Дэни Коллинз - Моя любой ценой [litres]

Список приглашенных был гордиевым узлом, который предстояло распутать, учитывая все ограничения в еде, которые предписывали религии гостей. В подарочных пакетах все – от шелковых шарфов до золотых браслетов и баночек со специями – было предоставлено лучшими торговыми марками Зирии.

На празднике выступил министр финансов, сказавший, что часть средств, выделенных на организацию праздника, была сэкономлена Галилой, и эти деньги будут пожертвованы организации врачей, которые работают в самых труднодоступных местах Зирии. Сообщение было встречено благодарными аплодисментами.

Ее муж превзошел ее, объявив, что намерен построить клинику, которая будет заниматься проблемами женского здоровья и носить имя его жены. Галила напомнила себе, что это был политический жест, средство поднять ее рейтинг. Но все-таки ее это тронуло, возможно, потому, что он тепло посмотрел на нее и искренне сказал:

– Я надеюсь, что вы будете играть активную роль в этом проекте. Меня глубоко впечатляет ваше внимание к деталям.

– Что вы имеете в виду? – спросила Галила, когда он снова сел.

Он был удивлен ее вопросом.

– Меня держали в курсе каждого вашего шага с тех пор, как мы приехали.

Теперь была ее очередь удивляться. Галила была совершенно убеждена, что он и не вспоминает о ней.

– Вы проделали отличную работу, – сказал он искренне. – Я не знаю, станет ли кто-нибудь есть эти конфеты, но идея гениальная. Я думаю, гости заберут их домой и будут хранить, как реликвию.

Конфеты, лежавшие в маленьких коробочках возле каждого прибора, были сделаны на основе верблюжьего молока лучшими зирийскими шоколатье. По форме они повторяли контуры соседствующих Зирии и Халии, только граница была отмечена не линией, а плавным переходом цвета. «Халия» была приправлена корицей, доставленной с ее родины, а «Зирия» – местным мускатным орехом и кардамоном.

Гениальная идея?

«Не цепляйся за других», – всегда повторял ей Малак.

Но она не могла. Галила знала, что постоянно нуждается в одобрении. И в этом была главная проблема ее брака. Она хотела – нуждалась, – чтобы Карим ценил ее.

Но Карим уже общался с кем-то другим, полностью позабыв про Галилу. Он больше не сказал ей ни слова, пока ужин не был закончен и гостям не предложили перейти в бальную залу.

Здесь Галила позволила себе более европейскую атмосферу – лазерное шоу и диджея, который ставил композиции со всех концов света, включая арабскую музыку.

Для их первого танца Галила выбрала старую балладу, которая играла на свадьбе родителей Карима. Это был знак старшему поколению, что они за перемены, но чтут традиции.

Карим был одет в арабский парадный костюм, а на Галиле был парчовый наряд с многослойным шелковым верхним платьем и целая выставка бриллиантов. Камни сверкали у нее в волосах, на запястьях, на шее и даже широченный пояс был весь расшит драгоценностями.

Кариму приходилось быть очень осторожным во время танца. Он пробормотал, что проще обнимать кактус.

– Я так поняла, что это семейная реликвия, которую зирийские королевы всегда надевают в особых случаях, – сказала она, взволнованная его близостью, хотя ему и приходилось держаться на некотором расстоянии, чтобы не изорвать в клочья свою одежду об ее украшения.

– Твои помощницы постеснялись объяснить тебе, что это такой пояс верности, который надевали на королеву, когда король куда-то уезжал, – ответил Карим, слегка улыбнувшись углом рта. – Но сейчас король дома, так что лучше снять его как можно скорее.

У Галилы перехватило дыхание. Сердце кружилось и дрожало в ожидании предстоящей ночи. Она знала, что секс будет потрясающим, но что потом? Он снова забудет про нее? Она этого больше не вынесет. Как она может отдать свою невинность мужчине, которому не нужна?

Карим, проводив Галилу в ее спальню, отпустил горничных, которые ждали, чтобы помочь ей раздеться. Она сказал, что сам с этим справится.

По его распоряжению комнату украсили цветами, сердечками, свечами и приготовили ванну с лепестками роз. Играла тихая музыка. На кровати были разложены шелковые пижамы для них обоих, но они им не понадобятся.

Впервые оставшись наедине со своей женой с того самого дня в кабинете, Карим с нетерпением ждал продолжения, хотя и старался не признаваться себе в этом. Он уверял себя, что его навязчивое стремление овладеть этой женщиной объясняется лишь тем, что он еще не сделал этого. Ему нужно заняться с ней сексом, чтобы перестать целыми днями думать о том, как чудесно было бы это сделать. Это была единственная причина его нетерпения.

– Позвольте, я помогу вам, – сказал он хриплым голосом.

Галила вздрогнула. Не поднимая глаз, она подошла к нему и повернулась спиной, чтобы он снял с нее «пояс верности». Когда он справился с десятком сложных застежек, она с облегчением вздохнула, но тут же снова задрожала, потому что Карим положил обе руки ей на плечи и немного потянул вниз верхнее платье. Галила нерешительно взглянула на него через плечо и опустила плечи, скидывая расшитый шелк. Под ним было парчовое платье-бюстье и роскошное бриллиантовое ожерелье – свадебный подарок Карима.

Галила повернулась к нему и неуверенно подняла глаза.

– Что случилось?

– Ничего, – ответила она чересчур быстро, пожимая обнаженными плечами и отводя глаза.

– Галила! – позвал он. – Ты боишься?

Это казалось невозможным, учитывая близость, которая между ними была, но она тихонько кивнула.

– Мы не обязаны делать это именно сегодня, – заверил он ее.

Но Карим сам понимал, как неубедительно звучит его голос. Стоя так близко к ней, чувствуя нежность ее щеки под пальцами, он не знал, как сможет отказаться от нее. Голодный зверь внутри него проснулся, готовясь выйти на охоту. Но когда он потянулся к ее губам, она напряглась и немного отвернулась. Он отступил, не зная, что думать. Она дразнит его?

– Все в порядке, я просто волнуюсь, – она все еще избегала его взгляда.

Она подняла руки, чтобы снять с головы богатую тиару, украшенную голубой вуалью.

– Я сниму, – Карим принялся вытаскивать шпильки. Это было нелегко, и Галила пару раз поморщилась от боли, хотя Карим действовал осторожно, насколько мог. Наконец он снял тиару и положил на стол.

Она помотала головой, рассыпав темные локоны по обнаженным плечам. Сейчас она была соблазнительна, как никогда. Ее грудь была приподнята сверкающим корсажем, пышная юбка цвета слоновой кости подчеркивала осиную талию.

– Ты такая красивая, что глазам больно.

Эти слова шли из той части души, которую он старался не замечать, где единственным чувством была неудержимая страсть.

Он положил руки на ее плечи, скользнул ими по спине, коснулся губами ее губ. Галила застонала, будто от боли, но он заглушил этот стон глубоким требовательным поцелуем, который только разжигал его голод. Она прижалась к нему, и Карим почувствовал, что его накрывает то же самое безумие, которое подчинило его волю неделю назад в кабинете.