Ольга Булгакова - Тяжесть короны (СИ)

То, что я, принцесса и единственная женщина в Совете, уже села, послужило сигналом мужчинам. Первым, как обычно, занял свое место Брэм, не удивившийся тому, что я вдруг оказалась рядом с ним, а не через Стратега. Еще заметила, брат ни на мгновение не отрывал руку от папки. Мне даже показалось, он боялся, что отчим попытается выхватить у него бумаги. Через минуту, когда все, кроме замершего за спиной короля виконта, расселись и устроились, Брэм начал заседание.

— Я перейду сразу к делу, — голос брата был твердым, жестким, взгляд серьезным. — Сегодня мне доставили одно сообщение. Я зачитаю его целиком, чтобы вы тоже понимали, в какой ситуации оно было написано.

С этими словами он приоткрыл папку и достал оттуда листок. На таких обычно писали послание для голубиной почты. Обведя взглядом собравшихся, король начал читать:

— Милый мой Генри, церковные часы пробили три, за окном еще темно. А я не сплю и пишу тебе, чтобы сказать, как тоскую по тебе, как скучаю в этом городе. Отец обещал, что уже скоро он отправит нас с мамой домой, да и сам к концу года откажется от этого места. Если бы ты знал, как тяжело жить среди лиандцев. С ними невозможно даже разговаривать. Кажется, ни один из них не способен и двух слов связать на шаролезе, а их язык я учить не собираюсь! Отец говорит, это правильно, говорит, сам Стратег считает, что это лиандцы должны учить шаролез. Отец все же немного говорит на их языке, но только чтобы давать указания прислуге. Мама раньше хотела, чтобы мы в Корле жили в своем доме. Но когда увидела, что в таком случае со всех сторон будет окружена одними лиандцами, решила все же жить вместе с другими шаролезскими семьями. Мы живем в так называемом шаролезском квартале. Это несколько старых каменных домов, стоящих совсем рядом. В каждом доме живут три-четыре семьи. Кроме мэра. Он, его жена, двое дочерей и сын живут в доме одни. Здесь неплохо. Большой двор, сад. Можно гулять по берегу моря и смотреть, как в гавань заходят корабли. Это очень красиво и величественно, но от этого вида я готова в любую минуту отказаться. Лишь бы скорей отец решил отправить нас с мамой обратно в Малир, домой. Я подружилась со многими женщинами, живущими по соседству. Даже с госпожой Клариной, женой мэра. Она оказалась вовсе не такой заносчивой задавакой, как я привыкла считать. Она тоже считает дни до возвращения в Шаролез и все время говорит, что мы должны держаться вместе и не ссорится. Потому что мы в одной лодке, кроме нас самих у нас в Лианде никого нет. Конечно, есть стража, есть гарнизоны. Но многих солдат отозвали в Шаролез, говорят, чтобы воевать с Муожем. А теперь, когда наших солдат на улицах стало меньше, мы с подругами не чувствуем себя в такой безопасности, как еще пару месяцев назад. Я всегда это ощущала, но в последнее время особенно. Лиандцы нас ненавидят. Думаю, поэтому они не учат шаролез.

По двору кто-то ходит. Я раньше думала, что мне кажется, но нет. В темноте двигаются какие-то тени. Судя по шорохам, их много… Отворили дверь соседнего дома. Боже… Пятеро человек! А во дворе еще! У всех оружие! Меня заметили! Внизу шаги! Лестница скрипнула! В соседнем доме кричит женщина! Генри, помни, я люблю тебя…

Брэм читал без выражения, не придавая голосом письму никакой эмоциональной окраски.

Тишина, повисшая в зале Совета, была осязаемой, гнетущей.

Очень долго все молчали, обмениваясь испуганными взглядами. Я помнила обещание Ромэра сократить людские жертвы, как только возможно. Но ужас той девушки, писавшей письмо любимому, сковывал и меня. Он отражался в глазах тех, чьи родственники жили в Арданге. Леску, эр Гарди, раньше преданные Стратегу Виллеры и Торны вдруг неожиданно оказались едиными в своем страхе за жизни близких.

— Я не имею ни малейшего представления о том, что сейчас происходит в Арданге, — честно признался Брэм. — Я уже разослал письма во многие города в надежде получить свежие новости. В письмах я предупредил о возможных нападениях. Надеюсь, это поможет нашим людям в Арданге.

— В Лианде! — встрял отчим.

— Знаю, у многих из вас есть наделы в Арданге. Если у кого-нибудь из присутствующих есть новости, которым меньше пяти дней, прошу рассказать их. Уверен, это будет интересно всем, — продолжил Брэм так, словно и не услышал Стратега.

Вельможи, склонив головы или закрыв глаза, пытались вспомнить последние письма, которые получали из Арданга. Спустя несколько минут, первым ответил маркиз Леску. Голос его дрожал, морщины, ярко проступившие на побледневшем лице, превратили пожилого дворянина в дряхлого старца.

— К моему ужасу, нет. Последнее письмо от сына двухнедельной давности.

— Гонец от племянника приехал вчера, — голос Виллера-старшего сильно осип от волнения. — Но он добирался сюда неделю.

— Нужно направить в Лианду отряды! — отчим вскочил со своего места. Он говорил громко, уверенно. Словно радовался возможности начать войну, что и подтвердил своим следующим высказыванием: — Отомстим за наших погибших!

— Может, они и не погибли, — бросив на меня короткий взгляд, возразил Брэм. — Я не считаю, что нужно вот так рубить сплеча. И без того слишком много несправедливости было допущено в отношении Арданга.

— Брэм, нельзя допустить, чтобы они делали, что в голову взбредет! — воскликнул отчим.

Голос короля прозвучал отрезвляюще холодно:

— Господин регент, Вы забываетесь. Обращаться ко мне следует «Ваше Величество». И Вам это прекрасно известно. Либо Вы немедленно приводите себя в чувство, либо я велю удалить Вас из зала Совета.

Дор-Марвэн вздрогнул, хотел что-то возразить, но не стал. Покорно сел на место.

— Ваше Величество, но господин Стратег в чем-то прав, — встрял Торн. — Мы не можем потворствовать Лианде. Не можем оставить все, как есть! Они убили наших родственников!

— Вы не знаете, какие цели преследовали арданги, — лицо Брэма казалось каменным. Прочитать чувства брата было невозможно. — Вы не знаете, живы ли Ваши родственники, господин Торн. И не думаю, что захотите рисковать их жизнями, если арданги держат их в заложниках.

Торн содрогнулся, прикусил губу. Торн-младший положил руку отцу на плечо. А король продолжал:

— Да, я согласен. Нужно подтянуть войска к Ардангу. Но нужно вначале узнать, что вообще произошло. Каково положение в других городах. Начинать войну — последнее дело. Это мы успеем всегда. Мы должны знать, является ли произошедшее в Корле единичным случаем или нет. И уже в зависимости от этого, от новых сведений предпринимать такие необратимые шаги, как развязывание войны.

— Вы правы, Ваше Величество, — голос эр Гарди дрожал, а на потемневшего от переживаний старика больно было смотреть. — Мы будем ждать. Как бы ужасно и мучительно ни было ожидание.