Джессика Гилмор - Жаркие бразильские ночи

— У нас еще час до встречи, — произнесла она ровным голосом. — Приступим к работе. Что ты хотел со мной обсудить?

Первая встреча должна была состояться в фойе гостиницы. Каэтаносы предложили своим гостям провести экскурсию по отелю, прежде чем отправиться в зал заседаний. Харриет нервничала. За время работы в «Эйон» она провела сотни серьезных деловых переговоров, на многих из которых обсуждались куда более серьезные сделки, чем эта. Но было ясно, что в данном случае Деанджело движет вовсе не желание заработать на инвестициях, потому что вложение средств в этот старый отель абсолютно не сулит выгоды. Кем бы ни были эти Каэтаносы, за этой историей скрываются личные причины, если босс решил потратить столько денег и времени.

Деанджело казался напряженным. Его руки сжались в кулаки так, что побелели костяшки пальцев, на щеках ходили желваки. Он выглядел опасным, больше похожим на боксера на ринге, чем на недавно разбогатевшего бизнесмена.

Харриет, собравшись с духом, взяла его под руку и напомнила:

— Мы ведь молодожены, ты не забыл?

Деанджело не ответил, и она крепче сжала свои пальцы на его сильной руке.

Наконец двери лифта открылись. Взору Харриет предстало фойе, отделанное мрамором, и в тот же момент Деанджело изменился прямо на глазах. Он вышел из лифта, увлекая за собой Харриет. Никогда прежде она не видела у своего босса такой широкой улыбки, его глаза сияли от откровенного дружелюбия.

Деанджело обнял Харриет за плечи и сказал:

— Сеньоры и сеньорита Каэтанос! Приветствую вас! Я Маркос Сантос, а это моя прекрасная невеста Харриет. — Его португальский акцент был сильнее обычного. — Большое спасибо за то, что согласились встретиться со мной, и благодарю за шикарный люкс — как раз то, что надо для нашего медового месяца, правда, керида?

Харриет нацепила на лицо приветливую улыбку.

— О да, номер просто прекрасный!

— Вы не против, если мы будем общаться на английском? — спросил Деанджело. — Моя жена, — он сжал ее плечо, — не владеет португальским.

Оба брата и сестра были на добрых пятнадцать лет старше Деанджело, но нельзя было не заметить, насколько похожи у всех четверых форма глаз, линии подбородка, надменный разворот плеч.

Судя по всему, Каэтаносы не заметили этого сходства. В их алчных приветственных улыбках не было и намека на узнавание. Но, может быть, они видели только то, что хотели увидеть?

Харриет протянула руку.

— Я пока не говорю на португальском. Маркос обещает научить меня, но пока нам было некогда.

Она заставила себя выдавить смешок, исподтишка разглядывая семейку Каэтанос и видя, что те тоже изучают ее. Харриет порадовалась тому, что тщательно отнеслась к своей экипировке. Такая гламурная дама, как Изабелла Каэтанос, сразу заметила бы дешевую сумку или обувь с распродажи. Впрочем, взгляд Изабеллы с презрением задержался на волосах Харриет, небрежно завязанных в пучок. У самой сеньориты Каэтанос волосы были тщательно уложены, макияж и маникюр — идеальны, обманчиво простое платье явно было сшито кутюрье. Ее братья были не менее дорого одеты. Тогда как Харриет и Деанджело облачились в шмотки с известными дизайнерскими лейблами, которые просто кричали о деньгах, но им не хватало старосветского лоска, отличавшего Каэтаносов.

Завязался разговор. Харриет улыбалась и болтала, но одновременно продолжала задаваться вопросами, кем эти люди приходятся Деанджело. Они его кузены и кузина? Дяди и тетя? Почему они его не узнают? Зачем такая таинственность?

«Еще до конца дня я отыщу ответы», — пообещала себе Харриет.

Утро прошло безупречно — как и планировалось. Каэтаносы были так заняты, пытаясь произвести впечатление на гостей, что, как и предсказывал Деанджело, не смогли толком вникнуть в ситуацию. Единственный раз все чуть не рухнуло, когда Бруно задержал взгляд на шраме Деанджело. Но вскоре он снова отвел глаза. Неужели забыл, как сам же нанес эту отметину? Кажется, да. Деанджело отчетливо помнил, как брат повернулся к нему спиной, едва опустился кнут. Ну ничего! Он скоро все припомнит Бруно!

Когда дело дошло до заключения сделки, Деанджело сделал вид, что пролистывает подготовленный юристами контракт, а сам в тот момент думал лишь о жадных улыбках братьев и сестры, о беспокойстве и любопытстве в глазах Харриет, о дрожи в собственной руке, сжимающей тяжелую перьевую ручку.

Каэтаносы и понятия не имели, что он не собирается становиться частью их семейного бизнеса. Он будет мажоритарным акционером. Незаконнорожденная уличная крыса займет кресло председателя правления их компании.

Деанджело смотрел на их широкие неискренние улыбки, без сомнения, полные злорадства оттого, что удалось втридорога всучить свои акции наивному нуворишу. Если бы только эти люди согласились в тот день оплатить медицинские счета его матери! Если бы они не вышвырнули его за дверь, его бы сейчас здесь не было!

Он поставил под договором затейливую подпись «Л.Д.М. Сантос» и передал контракт Бруно, который, едва взглянув на подпись Деанджело, нацарапал свою.

Сделка была заключена. Он победил!

Встреча закончилась предложением отправить нового акционера и его невесту на неделю на один из новых островных курортов. Деанджело с улыбкой принял это предложение. Ему нужно время на то, чтобы поговорить со своим адвокатом и начать приводить в действие вторую часть плана, которая будет реализована на собрании акционеров через пару недель. К тому времени Каэтаносы могут понять, что умудрились продать больше половины акций своей компании. Но им не выяснить, что они передали всю власть в одни руки. Деанджело не мог дождаться момента, когда увидит, как самодовольные ухмылки будут стерты с их лиц навсегда.

Может быть, тогда он хоть что‑то почувствует. Потому что сейчас он все еще ощущал оцепенение — то самое, которое охватило его в тот день, когда умерла мать. С тех пор Деанджело руководила лишь холодная месть. Лишь один раз вернулись все эмоции — прошлой ночью. Он ненадолго потерял над собой контроль, и это было неприемлемо, особенно сейчас, когда цель, к которой он стремился, так близка. Пока братья и сестра не лишатся всего, что им дорого: их наследства, их положения в обществе, их доброго имени, — нет времени для чувств.

На обратном пути в номер Харриет молчала, на ее лице была написана задумчивость. Войдя в гостиную, она подошла к открытым французским дверям и застыла, глядя на море. Постояв так немного, Харриет расправила плечи и заявила:

— Ты должен был сказать мне об этом.

Деанджело не нужно было переспрашивать, о чем идет речь, он и так понял.

— К чему тебя в это посвящать? Ты находишься здесь не в качестве моей гостьи. Ты на меня работаешь.