Барбара Воллес - Обрести свободу у алтаря

— Не беспокойся. Я сделаю все для того, чтобы защитить нашу частную жизнь от вмешательства посторонних.

— Спасибо тебе.

Розалинд украдкой посмотрела на профиль Томаса. Их разделяло всего полфута. Она вспомнила, как в самолете он утешил ее одним лишь своим прикосновением. Если она сейчас как бы невзначай прикоснется к нему, возьмет ли он снова ее за руку?

Прежде чем она успела решиться, двери лифта открылись. Покинув кабину, они прошли по коридору и оказались перед блестящей черной дверью, украшенной большим рождественским венком.

— Добро пожаловать домой, Рози. — Отперев дверь, Томас сделал шаг в сторону, пропуская Розалинд вперед.

Было еще не поздно повернуть назад, добежать до лифта, покинуть дом и раствориться в толпе. Посмотрев на Томаса, она обнаружила, что он нервничает, как и она. Это придало ей смелости, и она, сделав глубокий вдох, переступила через порог.

Когда она, находясь у Маккринглов, думала о своем прошлом, она представляла себе спокойную жизнь в уютном коттедже с крошечным садиком. В этом коттедже не было огромного холла с черно-белым кафельным полом и огромной хрустальной люстрой в центре потолка. Розалинд почувствовала себя не в своей тарелке.

— Ты уверен, что не перепутал дома? — спросила она и тут же пожалела о своей шутке, когда увидела выражение лица Томаса. Было очевидно, что она задела его чувства.

— Эта двухэтажная квартира принадлежит Коллиерам. Мы переехали сюда на время, когда я занял пост президента компании. Она была уже обставлена.

Теперь понятно, почему это место показалось ей чужим.

— Я на мгновение испугалась, что, когда я потеряла память, в меня вселилась душа другого человека.

— Нет. Ты задала мне похожий вопрос, когда мы въехали в эту квартиру.

— По крайней мере, я последовательна в своих высказываниях. Ты сказал, что мы переехали сюда на время. Разве мы не прожили здесь почти два года?

— Наши планы… э-э-э… изменились.

Наверное, они планировали переехать, но, когда она пропала, он решил оставить все, как есть, ради Мэдди.

Они перешли из холла в огромную гостиную со спиральной лестницей, ведущей на второй этаж, который выглядел как балкон.

Перед массивным белым камином стояли друг напротив друга два темно-бирюзовых дивана, а между ними — кофейный столик, на котором стояла большая ваза с ветками падуба и ели. Возле вазы сидел коричневый плюшевый щенок. Его голова свисала.

— Мэдди дома? — Розалинд огляделась по сторонам. — Она наверху?

— Лайнус и Сьюзан сейчас ее привезут. Я подумал, что будет лучше, если ты сначала немного привыкнешь к дому. Еще я хотел, чтобы Сьюзан подготовила Мэдди к вашей встрече. Моя сестра психолог.

— Хорошо. — Подойдя к столику, Розалинд взяла игрушку.

— Это Бигсби. Удивительно, как они ее уговорили оставить его дома. Она много месяцев не выпускала его из рук.

Теперь понятно, почему голова игрушки болтается. Мэдди так часто ее хватала, что наполнитель в области шеи смялся.

Розалинд представила себе, как Мэдди спит, крепко прижав к себе игрушку, и на ее глаза навернулись слезы. Плюшевый щенок давал Мэдди чувство защищенности, когда ее матери не было рядом с ней.

— Что, если она меня возненавидит? — спросила Розалинд у Томаса.

— Не говори ерунды. Она придет в восторг, когда увидит тебя.

Розалинд встретилась с ним взглядом.

— Но что, если она поймет, что я ее не помню? Дети очень проницательны. Они чувствуют фальшь. Что, если я?…

— Что, если ты будешь видеть в ней чужого человека, как во мне? Это будет нормальная реакция. Ты не виновата в том, что потеряла память.

Пройдя мимо нее, Томас встал у камина спиной к ней. Розалинд предположила, что он не хочет, чтобы она видела выражение его лица. Если он, взрослый мужчина, не может скрыть боль и разочарование, что будет с маленькой девочкой?

Розалинд подошла к нему и встала рядом.

— Я не хочу причинять ей боль. Она и так уже достаточно настрадалась.

— Я тоже этого не хочу. Если бы ты могла причинить ей боль, я не подпустил бы тебя к ней.

Только сейчас Розалинд заметила рамки с фотографиями на каминной полке. Томас взял одну из них и протянул ей. На снимке Розалинд с Мэдди сидели в кресле и читали книгу.

— Чутье подсказывает мне, что связь, которая существовала между вами, не могла исчезнуть вместе с памятью, — произнес Томас.

— Почему? Тебя же я забыла.

Ну зачем она снова сыплет соль ему на рану?

— Это разные вещи.

— Почему? Ты мой муж. Разве между нами нет связи?

— Определенно есть, но ты не носила меня под сердцем в течение девяти месяцев.

Он взял у нее рамку и поставил на место.

— Я знаю, что ты беспокоишься, но я обещаю сделать так, чтобы все прошло безболезненно. Я собираюсь поговорить с Мэдди, прежде чем она увидит тебя. Я общался с психотерапевтом, и она мне объяснила, как мне подготовить Мэдди к встрече с тобой.

Розалинд почувствовала некоторое облегчение.

— Спасибо.

— Уверяю тебя, тебе не придется притворяться. Наша дочь — само очарование. Ты полюбишь ее с первого взгляда. Это я тебе гарантирую.

— Еще одно обещание. Ты сильно рискуешь.

— Когда речь идет о Мэдди, никакого риска нет. — Томас засунул руку в карман пиджака и достал оттуда что-то. — Да, чуть не забыл. Я собирался отдать тебе его еще в самолете. Ты оставила его в коттедже.

Он раскрыл ладонь, и она увидела лежащее на ней обручальное кольцо.

Розалинд думала, почему на ее безымянном пальце не было обручального кольца, и решила, что потеряла его во время аварии.

— Я сняла его? — удивилась она.

— Ты не любишь носить украшения во время полевых работ, — ответил Томас. — Я обнаружил его на комоде. Дай мне левую руку.

Ей хотелось снова почувствовать его прикосновение, но сейчас был не самый подходящий для этого момент. Она не готова к тому, чтобы он надел ей на палец обручальное кольцо. Это слишком интимный жест.

— Не надо, я сама. — Взяв у него кольцо с бриллиантами, Розалинд надела его на свой безымянный палец. — Спасибо, что берег его.

— Пожалуйста.

Томас снова отвернулся, и она не увидела выражение его лица. Наверное, так было лучше. Она и без того чувствовала себя ужасно. Томас прилагает столько усилий, чтобы восстановить их связь, но ему это пока не удается. Если бы только она смогла что-нибудь вспомнить и вознаградить его за старания.

— Где она? Где она? — донеслись до Розалинд из-за закрытой двери восторженные детские крики.

Пока Томас двадцать минут разговаривал с Мэдди в другой комнате, Розалинд ходила взад-вперед по восточному ковру, вращая на пальце обручальное кольцо и молясь, чтобы все прошло хорошо.

— Мама! — Дверь распахнулась, и в комнату влетела маленькая девочка. — Мамочка! Ты вернулась! — Розалинд не успела никак на это отреагировать, потому что в следующее мгновение малышка врезалась в нее и обхватила ее руками. — Ура! Ты вернулась! — визжала Мэдди. — Я по тебе скучала, мамочка.