Марион Леннокс - Штормовое море любви

— Ты мне покажешь?

— Спальню бабушки? — Рауль поразился столь бесцеремонным любопытством.

— Нет, конечно. Я ее побаиваюсь. Но люстру хотелось бы посмотреть.

— Какую?

— Не глупи. Любую.

— А почему они тебя так интересуют?

— Единственная хрустальная люстра, которую я видела, — пластиковая копия в ванной моей подруги Софи. Она перестала со мной общаться, когда на меня пало подозрение в мошенничестве, и мне бы хотелось, однажды встретившись с ней, посмотреть на нее свысока, поскольку я видела люстру лучше, чем у нее.

— Неужели ты никогда не видела хрустальной люстры?

— Ваше высочество, я девочка из плохого района.

Он посмотрел на нее долгим взглядом, будто обдумывал, что ответить, да и надо ли это вообще. В конце концов вздохнул и, пожав плечами, криво улыбнулся.

— Одна люстра висит у нас впереди по ходу. Но если уж тебе так хочется увидеть люстру, пойдем в бальный зал.

— Там кто‑нибудь есть?

— Нет, сейчас там пусто. Честное слово. Что можно там делать, если нет бала?

— Ну, например, протирать люстру.

— Сейчас выходные. Уборщики работают пять дней в неделю с понедельника по пятницу.

— Ты знаешь, что…

— Это написано в альманахе «Что надо знать принцессе». Можешь мне поверить.

— Почему я должна тебе верить?

— Потому что я принц крови и я тебя люблю.

Рауль сунул поводок Анри, чтобы тот отвел Роки на конюшню поиграть с дворцовыми собаками.

— Я позабочусь о нем, мисс.

Они пробирались по лабиринту все более и более роскошных коридоров, пока не оказались в огромном холле с массивными двойными дверями.

— Прошу вас, леди. — Рауль потянул за ручки дверей.

Если Клэр было суждено увидеть лишь одну люстру, то именно эту. От нее захватывало дух.

Распахнув двери, Рауль включил свет, и люстра ожила. Когда‑то давно в нее вставляли свечи, но потом подсоединили электричество, и лампы, мгновенно вспыхнув, заставили хрусталь играть волшебными переливами радуги.

Люстру украшали сотни хрустальных подвесок. Может быть, даже тысячи. Прекрасный массивный каркас был изготовлен в давние времена, когда подобные вещи создавались искусными мастерами по заказу самых богатых людей мира. Казалось, она излучает радость.

Клэр никогда не видела ничего подобного. Она остановилась на пороге огромного пустого зала и затаила дыхание.

— Какая огромная, — наконец пролепетала она.

— Бывают и больше. Если тебе интересно, самая большая в мире люстра висит во дворце Долмабахче в Стамбуле. Она рассчитана на семьсот ламп, весит свыше четырех тонн и расположена над лестничным маршем с балясинами из того же хрусталя «баккара», как и она сама.

Клэр на минуту задумалась, но в конце концов решила сознаться:

— Я не знаю, что такое балясина.

— Честно говоря, я тоже не знаю. Но так написано в путеводителе. Эту информацию мы включили туда из скромности.

Она снова посмотрела на сверкающее произведение искусства.

— Из скромности? Сомневаюсь. Как ты можешь после армии спокойно приехать и жить здесь?

— Откуда тебе знать, может, я все время носил с собой в рюкзаке маленькую хрустальную люстру.

В голосе внезапно послышалось напряжение. Неужели она задала некорректный вопрос? С люстрами или без, но он жил не там и не так, как хотел.

Рауль улыбнулся, и Клэр поняла, что он смирился с неизбежным. И бесплодные сожаления тут ни к чему.

Повернув ее лицом к себе, он улыбнулся. Сама нежность.

— Клэр, я не позволю люстре запугать тебя. Это всего лишь полезная вещь, не более.

— Полезная для чего?

— Чтобы танцевать под ней. Ты умеешь танцевать? Я требую, чтобы ты пообещала мне хотя бы один вальс.

— Только один?

— Посмотрим. Если я буду танцевать с тобой больше двух раз, газеты тут же нас поженят и начнут гадать, сколько у нас будет детей. Хотя я не имею ничего против.

— Тогда только два танца. Рауль, мы должны быть благоразумны.

На какое‑то время оба замолчали. Она увидела, как он снова замкнулся, но вскоре это прошло. Он снова взял себя в руки.

— Как скажешь. Но вальс обязательно. Клэр, к нам будет приковано внимание всего мира. Тебе не нужно немного подучиться?

Она было возмутилась:

— Я умею танцевать вальс! Ладно, я не вращаюсь в тех кругах, где вальс обычное дело. Моя мама умела танцевать и научила меня.

— Но танцевать со мной — это совсем не то, что с твоей мамой.

— Ты так думаешь?

— Давай попробуем.

Он подхватил ее за талию. Клэр засомневалась, стоит ли. Чем больше ей хотелось таять в его объятиях, тем отчетливее она понимала, что не подходит для этого. Но он просил потанцевать под второй по величине люстрой в мире, и его руки уже обнимают ее.

Рауль.

Она улыбнулась, обуреваемая сомнениями и страхами, намекая на то, что влюблена. Глубоко и сильно. Пути назад нет. Она знает о боли, которую причинит неминуемое расставание, но все равно любит и ничего не может с собой поделать.

Клэр шагнула в объятия Рауля. Он держал ее легко, не слишком прижимая к себе, как принято в классическом вальсе, но при этом так, словно она самое ценное, что есть в этом мире.

Клэр таяла.

Они танцевали без музыки, однако та звучала в ее сердце. Клэр ее знала, чувствовала.

Рауль вел ее, она двигалась вместе с ним с идеальной синхронностью. И как у них это получалось? Загадка.

Казалось, он был ее партнером уже много лет.

Целую жизнь.

Они танцевали в великолепном бальном зале под огромной люстрой, столетиями смотревшей, как в ее сверкающих лучах расцветает любовь. И вот теперь видела принца крови, который влюблялся все сильнее и сильнее.

Когда танец подошел к концу, лампы продолжали наблюдать, как Рауль поцеловал свою даму.

И в это время на пороге возник молодой парень — ученик электрика, который регулярно приходил проверять люстру.

В преддверии большого бала у электриков менялся обычный график работы. Требовалось проверить каждую гостевую комнату, убедиться, что все дворцовые электроприборы функционируют идеально. Проверку лампочек в люстре закончили еще утром, но куда‑то подевали моток провода и отправили помощника на поиски.

— Иди посмотри, нет ли его в бальном зале. Да поживее.

Паренек проскользнул в дверь и замер.

Он знал принца. А фотографии девушки мелькали на первых полосах всех газет. Она спасла принца, приехала, чтобы быть представленной королю с королевой и сделать какую‑то юридическую работу. Газеты с грустью писали, что о романтической привязанности речи не идет.

И вот они стоят перед ним и целуются.

Возможно, парень не семи пядей во лбу, но сообразил, какой случай ему подвернулся, и достал мобильник, за один клик сделав свое дело. Сфотографировал их. Незаметно. И вернулся к своему боссу, сообщив, что не нашел провод.