Дарья Кузнецова - Случайные гости

Впрочем, я не думала обо всем этом, когда Сур уверенно и бережно раздевал меня. И когда пыталась на ощупь расстегнуть ремень, удерживающий его безрукавку. И уж вовсе ни о чем не думала, когда мужчина, лежа на боку, наконец прижал меня к себе, скользя ладонью по обнаженной и почти болезненно чувствительной коже, покрывая поцелуями шею, плечи, грудь… Не было никакого дела даже до открытого неба над головой, что говорить о куда менее существенных мелочах!

Мысли начали появляться потом, много позже. Когда нежность столь же незаметно, как возникла, переплавилась в страсть и жажду. Когда те окончательно лишили рассудка нас обоих, и стало невозможно разобрать, где кончаются чувства мужчины и начинаются мои, где проходит граница между двух разгоряченных тел и есть ли она вообще. Когда рассудок захлебнулся в чувственном удовольствии, разделенном на двоих, и окончательно потеряло смысл все вокруг, кроме стука сердца в ушах и учащенного дыхания, сорвавшегося на стон. И только когда я лежала на груди мужчины, впитывая его тепло и запах – только тогда в мою голову забрела первая более-менее связная мысль. Правда, далеко не самая умная.

– Странно, – тихо пробормотала я в плечо Сура, бездумно разглядывая разделенные горизонтом море и небо. Солнце пекло затылок, было жарко, но при этом так хорошо, что эти мелочи почти не беспокоили.

– Что – странно? – спросил он. Голос прозвучал гулко, отдаваясь в грудной клетке, к которой я прижималась ухом.

– Не больно, – пробормотала я. Но тут же опомнилась, сообразив, насколько странно это может звучать, и пояснила: – Ну вроде бы в первый раз обычно больно. То есть физиология, конечно, у каждого своя, и по-разному бывает. Но я рада, что все так удачно сложилось…

– Аля, начинай уже потихоньку привыкать доверять симбионту, – с тихим смешком проговорил Сур.

– Надо сначала окончательно привыкнуть к его присутствию, – вздохнула я. – А что, это он обезболил?

– Тебе не кажется, что этот вопрос надо задавать ему? – насмешливо фыркнул мужчина.

– Ну да, наверное, – пробормотала я. И тут пришла следующая разумная мысль, которой как раз стоило бы заглянуть в голову несколько раньше. – Ой! – испуганно выдохнула я. – Сур, а как же… а если вдруг… ну, от этого же дети бывают, а…

– Не паникуй так, – уже вполне явно засмеялся он, садясь и вынуждая сесть меня, но при этом продолжая уютно обнимать. – Я… контролировал этот вопрос. Так что неплохо понемногу учиться доверять еще и мне.

– Извини, – вздохнула смущенно.

– Вот извиняться точно не за что, – отмахнулся мужчина, целуя меня в висок. – Я с удовольствием помогу тебе научиться этому и привыкнуть.

Я не удержалась и тихо захихикала над последней фразой, с удовольствием прижимаясь к Суру и украдкой касаясь губами впадинки между ключиц, в которой сходились заостренные кончики двух черных полос.

– Не сомневаюсь. А купаться мы правда летим или это предлог?

– Именно туда мы и летим, и это не предлог, – возразил он. – Откуда я мог знать, чем закончится наш разговор?

– Извини, – вновь покаялась я. – Почему-то привыкла считать, что ты всегда все контролируешь и все знаешь…

– Контролирую, – раздраженно фыркнул он, прижимая меня крепче. – Если бы действительно контролировал, этот урод не посмел бы к тебе даже подойти!

Разнеженная и поглощенная последними переживаниями, я не сразу сообразила, что имеется в виду, а сообразив, поежилась и в утешение потерлась щекой о плечо мужчины. Не знаю уж, кого я больше пыталась успокоить этим жестом – себя или его.

– Давай не будем о нем, – предложила тихонько.

Мы некоторое время посидели неподвижно, наслаждаясь тишиной и объятиями друг друга. Я вяло размышляла над превратностями судьбы и ее неожиданными поворотами. А еще в который раз вспоминала старинную пословицу: «Все, что ни делается, – к лучшему». Были какие-то потрясения, тревоги и страхи, а сейчас я чувствовала себя совершенно счастливой, и все треволнения недавних дней казались бесконечно далекими и несущественными.

Мужчина сидел, расставив ноги, между которыми я устроилась, удобно откинувшись ему на грудь и положив голову на плечо, и медленно поглаживала обнимающие меня сильные руки, прослеживая кончиками пальцев контрастные черные полосы и очерчивая мышцы.

– Сур, а расскажи мне лучше что-нибудь о себе, – попросила через некоторое время. Не то чтобы молчание начало тяготить, просто показалось глупым не воспользоваться возможностью задать несколько важных вопросов. Тем более что обстановка располагала к задушевной беседе.

– Например? – озадаченно уточнил он.

– Ну, например, сколько тебе лет? Есть ли у тебя родные?

– Родные… не самая приятная тема, – хмыкнул он. – А с возрастом все просто, мне чуть больше пятнадцати.

– Сколько? – ошарашенно пробормотала я, скосив взгляд на его лицо. Правда, всерьез перепугаться не успела – сообразила, в чем может быть подвох. – Это имеется в виду местных, да?

– Конечно, – тихо усмехнулся мужчина. – На земные пятнадцать, наверное, никак не похож, да? Год на Сапфире в два с лишним раза длиннее земного: шестьсот тридцать восемь дней плюс еще продолжительность суток. В пересчете на ваши… точно не скажу, что-то около тридцати пяти. Биологически – мы тот же вид, что и вы, ничем не отличаемся.

– Не скажи, а цвет глаз? Вот у тебя они удивительно яркие. Очень красиво, у нас таких не бывает. В смысле, естественным путем не появляются, – возразила я из чистого упрямства, после чего осторожно уточнила: – А родные… умерли, да? Извини.

– Нет, почему, живы. – Он слегка пожал плечами. – Родители, младшая сестра, только мы не общаемся.

– Кхм. Я надеюсь, твоя младшая сестра – не Элиса? – Озаренная внезапной догадкой, я даже отстранилась, чтобы уже прямо посмотреть ему в лицо.

– Интересное предположение, – рассмеялся Сур. – Главное, близко к истине.

– То есть? Она – кузина?

– Нет, но у них с Амилой много общего, – отмахнулся он. – Хотя, пожалуй, ни одна, ни другая этого никогда не признают.

– Ты поэтому с ними не общаешься? – предположила я. – Ну, Элиса – стерва, она тебе явно не нравится, наверное…

– Элиса не так уж ужасна, равно как и моя сестра, – возразил Сур, не дав мне договорить. – Я не общаюсь с семьей главным образом из-за отца, а точнее, политических и морально-этических разногласий с ним. Если уж совсем точно, это он со мной не общается. Амила – папина дочка и во всем следует за ним, а мать просто слишком мягкая и слабохарактерная, она не рискнет пойти против его воли.

– Ну ничего себе, – потрясенно проговорила я. Картина представилась весьма удручающая и печальная. – А я думала, что у вас из-за симбионтов ничего такого никогда не бывает… Ну, эта эмоциональная связь и все прочее, а тут – типичный отец-тиран.