Кэтрин Манн - Похить мое сердце дважды

Кожа под его ладонью горела от возбуждения. В животе порхали бабочки.

— Не провалилась. У меня есть фотографии и номерной знак. Это может дать новые зацепки. Мне просто нужно продолжать собирать осколки. — Шана сделала последний глоток молочного коктейля и бросила пустой стакан в пакет из‑под бургеров. — Итак, как бы ты хотел продолжить празднование нашей годовщины?

Вопрос прозвучал более двусмысленно, чем когда она думала об этом.

— А чего ты хочешь, Шана?

Она облизнула пересохшие губы, посмотрела на Чака сквозь ресницы, потом… Черт, прямо на… Никакой застенчивости.

— Хочу, чтобы ты поцеловал меня.

— Я определенно могу с этим справиться.

Обхватив ладонями лицо Шаны, Чак припал к ее губам. Поцелуй был опьяняющим, как глоток вина. Чтобы быть ближе друг к другу, они перебрались на заднее сиденье внедорожника и целовались, как старшеклассники на первом свидании. Их тела хорошо знали друг друга, хотя память Шаны об их прошлом была стерта. Чак снова запустил руку под ее свитер, и Шана застонала от удовольствия. Взяла его за запястье и потянула вверх, направляя руку все выше и выше, пока он не обхватил ее грудь. Одну, потом другую. Он гладил их, пока ее соски не затвердели.

Руки Шаны также были заняты — она с любопытством исследовала его грудь, плечи и спину, отвечала ему, поцелуй за поцелуй, прикосновение за прикосновение. В порыве страсти она оседлала его. Чак с хриплым стоном обхватил ее ягодицы, подтянул ее бедра к своим.

— Я хочу большего, чем поцелуи. Я хочу тебя.

— Поехали домой, — простонала Шана.

Чак мчался по ночному шоссе на максимальной скорости, его тело было в огне от предвкушения близости. Еще немного — и он будет с ней. В ней. Под ней. Над ней. Сердце билось, сотрясая грудную клетку. Чак знал, что превышает скорость, но продолжал давить на педаль газа.

Он не собирался упускать этот шанс. Кто бы мог подумать, что слежка будет интереснее, чем ужин в дорогом ресторане с живой музыкой? Со скоростью света его мозг перебирал места, чтобы заняться с ней любовью… и на ум пришло идеальное решение.

Только не в постели. В оранжерее. Ее любимое место на их территории. Что‑то чертовски особенное для второго шанса.

Чак проехал автоматические ворота, сбавил скорость, но, поравнявшись с домом, не остановился.

— Чак, куда мы направляемся?

— Я думаю, каждая женщина должна быть осыпана цветами в годовщину свадьбы, — сказал он и заглушил мотор на узкой дорожке, ведущей в оранжерею. — Это именно то, что я намереваюсь сделать для тебя.

Он уже представлял, как Шана будет выглядеть в лепестках цветов. Ее взгляд переместился на стеклянную конструкцию, увенчанную куполом. Изумление, отразившееся на лице жены, еще сильнее заводило его.

— Мне нравится ход твоих мыслей, муж.

«Муж». Это слово пронзило его насквозь. Ее признание. Она была его.

Черт возьми, в этом было что‑то первобытное. Она была его женой. Вынашивала его ребенка. Они были связаны. Жгучая страсть между ними была неспроста.

Чак вышел из внедорожника, открыл пассажирскую дверь, подал Шане руку и, поддерживая под локоть, повел к оранжерее. Воздух внутри был напоен запахом цветов, зелени и влажной почвы. Сквозь стеклянный купол на спящие растения лился серебристый лунный свет, лишь над ящиками с рассадой были включены фиолетовые лампы, что придавало зимнему саду таинственный вид. Закрыв дверь, Чак откинул капюшон куртки и припал к ее губам в страстном поцелуе. У них был вкус снежинок и соблазна.

Шана обняла его, но одежда мешала им ощутить тепло друг друга. Чак стащил с нее куртку и, не переставая целовать, приподнял и посадил на подоконник. Желание пылало в его венах, призывая войти в нее как можно скорее. Но нет.

Чак отступил на шаг назад. Шана потянулась к нему, и он поцеловал ее в кончик носа.

— Дождись меня. Обещаю, это будет стоить ожидания.

— С нетерпением жду.

Улыбаясь, она прислонилась к деревянной раме и смотрела на него затуманенным желанием взглядом.

В дальнем углу оранжереи Шана обустроила место для отдыха — пара кресел под плетеным абажуром, теплый плед, каталог цветов, справочники и журналы по садоводству на ажурном кованом столике, — здесь она проводила время, любуясь растениями, размышляя, чем еще можно разнообразить их зимний сад. Пройдя по оранжерее, Чак собрал ирисы и розы, оборвал лепестки, усыпал ими плед, постоянно ощущая спиной пристальный взгляд Шаны. Когда все было готово, он повернулся и раскинул руки, приглашая разделить ложе.

Она без колебаний приблизилась к нему, и Чак заключил ее в объятия.

— Шана, — его голос дрожал от неизъяснимой нежности, — я хочу провести с тобой эту ночь.

— Я тоже хочу этого, — сказала она и начала расстегивать его ремень. — А теперь давай избавимся от одежды, мне не терпится тебя увидеть.

Ее смелость удивила его. Он ожидал большего колебания из‑за ее амнезии. Но он должен был знать: в глубине души она все еще была его Шаной — смелой, уникальной, готовой взять от мира то, что ей нужно. Время от времени Чак удивлялся тому, как это противоречит ее недоверию к миру, с которым он не понимал, как справиться. Однако сейчас Чак не хотел размышлять об этом — он поспешно сбрасывал с себя одежду, не сводя глаз со своей прекрасной жены.

Наконец они оба были голыми. Ее глаза сияли от предвкушения и любопытства. Чак вспомнил, что для нее это их первый раз. Медленно и осторожно он опустил ее на плед, усыпанный лепесткам, поднял розу и провел нежными лепестками по губам Шаны, дразня и лаская. С каждым взмахом розы он повторял ее путь своими губами, заставляя Шану дрожать от возбуждения.

Шана сжала его плечи и, раздвинув ноги, притянула к себе. Чак вошел в нее, не веря своему счастью, — прошло слишком много времени с тех пор, как они были вместе без множества сердитых слов, ставящих барьер между ними. Но сейчас он не хотел думать о прошлом. Он просто хотел двигаться, вонзаться в жену снова и снова, заставлять ее сладко стонать и выгибаться навстречу ему. Чак не мог придумать лучшей годовщины — их оранжерея, полная цветов и диковинных растений, напоминала тропический остров, затерянный в океане, вернее, в заснеженной пустоши.

Чак перевернулся на спину, и Шана, постанывая от удовольствия, села на него верхом. Его пальцы впились в нежную плоть бедер, направляя ее. Шана двигалась как опытная наездница, еще больше распаляя его. Чак стиснул зубы — он слишком долго не имел возможности удовлетворить желание, однако ему хотелось, чтобы их близость длилась как можно дольше, и Шана получила все возможное удовольствие.

Снег собрался у основания стеклянного купола, словно их островок захлестнула волна с белой шапкой пены. Лунный свет посеребрил светлые волосы Шаны, она была прекрасна и безупречна, словно изваяние из белоснежного мрамора. Почему они никогда не делали этого здесь? Они занимались любовью бесчисленное количество раз, но сейчас, в призрачном свете луны, она казалась ему особенно желанной.