Натали Андерсон - В объятиях нежного искусителя

— И что они скажут?

— Что она двадцать лет была любовницей Джона Гейла. Бесстыдная соблазнительница, которой так и не удалось увести его из семьи.

— Почему она так долго его ждала?

— Потому что была слабой. — Она грустно пожала плечами. — Ты бы видел ее, когда он собирался прийти: она танцевала, наряжалась для него. А он приходил, говорил мне пару слов и уединялся с мамой в спальне. Между ними никогда не было настоящих отношений. Она все ждала его, верила, но никогда не двигалась вперед, она всегда принимала его, несмотря ни на что.

— Ты сердишься на нее?

— За то, что она никогда не боролась. Даже заболев, она не стала бороться.

— Значит, ты будешь бороться за то, что хочешь?

— Я уже это делаю: и в работе, и с тобой, и в этом предстоящем выходе в свет.

— Вот и молодец, — сказал он, отводя взгляд. — Надеюсь, они не станут копать так глубоко. В наши дни быть незаконнорожденным ребенком — не такая уж редкость.

Для обычных людей — возможно, но не для особ королевской крови, как Элени и Георгос.

— Тем не менее времена и нравы изменились не настолько, чтобы король связался с простолюдинкой, — улыбнулась она. — Ты все еще должен найти себе подходящую принцессу.

— Некоторые вещи нельзя изменить. — Он пожал плечами.

— И ты не хочешь их менять, — мягко сказала Кэсси. — Ты сохранил все то, что было при твоем отце.

— Потому что важно чтить своих предков, — напрягшись, сказал Георгос, и Кэсси поняла, что задела больную тему.

— Ты, должно быть, очень любил его, — тихо проговорила она после небольшой паузы.

— Жаль только, я не сказал ему это, пока он был жив.

— Сколько тебе было лет, когда он…

— Семнадцать. Мне было семнадцать лет, — сухо сказал он и отвернулся от Кэсси. — Нам пора идти.

Георгос давно не допускал такой серьезной ошибки, позволив себе отвлечься на что-то личное. Неужели он действительно думал, что сможет получить удовольствие, выполняя свои обязанности? О чем он только думал?

Привести с собой Кэсси было колоссальной ошибкой, потому что он не мог ни на чем сосредоточиться, только смотрел на нее. В своем простом белом платье она была воплощением чувственности, ее волосы были распущены, на лице — минимум макияжа, но ее кожа словно сияла изнутри. Все, чего он хотел, — поцеловать ее. Ему не стоило слишком зацикливаться на традиционном значении цвета ее платья, и все же он как никогда остро осознавал ее наивность и неопытность. Он не мог не думать о том, что, кроме него, ее не касался ни один мужчина.

Ему хотелось скорее вернуться домой и остаться наедине с Кэсси. Все это зашло слишком далеко, он слишком долго ждал. Он просто хочет ее, прямо сейчас. Слава богу, это публичное выступление будет достаточно коротким: он просто скажет несколько слов, опустит занавес со скульптуры, улыбнется и уедет.

Ему придется приложить немало усилий, чтобы справиться с собственным телом и эмоциями. Он мучительно остро осознавал присутствие Кэсси рядом с ним. Она молча шла рядом, явно стесняясь. Георгос прекрасно видел, как реагируют на нее люди, слышал восхищенный шепот в адрес своей прекрасной спутницы.

Он не должен был ее приводить сюда, не должен был использовать таким образом. Георгосу хотелось взять ее за руку, чтобы защитить от этого назойливого интереса, но он не имел права делать это.

Он едва мог сосредоточиться на краткой речи, которую подготовил, все его внимание было приковано к Кэсси. В конце концов, он был вынужден представить ее прессе и всему миру.

— Мисс Маррон нужно немного свободного пространства от прессы, которая в настоящее время несет дежурство около ее дома, — произнес Георгос сквозь зубы, давая понять, что он крайне недоволен таким положением вещей. — Вот почему она станет моей гостьей на несколько дней. Она — частное лицо и не должна подвергаться преследованиям прессы. Разумеется, она очень рада за своего брата и принцессу Элени, но я настаиваю на том, чтобы вы уважали ее частную жизнь. Мы приветствуем всех родственников Деймона в нашей семье. Любые вопросы должны быть адресованы мне.

— Где принц Ксандер? — спросил один из журналистов.

— Он уехал домой, как настоящий джентльмен. Считаю своим долгом признать, что вся вина за прошлые страдания принцессы лежит исключительно на мне. Но принцесса Элени простила меня, за что я ей крайне благодарен.

— Где сейчас принцесса? И когда мы познакомимся с Деймоном?

— Они уехали, чтобы наедине провести какое-то время. Возможно, я не всегда это показываю, но даже я понимаю, что они влюблены.

У Георгоса внезапно пересохло горло, он взглянул на Кэсси и увидел ее одобрительную нежную улыбку. Он заставил себя снова посмотреть на публику и продолжить.

— Правильно это или нет, но я всегда пытался защитить свою сестру, и я очень рад, что она нашла свое счастье. Это… — Он неловко откашлялся, стараясь скрыть свое смущение. Он вовсе не собирался открывать правду всему миру. — Это все, чего я когда-либо для нее хотел.

На мгновение на площади воцарилась тишина, а потом она взорвалась оглушительными аплодисментами и одобрительными возгласами. Кэсси была тронута его искренним признанием точно так же, как и все остальные. Следующая часть визита прошла довольно спокойно, хотя Кэсси было непривычно, что так много людей оценивающе смотрят на нее. Но ей было все равно, она лишь хотела быть уверенной, что все эти люди поддерживают своего короля.

Один из помощников Георгоса проводил ее до машины, а потом и сам король сел рядом с ней. Он сидел молча, неулыбчивый и неподвижный, и смотрел в окно. Она не могла понять, почему он в дурном настроении, но спросить не осмелилась.

Ее сердце бешено стучало. А вдруг он передумал?

Кэсси вошла в летнюю резиденцию вслед за Георгосом. Едва они оказались одни, она решилась нарушить гнетущую тишину.

— Ты всех просто очаровал и совершенно обезоружил. Они полностью на твоей стороне.

— Я сказал слишком много.

— Нет, — удивилась Кэсси — наоборот, он почти ничего не говорил. — Ты был честен с ними. Ты чувствуешь себя уязвимым? — догадалась она. Георгос угрюмо молчал и смотрел на нее тяжелым взглядом. — Все иногда чувствуют себя уязвимыми.

— Я король, — мрачно сказал он. — Я не должен…

— Но тебе все еще дозволено быть человеком. Что плохого в том, чтобы иногда проявлять эмоции? Это делает тебя ближе к людям.

— Мне это не нужно. Я просто должен исполнять свой долг. Моя работа — это и есть моя жизнь.

— Зачем приносить себя в жертву, Георгос? Какие грехи ты пытаешься искупить?

— Остановись, Кэсси, — с неожиданной злостью сказал он и шагнул к ней.

Поцелуй был сокрушительным и беспощадным, невыносимо острые ощущения волной прокатились по венам Кэсси. Он притянул ее к себе так, что ей пришлось встать на цыпочки, чтобы удержаться на ногах. Ошеломленная, возбужденная его натиском, она застонала от этой пьянящей атаки.