему. Оба что-то очень тихо обсуждали, при этом Леньор все время бросал потерянные взгляды в мамину сторону. От наблюдения за лордами меня отвлек Нэймар. Подошел сзади, обнял со спины, поцеловал в щеку.

— Как погуляла? Не замерзла?

— Не замерзла. В саду очень красиво.

— Знаю, — согласился муж. — Отец очень любит Поворот, поэтому всегда старается сделать Лэнгорд нарядным. Завтра погуляем вместе, я только закончил разбираться с бумагами. Все-таки это была замечательная идея — нанять секретаря.

Я рассеянно кивнула. Меня все еще очень занимали тихо беседующие лорды.

— Нэймар, а почему Леньор не женат?

— Честно говоря, сам удивляюсь. Я никогда его не спрашивал, а отец не рассказывал. А что?

— Просто интересно, — ответила я.

Последний вечер перед Зимним Поворотом прошел весело. Я много сделала для того, чтобы было так. И теперь, прислонившись к плечу любимого, с радостью наблюдала за тем, как Герион смеялся над шуткой Келиара, а мама что-то увлеченно рассказывала Сальвен. А ведь еще год назад трудно было представить, что обе части моей семьи смогут провести вместе хотя бы час.

После войны я настояла на том, чтобы и муж, и Келиар поехали со мной в Долкаммани. Сколько сил я потратила, пытаясь сломить нежелание Келиара, не передать. Я его понимала, но и оставить все, как было, не могла. Уговорить Нэймара было немногим проще. А чего стоил Герион, решивший уехать, даже не попрощавшись, сразу после окончания войны? Брата я вернула вовремя только потому, что об его отъезде мне сказал Вальтер. Заставить троих дорогих мне мужчин общаться друг с другом было очень сложно. Но за две недели, что мы провели в Холодном Ключе, наладить отношения удалось. Конечно, до доверительно-дружеских им было далеко, но отчужденность и недоверие ушли.

Ледяная подчеркнутая вежливость и достойная восхищения выдержка мамы не стали неожиданностью. Ее совершенное спокойствие казалось нерушимым барьером. Отношения у Келиара и Нэймара с мамой были вначале очень напряженными. Это чувствовалось во всем. Во взглядах, в несказанных словах. Но постепенно лед таял. Показать маме другую правду было неимоверно трудно, а убедить поверить в нее еще сложней. Я рассказала маме об откровениях лорда Адинана. Первый раз в жизни видела, как она плакала… Выслушав историю гибели Нэймара и самопожертвования Илдирима, мама задала закономерный вопрос: