Джессика Гилмор - Счастливые дни в Шотландии

– Что на тебе надето? – спросил он и поджал губы. – Килт тебя больше не устраивает?

Кит нехотя оторвался от Мэдисон, оглядел идеально сшитый смокинг и пожал плечами. В последний раз он надевал килт на похороны Юэна; с тех пор ему удавалось избегать появления на официальных мероприятиях в Шотландии, а смокинг был необходим ему в Лондоне.

– Я был в килте на прошлой свадьбе Элеоноры. – Он заметил, как мама резко вскинула голову, и пожалел о словах, вызвавших неприятные воспоминания. – На этот раз я не смог.

Однако сказанного было достаточно. Отец покачал головой:

– Ты с каждым днем становишься все больше похож на лондонского пижона. Ты нужен здесь. Пришла пора взять на себя ответственность и приступить к обязанностям…

Вот и началось. Так было каждый раз, когда он встречался с отцом. Каждый раз со дня похорон. Одни и те же слова, тот же тон, тот же смысл. Он нужен здесь. Он во всем виноват и должен сам с этим разобраться.

Разве он этого не знает? Именно поэтому он не может стать тем сыном, который нужен отцу. Как вернуться в Шотландию и занять место Юэна, будто он его заслуживает?

– Я уже приступил. Но ты игнорируешь каждое мое предложение, отправляемое из Лондона.

Отец посмотрел ему прямо в глаза.

– Однажды тебе придется взять на себя ответственность за эти земли, и я должен быть уверен, что ты сможешь всем управлять.

«Лучше сразу скажи, что лучше бы умер я».

Кит сглотнул горечь и вздохнул:

– Ты просмотрел план по продаже ткани непосредственно покупателям, как я предлагал? Думал о строительстве пивоварни? Летних коттеджей? – Отец молчал. Кит махнул рукой и продолжал: – Я составил бизнес-план и нашел нужных людей для каждого проекта. Но ты не заинтересован…

Отец перебил его, все больше краснея с каждой минутой.

– Ты хочешь все изменить, традиции не имеют для тебя значения.

Внезапно Кит почувствовал себя смертельно уставшим.

– Да, хочу все изменить. Для того чтобы Килкенон был жизнеспособным.

– Жизнеспособным… – В пылу гнева отец взмахнул рукой, стакан с виски выскользнул из его руки, янтарная жидкость взлетела в воздух мерцающим потоком и, оттолкнувшись от мраморной поверхности камина, превратилась в острые, словно осколки, брызги, рассыпавшиеся в разные стороны. Все замолчали, женщины вскочили со своих мест, Кит и отец непроизвольно сделали одновременно шаг назад, а собаки нервно заскулили.

– Иэн!

– Черт, смотри, что ты со мной сделал?

– Я принесу тряпку и совок. – Бриджет поспешила выбежать из комнаты; как и все Бьюкенены, она ненавидела скандалы.

– Папа, ты не порезался?

– О, Иэн, дорогой. Через двадцать минут придет машина. Пойдем, я помогу тебе привести себя в порядок. Мы же договорились, что ты будешь держать себя в руках. Неудивительно, что Кит так редко приезжает домой, теперь Мэдисон едва ли захочет погостить у нас снова. Что она подумает, Иэн? – Леди Бьюкенен вывела мужа из комнаты, и голос ее стих.

Кит подошел к Мэдисон, чтобы извиниться, но не смог произнести ни слова, видя, что она не сводит глаз с собак. Взяв ее за руку, он увидел, что во взгляде ее нет страха, лишь крайняя озабоченность.

– Собаки… – прошептала она. – Мне кажется, им тоже досталось.

Возможно. Хизер, поджав хвост, отошла к двери, впрочем, Тизл не двинулся с места, так и остался лежать на ковре. Библиотека была любимым местом собак, сколько Кит себя помнил.

– Тизл? – Кит присел на корточки. Повсюду были разбросаны осколки, а пес лежал, неестественно поджав одну лапу, и смотрел на него с мольбой в глазах. – Ты поранился, мальчик мой? – Кит потянулся, но пес убрал лапу, не позволяя к ней прикоснуться. – Дай я посмотрю. – На этот раз он зарычал в ответ.

Хизер завертелась у двери, но хвост ее все еще был поджат.

Кит повернулся к Мэдисон. Должно быть, все происходящее для нее подобно кошмару.

– Теперь я понимаю корги.

Она была невероятно бледной, губы стали почти белыми, краска сошла с лица.

– Думаю, одному из нас надо его держать, а другой осмотрит лапу.

– Чего ты боишься больше: когтей или клыков?

Кит вовсе не собирался ее заставлять, напротив, хотел позвать на помощь и принести ей стакан воды. Однако, к его огромному удивлению, Мэдисон опустилась на колени, положила руку на голову Тизла и стала гладить его, приговаривая:

– Ты ведь смелый, как медведь, правда? Я знаю. Тебе больно, но нам надо посмотреть, что у тебя с лапой. Мы тебе поможем. – Голос ее оказывал почти гипнотическое действие, поглаживания успокаивали.

Тяжело вздохнув, пес положил голову ей на колени. Продолжая разговаривать, Мэдисон гладила его, опуская руку все ниже, пока не добралась до пораненной лапы. Тизл взвизгнул от резкой боли, но не убрал лапу. Кит покосился на Мэдисон, желая убедиться, что с ней все хорошо, потом протянул руку и осмотрел лапу. В мягкие подушечки впились три небольших осколка, спутавшиеся с шерстью, пропитанной проступившей кровью.

– Там стекло. – Кит старался говорить как можно спокойнее. – Ты сможешь остаться здесь одна, а я схожу за водой, пинцетом и антибактериальной мазью? – спросил он, поднимаясь.

Мэдисон кивнула, и он прошел к двери, у которой сидела Хизер и смотрела на друга.

А Мэдисон… У Кита сжалось горло. Пламя окрасило ее волосы, сделав их огненными, и придало лицу волшебное свечение. Оно казалось непроницаемым, но он отлично понимал, что скрывается за этой маской. Кровь с лапы Тизла капала на белую полосу по подолу платья, сейчас Мэдисон была похожа на Артемиду на охоте. Прекрасная бесстрашная богиня.

Сердце у него ёкнуло, казалось, в груди что-то шевельнулось, будто пришли в движение вековые льды. Ничего, они достаточно толстые, несколько трещин их не разрушат. В ближайшее время они точно не растают.

– Но я не могу оставаться в этом платье, – растерянно произнесла Мэдисон, глядя на мать Кита. – Прошу вас, ми… леди Бьюкенен.

– Твой наряд весь перепачкан кровью, – поджала губы стоящая напротив дама. – Понимаю, свадьба вдовы моего сына не самое приятное мероприятие, но, если мы еще приведем с собой девушку Дракулы, сплетням не будет конца.

– Обещаю, постараюсь сделать все, чтобы не испачкать и это. – Мэдисон взволнованно наблюдала за реакцией собеседницы. Сложно уследить за таким количеством ткани, скрывающей ее до самых пят, не говоря уже о шифоне на рукавах. При этом вырез на платье был слишком глубоким, она была уверена: стоит ей наклониться, опустив голову, она сможет увидеть свой пупок.

– Так приятно, что оно вновь увидит свет, – задумчиво произнесла леди Бьюкенен, оглядывая ряд бусинок по краю декольте, похожих на драгоценное ожерелье. – Бриджет отказывается носить мои платья, а Элеоноре… они совсем не подходили, это не ее стиль. В нем я впервые увидела Иэна, это случилось на Хогманай [3] Хогманай – языческий шотландский праздник последнего дня в году. ( Примеч. ред. ) , здесь, в этом доме. Сверху я надела плащ, чтобы отец не заставил меня переодеться. В семидесятых такой наряд был весьма провокационным.