Мелани Милберн - Снова влюбляюсь в тебя

Фрэнки сидела в одиночестве перед телевизором на шикарной миланской вилле Габриэля, когда услышала, как открывается замок входной двери и кто‑то заходит в дом. Она вскочила с дивана и выбежала из гостиной.

— Габриэль? Это ты?

Но перед ней стояла стройная молодая женщина, крашеная блондинка, вся в черном и с таким же цветом глаз, как у Габриэля.

— Карли?

— Ага. — Девушка смерила ее презрительным взглядом с ног до головы. — А ты, значит, жена моего брата?

— Да… — Фрэнки протянула руку, чтобы поздороваться. — Я очень хотела познакомиться с тобой…

Карли проигнорировала протянутую ей руку и направилась в кухню, словно владела этим домом.

— Где Габриэль? — не оборачиваясь, поинтересовалась она.

— В Риме. Уехал по делам. — Фрэнки последовала за ней, чувствуя себя служанкой, обхаживающей высокомерного гостя. — Выпьешь чего‑нибудь? Или, может, ты хочешь поесть? У Марии сегодня выходной, но она приготовила…

— Ты любишь его? — неожиданно спросила Карли, буравя ее взглядом, словно лазером.

— Да. Люблю. Очень, — без малейшего колебания ответила Фрэнки.

Сестра Габриэля взяла яблоко из вазы с фруктами и с хрустом принялась есть его, не сводя глаз с Фрэнки.

— Знаешь ли, я не собираюсь симпатизировать тебе только потому, что ты замужем за ним.

— Я ничего такого и не жду. Но Габриэль был бы рад, если бы мы с тобой подружились, или ты так не думаешь? — Хотя Фрэнки знала, что он против их дружбы, но она чувствовала исходившее от Карли чувство одиночества.

И кто, как не она, был экспертом в подобных делах?

— Возможно, — скептически ответила Карли. Эта воспитанная по законам улицы и очень умная девушка напоминала Фрэнки щенка, которого слишком часто пинали, чтобы он снова приблизился к человеку. — Когда он вернется?

— Завтра. Он очень обрадуется твоему визиту и…

Карли внезапно поморщилась и схватилась за живот.

— Что случилось? — встревожилась Фрэнки. — Тебе плохо?

— Ничего страшного. У тебя есть обезболивающие? У меня болит живот из‑за месячных.

— Конечно. Сейчас поищу, а ты пока можешь подняться в одну из спален. Я сделаю тебе теплый компресс. Мне обычно помогает в такие периоды… — Фрэнки вдруг запнулась и прикусила губу, пытаясь вспомнить, когда у нее были месячные, и ей стало дурно.

У нее была задержка. На целую неделю.

Хотя такое случалось и раньше. Поэтому она и начала принимать противозачаточные, чтобы отрегулировать свой цикл.

Фрэнки решила, что завтра купит тест на беременность. А Габриэлю можно ничего не говорить. Какой в этом смысл, если результат окажется отрицательным? Хотя она очень сожалела, что Габриэль и слышать не хотел о том, чтобы становиться отцом. А кто лучше его подойдет на роль отца ее детей? Фрэнки не представляла себя рядом с другим человеком. Она не хотела делить свое тело с кем‑то, кроме него.

И не представляла возможным любить кого‑то другого.

Габриэль планировал остаться на ночь в Риме, но после окончания деловой встречи ему нестерпимо захотелось вернуться домой, к Фрэнки.

Было бы неправдой сказать, что он не возвращался к их разговору об отцовстве.

Но не потому, что собирался изменить свое мнение.

Никак нет.

Его беспокоило то, что им, в конце концов, придется расстаться. А для Габриэля с каждым днем становилось все сложнее и сложнее представить время, когда Фрэнки больше не будет в его постели.

В его жизни.

В его мыслях и чувствах.

Да, чувствах — этих запутанных штуковинах, которых он так старательно избегал.

Но он установил правила и собирался исполнять их. Возможно, к концу года он надоест Фрэнки, и она будет готова встречаться с кем‑то другим. С человеком, который женится на ней не на короткий период времени, а навсегда.

Ему стало дурно при мысли, что она будет принадлежать другому, и его охватила ревность. Но Габриэль подавил ее так же, как подавлял остальные нежелательные эмоции. Он просто перестал думать о ней. Захлопнул крышку люка в своей голове и запер ее на замок.

Фрэнки устроила Карли в одной из гостевых спален, принесла теплый компресс и упаковку сильных обезболивающих, которые носила с собой в сумочке на случай острых болей во время месячных. Она испытывала немного противоречивые чувства, давая сестре Габриэля лекарства, которые доктор назначал лично ей, но по опыту знала, насколько это эффективно — избавиться от боли до того, как она станет невыносимой.

Потом Фрэнки снова спустилась вниз.

Примерно через час она услышала, как во второй раз открылась входная дверь. Ей казалось, что она переживает дежавю, выходя в прихожую, но на этот раз это на самом деле был Габриэль.

— Привет, — поздоровалась она. — Я как раз собиралась позвонить тебе. Надо было сделать это раньше. Твоя сестра здесь. Она спит наверху.

— А когда она приехала?

Фрэнки немного обиделась, что он не подошел к ней и не поцеловал. Он держался напряженно и настороженно, словно они были незнакомцами, которые виделись впервые в жизни, а не страстными любовниками, знавшими каждый дюйм тела друг друга.

— Пару часов назад… может, немного больше.

— В каком она настроении? Она не грубила тебе?

— Немного, но я не обижаюсь, потому что она неважно себя чувствует. Я дала ей обезболивающее, и…

— Что за обезболивающее? — Его вопрос прозвучал резко, словно удар хлыста.

— То, что мне прописал мой доктор. У нее болезненные месячные, и я…

— Сколько таблеток ты ей дала?

— Две, — выдавила Фрэнки, чувствуя, как бешено колотится сердце. — Я оставила упаковку с ней…

Габриэль грязно выругался и бросился наверх по лестнице, перепрыгивая через одну ступеньку.

Фрэнки последовала за ним на негнущихся ногах. К ее горлу подкатила тошнота, и она не знала, то ли все дело в чувстве вины за его сестру или в том, что она в самом деле была беременна. Когда она вошла в спальню Карли, Габриэль как раз взял с тумбочки упаковку с таблетками и начал доставать блистеры. Затаив дыхание, она следила за ним взглядом, а потом облегченно вздохнула, когда все таблетки оказались на месте, кроме четырех. Две из которых выпила сама Фрэнки пару недель назад.

Карли тем временем сладко спала и выглядела такой юной и беззащитной, что у Фрэнки мучительно сжималось сердце, когда она думала, сколько страданий выпало на долю этой девушки.

Габриэль жестом пригласил ее выйти из комнаты, и она последовала за ним обратно в гостиную.

— Тебе лучше спрятать их подальше, — сказал он, вручая ей упаковку таблеток.

— Извини. Я не подумала. Я переживала за нее и…

— Добро пожаловать в мой мир, — устало произнес Габриэль. — Она как‑то приняла слишком большую дозу лекарств. Это было недавно, как раз когда умер твой отец. Слишком много всего навалилось на нее. Я не могу с уверенностью сказать, что такого больше не повторится.