Беттина Белитц - Раздвоенное сердце

Не двусмысленным движением руки папа показал мне следовать за ним. Двадцать молчаливых минут позже мы стояли в пустом тёмном крыле клиники, над закрытым отделением, друг против друга.

- Он там, - сказал папа и показал на тяжёлую, железную дверь. - Пять минут, - добавил он. - Я буду ждать здесь.

Хотя мне это не нравилось, но мой инстинкт подсказал мне, что я правильно сделаю, если позволю ему остаться поблизости. Почему только он так быстро согласился с моей просьбой? Это было на него не похоже. Я проковыляла к двери, нажала на заржавевшую ручку и распахнула её.

- Колин! - Я хотела броситься к нему, но его взгляд остановил меня.

- Нет, Эли, оставайся там, где стоишь, - закричал он предупреждающе.

Я остановилась.

- Почему? - начала я, но ему не нужно было ничего объяснять.

Колин сидел в углу этой пустой комнаты на шатком стуле, руки связаны за спиной. На нём всё ещё были его изодранные брюки и рваная рубашка, но очевидно, он смог помыться. Его глаза сияли лихорадочным блеском и были окружены тёмно-синими тенями. Везде на лице просвечивали вены фиолетового цвета. Жёстко выступали скулы под натянутой кожей. Он выглядел больным. И очень голодным. И потом было что-то ещё, что я не хотела признавать, но и не могла игнорировать. Это меня пугало. Колин пугал меня. Теперь его грудь затряслась, и рычание вырвалось у него из горла.

Резко он отвернулся и стал смотреть на луну, которая проглядывала через маленькое зарешеченное окно. Снаружи, где-то вдалеке, я услышала волчий вой. Руки Колина потянули за верёвки. Но они были так туго перевязаны, а также прицеплены к трубе батареи, что он не мог от них избавиться. Ни в этом состоянии.

Я даже не пыталась остановить слёзы. Боль в горле была невыносима и доходила до самого сердца.

- Почему он связал тебя? - рыдала я.

- Я хотел так, - сказал Колин хрипло. Он не смотрел на меня. - Так будет лучше.

Мои слёзы капали на грязный пол и оставляли тёмные круглые пятна. Они были попросту растрачены. Чисто бесполезная трата. Несмотря на предупреждение Колина, я подошла к нему, наклонилась и подставила щёку к его холодному рту. Мои костыли с грохотом упали на пол. Опять его грудь задрожала, а его язык жадно облизывал мою кожу. Я опустилась на свои дрожащие колени. Это было не так, как обычно. С каждой слезой, которую он съедал, из моего тела выходила сила. Но я стиснула зубы, вытеснила безумную боль в ноге и выдержала всё до конца.

Я должна была плакать, потому что в противном случае задохнулась бы, а он был голоден. Всё было просто. Мы помогали друг другу. В конце концов, я могла потом пойти домой и съесть остатки маминого стейка. Когда мне стало немного легче на душе и я могла держаться на ногах только прилагая огромные усилия, Колин, застонав, оторвался от меня.

Я протянула руки вверх, поднялась, опираясь на его плечи, к нему на колени и опустилась на его грудь. Я поцеловала его голую кожу. На ощупь она была как замороженная. Я позволила моим губам подняться вверх - да, здесь на его горле мои слёзы оставили тёплый след. Рокот в его теле, который только что был не регулярным и принуждённым, стал более спокойным и ритмичным. Какое-то время мы молча ждали, пока у меня снова не появилось немного энергии, а тёплый участок на горле Колина достиг его груди.

- Она не умерла, не так ли? - спросила я то, что уже давно знала. Тильман позвонил мне после обеда. Паук иногда шевелил своими ногами, как будто хотел попробовать, может ли он их использовать. Колин засмеялся, фыркая. Это прозвучало как шипение раненого зверя.

- Она просто не умирает. Я бы пытался и дальше, но ... Эли, посмотри, пожалуйста, на меня. Я тебе ничего не сделаю, я клянусь. Посмотри на меня.

Я подняла голову. В его глазах всё ещё была лихорадка и голод, но мои слёзы подействовали. Бледное отражение прошлого блеска возвратилось назад.

Он устало улыбнулся.

- Я бы продолжил бороться против неё дальше, если бы ты не появилась - скорее всего, зря. Но когда я учуял тебя, во всех этих цветах и ветках, как ты так смело и упрямо шагала ей навстречу ... Это вытянуло из меня силу, но так же сделало меня счастливым.

- Тогда у тебя очень странный способ показывать это, - вставила я. - При том, что моя маскировка сработала. Она меня не заметила.

- В конце концов, это бы случилось, поверь мне. И представь себе, галлюциногены начали бы действовать уже в лесу ... То, что она получит нас обоих - нет, я бы ей этого не позволил. - Он серьёзно посмотрел на меня. - Только вот это не решение.

Я отодвинула это высказывание подальше от себя. Я не желала признавать этого.

- Что же. Значит, ты всё-таки не умер. Вот так.

Колин слабо улыбнулся и покачал головой. Неожиданно мной овладела башенная ревность. Я оторвалась от него, встала, качаясь, и стала сердито на него смотреть. Колин невозмутимо смотрел в ответ.

- Чёрт, Колин, как ты только мог подпустить к себе такую женщину. Ты был молод и красив, а она - она просто отвратительна! Я всё время думала у неё лицо, как у модели, но ... - Беспомощно я замолчала. Я всё ещё не понимала этого.

- Если она делает то, что делает - вгрызается в душу и заставляет поверить, что она твоё спасение - тогда она прекрасна. Она как обещание. Но в тот момент, когда я понял, что со мной должно случиться, то увидел её истинное лицо. И ты права. Она отвратительная ведьма.

Я больше не могла стоять. Я снова опустилась Колину на колени и прикоснулась щекой к его прохладной груди, чтобы сохранить ясную голову. Но уже мои слёзы начали терять свою силу. Рокот в его теле стал более пронзительным и нервным. Его голод вернулся. А с ним и ужас, который снова и снова поднимался во мне, если я прижималась слишком близко к телу Колина. Он начинал становиться опасным.

- Крысы здесь не очень-то питательны, Эли, - сказал он с горечью. - Недалёкие, жадные сны - размножение и жратва, больше ничего. Я не знаю, как долго я смогу это ещё вынести. Мне нужно открытое небо надо мной, свобода. Мне нужна ночь. И мне нужна моя лошадь.

Снова ветер принёс к нам далёкий вой волка. Невольно Колин потянул за верёвки, опутывавшие его запястья. Я увидела, как они глубоко впились в его кожу. Голубая кровь потекла вдоль его пальцев и капала с заострённых, острых, как бритва, ногтей. Голос Колина стал ниже и более гневным, когда он продолжил говорить.

- Если Луиса нет рядом со мной и я чувствую сильный голод, Демон Мара проявляется во мне всё сильнее. Это демоническое зло. И всё это страдание вокруг меня – да, это защищает меня от Тессы, но это не может меня насытить. Здесь почти никому больше не сняться сны. А если и сняться, то это чистый ужас. Чем больше я это пью, тем слабее становятся мои хорошие чувства.

- Возьми мои мечты, Колин. У меня хватает. Ты можешь взять воспоминания о моём детстве - они красивые, правда. Я пережила интересные вещи, когда посещала бабушку. Или, может быть, ты хочешь взять воспоминания об отпусках? Мы хотя никогда не были на юге, но ты, скорее всего, всё равно понимаешь больше в холодных Фьёрдах, - уговаривала я его.