Дэни Коллинз - Романтический поединок [litres]

– Сэр! – Марко рванул к Габриелю.

– Габриель! – Лули высвободилась из объятий итальянца. – Что ты здесь делаешь?

– А ты что делаешь?

– Работаю.

Он бросил на итальянца злобный взгляд и спросил:

– Почему?

– Что значит – почему?

– Сэр? – произнес фотограф, с упреком глядя на Лули.

– Простите, я написал ему. – Марко поднял руки. – Это моя ошибка. Я волновался, – прибавил он, оправдываясь перед Лули. Потом он ободряюще улыбнулся Габриелю: – Они почти закончили. Мы можем подождать снаружи.

– Я подожду прямо здесь. – Габриель скрестил руки на груди и встал в нескольких дюймах от площадки для съемок.

Лули не должна была удивляться, что Марко сообщил Габриелю о смерти ее матери. Многие годы она скрывала ее имя, но вчера о ней написали в венесуэльской прессе. Говорилось, что она умерла из-за проблем со здоровьем и однажды была знаменитой красавицей.

Лули сказала об этом Марко и попросила его подготовить заявление для прессы на случай, если выяснится, чья она дочь.

Неужели какие-то сведения просочились в прессу? Вероятно, поэтому Габриель ворвался в студию и изрыгает пламя как дракон.

Через полчаса Лули закончила работу, переоделась и услышала, как Габриель спросил Марко:

– Ради продажи какого товара они принимают эти сексуальные позы?

Марко откашлялся:

– Ради той сумочки на стуле.

Габриель многозначительно промолчал.

Марко снова извинился перед Лули, когда она присоединилась к ним.

– Все в порядке, – сказала она. – Мы оба знаем, кто платит тебе зарплату. – Она вынула волосы из-под воротника светлого пальто.

– Миссис Дин. – Он с мольбой протянул ей руку. – Вы переживали. Я это видел.

– Со мной все в порядке, – заверила она Марко со слабой улыбкой. – Возьми выходной и погуляй по городу.

По дороге в отель ни она, ни Габриель не произнесли ни слова.

Закрыв дверь в номер, Габриель спросил:

– Почему ты злишься, что Марко сообщил мне все?

– А почему ты злишься?

– Потому, что ты скрыла от меня эту новость, – ответил он.

– Я думала, тебе все равно.

Он закрыл глаза, и она призадумалась.

– Я не пытаюсь заставить тебя чувствовать себя виноватым, – тихо сказала она, кусая губу. – Я не стараюсь вызвать у тебя какие-либо чувства.

– И все же я чувствую себя ужасно, – произнес он. – Она не заслуживает того, чтобы ты о ней горевала, Лули.

– Я знаю. – Она судорожно открыла и закрыла застежку на сумочке, а потом бросила ее на кресло.

– И все же ты скорбишь.

– И поэтому ты злишься? Мне не изменить своих чувств, Габриель!

– Мне тоже! Вот почему я злюсь. На себя. Я сразу понял, что тебе будет больно, но меня не было рядом с тобой.

– Ты обидел меня, – пылко ответила она, мгновенно вспоминая свое отчаяние во время их последнего разговора.

– Я знаю, – проворчал он. – В тот вечер мы терзали друг друга.

На ее глазах выступили слезы, и она отвернулась.

– Пожалуйста, не говорите этого, – с тоской попросила она.

– Чего мне не говорить? Что я люблю тебя? Я люблю. Я люблю тебя, Лули.

Ее сердце сжалось.

– Что? – Она осторожно повернула голову, думая, что ослышалась. – Я считала, ты скажешь, что между нами все кончено.

– Черта с два! – Он мучительно вздохнул и скривился. – Я никогда не хотел никому признаваться в любви. Я был уверен, что буду страдать. – Он быстро подошел к ней и обнял. – Любовь заставляет чувствовать переживания другого человека. Когда твоя возлюбленная плачет, ты плачешь вместе с ней. Когда ты ее обижаешь, эта обида возвращается к тебе, но ты чувствуешь ее острее в десять раз. – Одной рукой прижал ее руку к своей груди в области сердца, а другой рукой коснулся ее лица. – Но когда твоя любимая счастлива, ты тоже счастлив. Когда она любит тебя, ты любишь ее намного сильнее. Любовь должна быть взаимной, иначе пострадают оба.

– Я люблю тебя, – сказала она.

– Я знаю. Ты лучше меня. – Его большой палец нежно ласкал ее щеку. – Ты добрее и мягче. И ты такая красивая. Забери мое сердце, потому что без тебя я не смогу жить.

Ей пришлось прикусить губы, чтобы они не дрожали. Ее глаза были влажными от слез, она едва видела теплоту в его взгляде, но чувствовала его.

– Это непросто, – выдохнула она. – Но это работает.

– Ты делаешь меня счастливым, Лули. Очень счастливым. Если я когда-нибудь потеряю тебя, я стану моральным уродом, как мой отец. Это пугает меня. – На его лице читались бурные эмоции. – Я не могу отказаться от тебя. И я боюсь снова обидеть тебя.

Она обняла его руками за шею и поцеловала в губы:

– Я люблю тебя, Габриель. Всей душой. И всегда буду любить.

– Я тоже тебя люблю. Навсегда.

Воздух вокруг них казался тягучим от шепота и соприкосновения тел. Они отправились в спальню, чтобы отпраздновать свое воссоединение так, как хотелось им обоим.

– Тихо. – Джилли прижала пухлый мизинец к губам.

– Правильно. Надо молчать, когда кормишь рыбок, – терпеливо сказал Габриель дочери.

Джилли осторожно взяла корм с его ладони и положила его в кормушку аквариума, который он поставил в ее комнату через несколько дней после рождения девочки.

Лули стояла в дверях, переполняясь любовью при взгляде на отца и дочь. Она снова чуть не расплакалась от счастья. Габриель часто посмеивался над ней, когда она давала волю чувствам. Хотя сам, видя, как Лули и их малышка неуклюже повторяла движения матери во время занятий тайчи, с радостью присоединялся к ним.

Они оба обожали свою девочку и не переставали удивляться, как земная страсть может породить такое неземное чудо.

– Мама! – Джилли лучезарно улыбнулась.

– Привет, милая! – Лули подхватила девочку на руки, когда та бросилась к ней.

Габриель с улыбкой поцеловал Лули в губы.

– Она спрашивала про тебя. Я уже собирался отправить за тобой поисковую группу.

– Во всем виноваты твои компьютерные коды.

– Что-нибудь серьезное?

– Нет, я со всем справилась.

Лули продолжала работать моделью, стараясь не выезжать из страны, если Габриель не мог сопровождать ее. Когда ее беременность стала заметна, Лули оставалась дома почти год и организовывала благотворительные мероприятия, а потом разработала компьютерную программу для запроса, отслеживания и распределения благотворительных средств.

Габриель уговорил ее писать программы с командой его программистов, и с тех пор она работала с ними.

– Класиво, – пролепетала Джилли, прикасаясь к серьгам Лули.

– Нельзя трогать их грязными руками. – Габриель отвел в сторону пытливые пальчики дочери. – Они особенные.

– Почему? – Джилли была в том возрасте, когда дети часто задают подобный вопрос.

– Не хочешь ей рассказать? – Габриель одарил Лули понимающей улыбкой и взял у нее дочь.