Наталья Черемина - Все не так

На следующий день Валера не приехал. К восьми часам вечера Санька уже успела собраться и, радостно улыбаясь, выглянула в окно, но не увидела его машину на привычном месте. Выскочила из палатки и, не закрывая дверь, обежала кругом весь автовокзал. Машины не было. «Просто задерживается», — думала она, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Вернулась в палатку и сидела там до десяти вечера, но так и не дождалась. «Мало ли, сегодня не смог — завтра приедет. А то привыкла каждый день. Он же занятой человек. А позвонить мне некуда. Вот в следующий раз надо не забыть взять у него номер телефона, — успокаивала себя Санька по пути домой. — Не может же раз — и прекратиться. У нас все только начинается. И такие необыкновенные отношения не прекращаются так просто. Такого не бывает». Успокоившись окончательно, она почти сразу же заснула. Сказывалась еще усталость вчерашнего дня, тело болело воспоминаниями о бурной любви.

Но и на следующий день он не приехал. Санька снова сидела в палатке до десяти и костерила себя на чем свет стоит: «Идиотка, ну почему не взяла у него телефон или адрес? Как узнать, что с ним случилось? С ним же что-то случилось! Может, в аварию попал. Или… — она вспомнила все гангстерские фильмы, которые смотрела, — или конкуренты убрали с дороги». В эту ночь она почти не спала, представляя себе картины с окровавленным Валерой — одну страшнее другой. Всю следующую неделю она покупала свежие газеты и лихорадочно просматривала криминальные хроники: нет ли его фотографии среди пропавших без вести? Не упоминается ли «ауди» в сводках ГАИ? К пятнице она так извелась, что решилась на беспрецедентный шаг: пошла к соседке и обзвонила все морги и больницы, телефоны которых нашла в телефонном справочнике. В основном ее просто посылали подальше: ведь она не могла назвать даже фамилии. Но она упорно перезванивала и- истерично кричала, чтобы ей сообщили обо всех молодых людях от двадцати до двадцати пяти лет по имени Валера. В больницах и моргах сжаливались и объясняли, что ничего похожего к ним не поступало.

Санька была в отчаянии. Она только сейчас полностью осознала, что ничего не знает о Валере. Они много говорили, он рассказывал кучу историй, но только не о себе. Вернее, о себе он тоже рассказывал, но то, что считал нужным: что у него в детстве были кот и собака, что он любит читать фантастику и у него нет ни брата, ни сестры, что в школе он писал стихи, но потом перечитал их в университете и все выбросил. А факты? Что конкретное Санька могла о нем сказать? Только то, что он год или два назад окончил университет, по образованию юрист, работал в каком-то банке (кто ж запомнит их названия?), сейчас с другом организовал фирму и возит из Польши канцтовары. У него темно-синяя «Ауди-100», даже номер она не знает. Ей и в голову не приходила такая бредовая идея, что надо смотреть на номер. Он живет с родителями — неизвестно даже, в каком районе. Он часто обедает в ресторанах, не любит ночные клубы, но иногда все же заглядывает, но в какие — неизвестно. Любит плавать в бассейне, но тоже не сказал, в каком именно. Сгруппировав все скудные сведения, вторую неделю Санька посвятила охоте. Теперь она старалась закрыть палатку как можно раньше и каждый вечер обходила все кабачки, в которых они бывали. Благо, самый крупный и популярный бассейн в городе находился недалеко от ее дома. Наверняка он ходит плавать именно сюда. Санька изучила расписание и в конце каждого часа, вплоть до закрытия, дежурила у дверей. Она взяла несколько отгулов и шаталась по городу, всматриваясь в каждую проезжающую машину. «Город не такой уж большой — где-нибудь мы должны столкнуться». При этом каждый день продолжала покупать газеты и просматривать милицейские сводки.

Она забывала поесть, почти не спала и к концу второй недели истощилась физически и морально. В голову стали приходить неприятные мысли. Вспомнились его загадочно-красивые слова: «Я хочу пить тебя медленно, смакуя каждый глоток». А что, если он пил-пил и выпил? Допил и выбросил. Нет, выбросил — это не про него. Аккуратненько отставил в сторону и пошел по своим делам. Нет, не может быть. Чересчур цинично. И сложно. Зачем ему надо было так с ней возиться, дарить подарки? Просто чтобы затащить в постель? Подарки. Пальто, обувь и сумку Валера купил, чтобы не стыдно было рядом ходить. А все остальное он приобрел для себя, неужели не понятно? Нарядил, как куклу, накрасил, зажег свечки, включил музыку и попользовался со вкусом, толком, расстановкой. Попользовался и оставил реквизит актрисе на память. Санька в ярости сгребла все индийские побрякушки, похватала из шкафа тряпки, и, смяв комком, выбросила в мусор. Села на пол, обхватила голову руками и тихонько, жалобно завыла. А вдруг с ним что-то случилось? Вдруг ему больно, он ее зовет, ждет? Давясь рыданиями, Санька вытащила обратно из ведра все свои подарки и бережно разложила обратно по местам. Может, позвонить в милицию? Нет-нет, уже глупости в голове завелись.

Голова совсем распухла, ничего не соображает. Еще мать в душу лезет. Опомнилась, дошло до нее, что у дочери мужчина появился, и давай утюжить: когда ты уже переедешь к нему, когда поженитесь? Ключевой вопрос, конечно, когда переедешь. У мамы тоже мужчина, им надо где-то встречаться. Мужчина-то без жилплощади. Да ведь и мама уже не юная супермодель, прямо скажем. А пожить в свое удовольствие хочется. Санька все это прекрасно понимала, но еще примерно месяц жила ожиданием. В свободные дни обегала привычный уже маршрут их с Валерой прогулок и бассейн. Покупала газеты (кстати, эта привычка так с ней и осталась), звонила в морги и больницы. Решилась-таки позвонить в милицию, узнала, не заявляли ли о пропаже такого-то и такого-то. Получив отрицательный ответ, повесила трубку, когда пошли расспросы. В рабочие дни сидела в палатке допоздна, вглядывалась в темное оконце. Напросилась с Машкой несколько раз по ночным дискотекам. На материнские расспросы отвечала уклончиво, замкнулась в себе. Но прошло время, и Санька поняла, что все, можно больше не ждать. По той или иной причине, но Валера больше не появится. Первый раз в жизни мелькнула предательская мыслишка: ничего не получается в жизни, все как-то криво. Может, того?… Но мыслишка была несерьезная, а вот мама уже на полном серьезе дулась на дочку за то, что та не спешит устраивать свою и, соответственно, ее, мамину, личную жизнь.

После одного непростого домашнего разговора Санька сидела на работе и меланхолично чертила домики на краю газеты (рисовать ей не хотелось с того памятного вечера, когда она придумала монаха-воина). Тусклое небо в окошке заслонила чья-то лопоухая голова.

— Привет, Саша. Как твое ничего?

А, этот… Как его? Дима. Давненько не было. Со времен первого наплыва мужского внимания, когда она только начала работать в автовокзальной палатке, пожалуй, он один и остался: иногда заходит что-нибудь купить и поболтать. Все время приглашает погулять, каждый раз получает насмешливый отказ, но ничего — не унывает. Навещает примерно раз в месяц. Последний раз заходил в самом начале Санькиного знакомства с Валерой, она его довольно резко тогда отшила. Думала, больше не придет. Явился, голубчик. Голос деланно удалой, искусственные нагловатые нотки, а смотрит глазами побитой собачонки, просительно и выжидающе. Господи, надо же иметь такие уши. Аж светятся.