Беттина Белитц - Раздвоенное сердце

- Пройди через гостиную, Эли, - крикнула мама из коридора, прежде чем прошептать что-то папе. Он тихо засмеялся.

- Что здесь случилось? - спросила я возмущённо.

В зимнем саду всё выглядело, как в не убранном шатре для вечеринок. На полу стояли открытые коробки, полные мишуры, посуды, столовых приборов и салфеток. Половина стеклянного фасада была уже затемнена длинными тёмными занавесками. По кроям подоконника стояли тяжёлые терракотовые горшки, в которые мама воткнула шпалеры.

Значит, ещё больше дикого винограда и ещё больше бесцветных пауков.

- Очень красиво, - проворчал папа, выходя из гостиной в зимний сад и с любопытством осматриваясь. Он ещё больше затянул шторы.

- Ну да, - сказала я колко. - Общеизвестно, что это зависит от вкуса наблюдателя. И что означает вот это? - я показала на сервант, уставленный тарелками, стаканами и несколькими бутылками вина.

- Встреча, - объявила мама и сдвинула ногой коробки в сторону. - Сегодня вечером с нашими соседями.

Мне хотелось завопить "нет". Пожалуйста, только не люди, которые будут на меня глазеть! Я этого не вынесу.

- Без меня, - сказала я тихо. - Извините, но я не смогу. Не сегодня.

- Эли, - вздохнула мама и ободряюще улыбнулась.

- Мне нужно закончить целую гору домашнего задания, и я уже сейчас не могу держать глаза открытыми, потому что не могу спать в этом тихом доме, - солгала я. - Я скажу добрый день и всё. Хорошо?

Не дождавшись ответа, я схватила мою сумку и побежала наверх. "Гора" домашнего задания заняла у меня чётко сорок три с половиной минуты. Я всё сделала и не только это: я написала всё красивым почерком, подчеркнула между строчек разноцветным, а к реферату истории начертила две диаграммы.

Больше нечего было делать. Я сделала даже больше, чем надо. От Николь и Джени я всё ещё ничего не слышала. Я выудила мой мобильный из школьной сумки. Снова нет связи. Вместо этого дисплей беспокойно мигал.

Что? И мобильник теперь сломался? Я положила его на подоконник. На одну секунду появилась сеть. Потом дисплей полностью отключился. Я подключила его заряжаться. Качая головой, я смотрела, как батарейка заряжается, в неспокойном ритме мигающего света. Но сообщение так и не пришло. Может быть, обе уже давно послали сообщения, и они просто не пришли?

Я попробовала себе представить, как у них идут дела без меня. Сейчас место возле них было свободным - желанное место возле окна, довольно далеко от стола учителя и доски. Я себя спросила, как долго оно останется пустым. Николь и Джени были популярны. Это не продлиться долго.

И меня бы не удивило, если бы это был парень. Я подошла к одному из моих окон и посмотрела на улицу, ничего не видя. Внизу снова загрохотало и загромыхало. Постоянный шум раздражал меня. Но всё равно я постоянно зевала.

- Почему бы и нет? - пробормотала я, когда поймала себя на том, что смотрю на кровать. Лучше поспать, чем быть здесь. Я прижалась с бурчащим желудком к мягкому, хорошо пахнущему одеялу и смогла ещё вытащить резинку из волос, прежде чем усталость одолела меня.

— А это Элизабет, наша дочь, — папа отступил на три шага назад, взял меня за руку и потянул за собой в зимний сад. Итак, мой план - исчезнуть по-тихому – провалился сразу же.

— Привет, — сказала я и пожала протянутые руки.

Морщинистую руку, которая принадлежала старику с носом картошкой, нашему соседу слева. Желтые пальцы женщины, которая пахла никотином, и энергичные руки старой пары: он в рубашке с ромбами и в штанах, с высокой талией, и зауженные внизу, она в грязно-красном костюме с юбкой до колен.

Мама, с ее локонами и в пестрой рубашке, явно выделялась среди этих людей. Глаза женщины в костюме метались туда-сюда между папой и мной.

— Да, дочь, это невозможно не заметить, — улыбнулась она.

Ее рука слегка дрожала, когда я отпустила ее. Она попыталась сказать еще что-то, но передумала и замолчала.

Старик и курильщица обменялись несколькими приглушенными словами. Я посмотрела на стол. Закуски и торт были нетронутыми.

— Итак, вы у нас психиатр? — спросил мужчина в рубашке с ромбами.

— Да, — спокойно ответил папа.

Все замолчали. Я уже сталкивалась с такими ситуациями. Так было всегда. Как только папа говорил, кто он по профессии, все замолкали. Как будто они боялись оказаться в смирительной рубашке в следующую же минуту. Старик откашлялся и показал наружу, где виноградная лоза стула по стеклу из-за ветра.

— Я знаю кое-кого, кто мог бы помочь вам с этим, — каркнул он.

— Помочь с чем? — ничего не понимая, спросила мама.

— Подрезать виноград. Это на раз-два, — хихикал старик.

— О, он нам нравится такой, какой есть, — вежливо ответил папа.

Старик удивленно сверкнул на него взглядом. Я увидела, что курильщица наклонила голову набок, и ее хмурые глаза блуждали по моему телу моего папы: от плеч до его зада, который значительно выделялся под тонкой тканью брючного костюма. Мой живот скрутило.

— Я... эм... мне нужно заниматься, — быстро проговорила я и убежала через кухню к лестнице, прежде чем взгляд папы смог бы меня переубедить, чтобы я осталась. Наверху я, пыхтя, перевела дух. Мне нужно было выбраться наружу. И сейчас же. Прежде всего, мне нужно найти место, где ловит сеть, чтобы наладить контакт с Дженни и Николь.

Если мой мобильный не заработает в ближайшее время, я сойду с ума. Я схватила mp3-плеер, так сильно воткнула наушники в уши, что они заболели, и поспешила вниз по лестнице.

— Я гулять! — крикнула я в направлении гостиной, прежде чем захлопнуть дверь. Получилось "Гулять". Как я раньше ненавидела, когда мама или бабушка тащили Павла и меня после обеда в пустынный лес. Всегда по кругу, всегда одной и той же дорогой.

Он и сейчас казался мне скучным, но это было хоть какое-то занятие. Садовая улица с дедом со своими бабочками на солнечных батареях была самой быстрой дорогой в лес. Но все же риск, что старик увидит меня и снова попытается заманить в дом, был очень высок.

Нет, тогда лучше в гору по главной улице (ха-ха) и через маленький мост в дикой местности. Я шла быстро, смотря под ноги. Мама еще вчера предупредила меня, что здесь здороваются на улицах и что я тоже должна это делать. Но мне эта мысль казалась абсолютно дурацкой. Почему я должна здороваться с незнакомым человеком?

Но если я буду смотреть под ноги, а в ушах будут торчать наушники, никто не сможет упрекнуть меня в том, что я этого не сделаю. Помимо этого у меня появились сомнения, что кто-либо захочет со мной поздороваться. Я знала, что от меня исходит напряжение и знала, что на подбородке появились небольшие складки. Но я практически получала удовольствие от мысли, что я выглядела неприступной, да еще и безобразной.