Шэрон Кендрик - Роковой соблазн

Она наклонилась, чтобы поцеловать Маттео — и он не мог припомнить, чтобы кто-либо раньше целовал его так. Это наполнило его некой надеждой, и все чувства словно бы пробудились. Он попытался что-то возразить, и Кира, отстранившись на миг, посмотрела на него своими бездонными синими глазами. Он не мог понять, что испытывает к ней, — но сейчас это и не имело значения. Главные успехи в жизни и бизнесе порой основываются вовсе не на понимании, а на инстинкте. Разве не было в его делах похожих случаев — когда все вокруг твердили, что он сумасшедший, а очередная сделка оборачивалась головокружительным успехом, потому что в глубине души он всегда знал, что победит. Сейчас ощущение было тем же.

— Я научусь общаться с сыном, — сказал он.

— Это первый шаг, — робко произнесла она.

Судя по выражению ее лица, не эти слова она ожидала услышать, но Маттео не собирался обещать ничего грандиозного. А что, если он не сумеет выполнить громкого обещания?

— А еще я хочу жениться на тебе, — сказал он внезапно.

Вот теперь лицо ее переменилось — оно выражало удивление и, возможно, капельку восторга, который быстро сменился подозрением. Или, быть может, ей показалось.

— Жениться?

Маттео кивнул.

— Чтобы Сантино имел то, чего никогда не было у тебя. Даже если наши отношения не продлятся, это его защитит, — с уверенностью сказал он. — А еще он однажды унаследует мое состояние. Неужели ты не понимаешь?

Кира внезапно быстро-быстро заморгала, точно с трудом сдерживая слезы, но в последний момент собралась с духом и кивнула.

— Да, полагаю, это самый разумный вариант в сложившейся ситуации, — согласилась она.

— Так ты станешь моей женой?

— Да, стану. Но лишь ради Сантино — пусть он, в отличие от меня, будет рожден в законном браке. Ты ведь понимаешь.

Она с вызовом посмотрела на Маттео — и ему в голову пришло, что, наверное, оба они не до конца откровенны друг с другом.

— Конечно, понимаю, дорогая, — мягко ответил он.

Услышав шаги за спиной, Кира, стоя перед зеркалом, повернулась и увидела Клодию в красивом цветастом платье, заменившем ставшую привычной голубую униформу.

— С Сантино все в порядке? — спросила Кира, скорее по привычке, нежели из страха, потому что не далее как час назад она видела сына, наряжая его на свадьбу родителей.

Клодия улыбнулась:

— Отлично, синьорина. С ним играет отец. Говорит, обучает его итальянскому, уверен, что он запомнит.

Кира снова повернулась к зеркалу и заставила себя наконец закончить прическу — повторяя себе, что совершенно не обязательно было наряжаться, ведь бракосочетание планировалось чисто формальным. Однако на короткой церемонии должны были присутствовать отец с приемной матерью Маттео, и Кира была полна решимости хоть чуть-чуть развеять их изумление относительно выбора невесты.

— Какую свадьбу ты бы хотела? — спросил Маттео по пути из Рима.

Она тогда предоставила право первого слова ему, и он рассмеялся.

— Что-нибудь незначительное, без лишней суеты, я не фанат свадеб.

Разумеется, она согласилась, что это будет лучше всего — хотя в глубине души хотела пышную церемонию. Наверное, каждая женщина хоть раз да желала подобный праздник — суета, цветы, конфетти. А может, свадьба всегда была для нее чем-то сказочным. У тети всегда стояла на столе фотография — на ней она в белом платье и вуали и сжимала букет. Когда была жива мама, сестра все время ее спрашивала: «Неужели ты бы не хотела пышную свадьбу, Брайди?» А та отвечала, что не любит помпезность и церемониальность. И Кира полагала, что разделяет такую точку зрения — пока не согласилась выйти за Маттео и не поймала себя на сожалении о том, что свадьбу придется сыграть тихо. Да это и нельзя было назвать свадьбой — скорее, они заключали контракт ради благополучия сына. Ни любви, ни привязанности, ни желания провести вместе всю жизнь. По крайней мере, это было справедливо в отношении Маттео.

Кира вздохнула. Еще более пугающим, чем мечты о свадьбе, стало для нее откровение, что чувства к Маттео начали меняться. Сейчас она понимала его немного лучше — оттого, что он позволил ей заглянуть за маску неприступности и холодности. Но все же она решила не обольщаться и не мечтать о том, чего не может произойти. Лучше постараться стать для него хорошим компаньоном — и подарить ему тепло, чтобы он хоть немного оттаял и впустил ее в свой мир. Он в свою очередь делал все возможное, чтобы измениться. После возвращения из Рима он планомерно навещал сына и окружал его заботой — иногда даже вставал по ночам, утихомиривая сонные протесты Киры поцелуем. Время от времени кормил малыша, а однажды даже сменил подгузник — хотя и продолжал впоследствии повторять, что эту задачу с радостью предоставил бы женщинам. Однако Кира не могла себя обманывать относительно главного: все это было лишь представлением, а Маттео методично выполнял необходимые действия. Он был хорошим отцом — как и хорошим любовником, он ведь преуспевал во всем, за что брался. Но главным его побуждением оставалось чувство долга. Сердце его оставалось невозмутимым — и пока Киру это устраивало, между ними должны были продлиться мир и покой.

Отвернувшись от зеркала, она проверила, все ли необходимое выполнено. Отец Маттео Массимо и его жена Люсиана прибыли совсем недавно, потому что по пути от Рима были пробки. В ЗАГСе их ждали в полдень, и времени на знакомство оставалось мало. Кира нервничала — хотя и понимала, что встреча с родителями супруга должна вызывать подобные ощущения. Но все же большинство людей встречают новых родственников задолго до свадьбы. Массимо оказался мощным мужчиной, с могучим торсом — по телосложению он был плотнее и крепче Маттео. Однако его черные глаза оказались точно такими же, как у сына. Его жена Люсиана, элегантная дама лет пятидесяти, по всей видимости, была большой поклонницей пластической хирургии, и любовь ее к разнообразным процедурам отразилась на моложавой внешности женщины.

Взяв сумку-клатч, Кира спустилась вниз — ее сердце стучало все быстрее и тревожнее. Когда ее представили родителям жениха, от нее не укрылся полный изумления взгляд Люсианы — казалось, она была поражена проворностью, с которой эта хрупкая маленькая англичанка связала узами брака итальянского богача. Но вот она встретилась взглядом с Маттео — в холле невесту ожидали все гости — и увидела улыбку одобрения на его губах. Взяв ее руку в свою, он поцеловал ее холодные пальцы.

— Ты прекрасна, моя дорогая, — мягко произнес он по-итальянски. — Просто сногсшибательна.

Наверное, он просто произносит приличествующие случаю фразы, подумала Кира, но тем не менее слова эти откликнулись в ее теле дрожью волнения. Ей хотелось ловить его взгляд на себе и видеть в нем одобрение. Разумеется, оставаться для него желанной будет не так-то просто, над этим нужно работать. Леола прибыла из Рима специально с несколькими свадебными платьями на выбор, и Кира нашла среди них то, что не только подчеркивало достоинства ее фигуры, но и было многофункциональным. Отвергнув пышные, похожие на белые облака, наряды, она выбрала серебристо-серое платье с жакетом. В нем она выглядела Снегурочкой, но цвет определенно сочетался с ее темными волосами и светлой кожей. Лишь бирюзовые туфли и клатч были ярким пятном в костюме — однако на все предложения Леолы относительно цвета Кира отказалась.