Морин Чайлд - Жених только на словах [litres]

– Для книг тоже, – согласился Мика.

– Если вам надо изучить жизнь и атмосферу маленького городка, не будет ли полезнее иногда выходить из дома и гулять? Получше узнать местность и людей?

Пару минут он жевал и наконец ответил:

– Если я буду гулять, то кто будет писать?

Келли пожала плечами и поставила бокал на стол.

– Но вы так же не изучите город через окно. А если вы не узнаете, каково это – жить здесь, то вам и писать будет не о чем, верно?

– Не очень приятно признавать, но очко в вашу пользу.

Келли усмехнулась.

– Что ж, тогда у меня уже два очка? Я по-прежнему выигрываю.

Он неожиданно рассмеялся, и этот смех гулким и теплым эхом отозвался в ее теле.

– А вы азартная.

– Вы и не представляете насколько, – признала Келли. – Я просто изводила этим своих бабушку с дедушкой. Всегда старалась быть первой в классе, или самой быстрой бегуньей, или…

– Ваши бабушка с дедушкой все еще живут здесь?

– Нет. – Келли подняла свой бокал и посмотрела на свет, как играют солнечные блики на стекле. – Мой дедушка умер шесть лет назад, а бабушка переехала во Флориду к своей сестре годом позже… Когда четыре года назад умер мой муж, бабушка приезжала на пару недель, чтобы побыть со мной.

– Вы были замужем? – Мика говорил тихо, словно не знал, что сказать.

Ничего удивительного. Большинство людей просто сразу говорили, что им очень жаль. Она не знала почему. Социальная условность? Или просто паника, что они не смогут подобрать другие слова? Она подняла глаза на Мику.

– Шон разбился на лыжах.

– Должно быть, вам было тяжело.

– Да, – кивнула она. – Было. И спасибо, что не сказали, что вам жаль. Обычно все говорят, даже если им не о чем сожалеть. И тогда я чувствую, что мне надо как-то их подбодрить, и это очень странная ситуация.

– Да, понимаю.

Выражение его лица было сочувствующим, и это было хорошо. Обычно на этой теме все разговоры заканчивались.

– Все в порядке. Я имею в виду, что никто на самом деле не знает, что сказать, так что не переживайте из-за этого… В любом случае было непросто заставить бабулю вернуться к ее новой жизни, а то ей все казалось, что она меня бросает. Мне нравится, что она меня любит, понимаете? Но я не хочу быть обузой и причиной беспокойства, пробуждать чувство долга. – Она вздохнула и улыбнулась. – В общем, она все еще волнуется за меня, и, если я не смогу убедить ее, что со мной все в порядке, она все-таки переедет сюда, чтобы составить мне компанию.

– Разве это плохо?

Келли посмотрела на него:

– Да, плохо. У нее отличная жизнь во Флориде. Она заслуживает того, чтобы наслаждаться жизнью, а не чувствовать себя обязанной вернуться, чтобы позаботиться о взрослой внучке.

Кивнув, Мика откинулся на спинку стула.

– Ну, допустим, я вас понял. Значит, вы знаете, чего хотите. Но как вы собираетесь добиться цели?

Хороший вопрос.

– Я пока не знаю. В любом случае моя жизнь и так вполне увлекательна на настоящий момент… Ну вот, я рассказала вам свою историю. А что у вас?

Он застыл на месте.

– Вы о чем?

– Ну, для начала, были ли вы женаты?

Мика помотал головой:

– Нет.

Келли уставилась на него, ожидая продолжения.

Наконец он сдался.

– Ладно. Однажды я был помолвлен.

– Помолвлены, но не женились. Что же произошло?

– Просто не женился. – Его лицо было похоже на дом, окна и двери которого наглухо закрыты для злоумышленников.

Что ж, это явно запретная тема.

– Знаете, для писателя, который все время имеет дело со словом, вы на удивление неболтливы.

Мика фыркнул, и его лицо наконец приняло расслабленное выражение.

– Писатели пишут. Кроме того, мужчины не бывают болтливы.

– Но они разговаривают.

– И я разговариваю.

– Говоря очень мало, – заметила она.

– Может быть, тут просто не о чем говорить.

– О, ну в это я не верю, – сказала Келли. – Говорить наверняка есть о чем, просто вы не хотите делиться.

Мика открыл было рот – явно чтобы возразить, но она остановила его следующим вопросом:

– Давайте другую тему попробуем. Вы писатель, и вы путешествуете по всему миру, я знаю. Но где ваш дом?

– Здесь. – Он старательно избегал ее взгляда, сфокусировавшись на пасте.

– Ага. Сейчас. А что было до этого? Откуда вы родом?

– Родом? Из Нью-Йорка.

Вероятно, было бы проще, если бы она попросила его написать о себе и дать ей прочесть.

– Ну хорошо. А в настоящий момент вы где обитаете – если исключить этот дом?

– Везде. Я переезжаю с места на место.

Этого она не ожидала. Все-таки обычно у всех есть дом.

– А как насчет вашей семьи?

– У меня ее нет. – Он встал, отнес тарелку в раковину и вернулся за бокалом. Подняв его, выразительно посмотрел на Келли. – И я ее не обсуждаю.

Намек понятен. Не пересекать черту. Мика прищурился и плотно сжал губы, словно закрывая границы.

Едва наметившийся намек к сближению, если и был, сейчас исчез окончательно. Забавно, что, когда они говорили о ней, она отвечала на все вопросы, но, как только разговор зашел о нем, он закрылся так сильно, что понадобятся клещи, чтобы вытащить из него хоть слово.

Удивительно, что ее это расстроило так сильно. С тех пор как умер Шон, ни один мужчина не интересовал ее, как Мика. Во время их недолгой совместной трапезы она чувствовала, как между ними пробегают искры. А сейчас все прекратилось. Выражение его лица ясно говорило, что он уверен, что она продолжит свои расспросы. Но Келли ненавидела быть предсказуемой, и поэтому ее ответ был краток.

– Хорошо.

В его глазах мелькнуло подозрение.

– И все?

– У всех есть секреты, Мика. – Келли пожала плечами. – Почему вас удивляет моя реакция?

– Потому что большинство женщин сразу же забросали бы меня вопросами.

– Ну, тогда вам повезло, потому что я не такая, как большинство женщин. Кроме того, поток вопросов не сработал бы.

– Да уж, – пробормотал себе под нос Мика.

Келли его услышала и улыбнулась, когда несла тарелку в раковину. После этого она направилась к задней двери, на выход. Уходить не хотелось, но она понимала, что пора сделать это. В противном случае у нее возникнет соблазн вести себя как все и попытаться заставить его раскрыться еще чуть-чуть, что совершенно бессмысленно и к тому же предсказуемо.

– Ну, спасибо за обед, или за ужин, что бы это ни было. И за вино.

Мика шел вслед за ней.

– Не за что, – раздался его голос прямо за ее спиной.

На пороге Келли обернулась и чуть не уткнулась носом в его грудь.

– О, простите.

Ого, его грудная клетка была по-настоящему широкой. Или она просто слишком близко к ней оказалась. Келли стало жарко. К тому же он так хорошо пах!

Келли потрясла головой, пытаясь отогнать наваждение. Улыбнулась Мике:

– Знаете, я думаю, мне положено еще одно очко.