Марина Буторина - Патефон [СИ]

— В чем дело? — спрашивает Роуз украдкой.

Рей не отвечает, разводит руками, прячет улыбку и торопится обслужить нового посетителя.

Она ждет вечера. Томится по встрече.

Вся ее жизнь, все ее мысли теперь сводятся к тому, что вечером они с Беном снова увидятся. Где-то там виднеется вершина всех ее нынешних стремлений — обещанная встреча или даже встречи: ее предвкушение золотым сияющим ореолом окутывает эти мысли, а дальше не видно ничего. Пустота.

Будто достигнув какого-то пика, жизнь ее либо застынет в этом моменте, либо сиганет с обрыва, либо растворится в пустоте. Она не то что не думает о том, как быть с тем, что их история с Беном конечна, она не думает о том, что в принципе будет делать потом. Не фантазирует на тему зимы, не строит своих обыденных планов.

Она будет думать об этом после. Тогда, когда все закончится. Когда ее сердце будет разбито.

Днем в булочную заглядывает По.

Холода ему не на руку, он так и не разжился теплым пальто. Но откуда-то он находит в себе задор и жизнерадостность.

— Хей, Рей! — он останавливается у прилавка. — Как дела?

Пробив булку белого хлеба и два багета, она передает очередь Роуз и отходит к нему.

Да, сегодня ей есть что ему «сказать».

Рей достает рукопись и начинает показывать свои любимые места.

Ей просто и весело с ним сегодня, потому что хоть она и молчит, внутри у нее все поет.

— Ааа, — протягивает По, когда она демонстрирует ему пометки на полях. — Так тебе понравилась моя героиня?

Он довольно прищуривается, когда читает ответ по ее уверенному кивку.

— Своевольная такая, — он вздыхает, нежно поглаживая самодельный переплет, а Рей пишет ему на последней странице:

«Хотела бы я, чтобы твоих читателей было больше. Людям нужны такие истории».

По смеется, и лучистые морщинки часто улыбающегося человека собираются вокруг его глаз.

— Такой читатель, как ты, лучше тысяч других.

Она смеется в ответ, хоть и понимает, что, на самом деле, По эти тысячи поклонников не помешали бы.

Рей хочет собрать ему выпечки в бумажный пакет, но он с серьезной учтивостью отказывается.

— Взялся писать статьи на заказ. Не бог весть что, но кое-что я могу себе позволить, — По оглядывается на длинную очередь. — Ну если только ты мне без очереди отпустишь?

Рукопись он забирает вместе с пакетом. А Рей, посмотрев ему вслед, вновь окунается в работу и в мысли о Бене. Только вперед волнующих воспоминаний и предвкушения встречи торопится напомнить о себе единственная горькая мысль — он скоро уедет.

Рей теребит передник. Сердце подскакивает.

Уедет к своей прежней жизни, о которой она мало что знает. Он где-то работает, где-то живет, его родители живы, а братьев и сестер нет.

А она останется здесь. Здесь ее место. Ее идеальный мирок, обретенный ею после приюта. А ведь она никогда не покидала этот город. С тех пор как она нашла жилье и работу — не покидала даже этот район. Здесь ее мансарда и ее сокровища — где ей еще желать быть?

Финн появляется с ранними сумерками. В булочной пусто, покупатели заходят редко и по одному, и поэтому он и Роуз болтают, облокотившись о прилавок. Рей слушает в основном, но иногда ей есть что добавить. Роуз служит ей переводчицей.

Парень выкладывает на прилавок стопку книг из своего рюкзака.

— Оформил пропуск в библиотеку Университета.

Он обращается с книгами бережно, как со священными реликвиями, и Рей это нравится. Она изучает цветные корешки: основы философии, драматургия и мифология.

— Но ты ведь не студент, — удивляется Роуз. — Зачем тебе?

Финн смотрит на них исподлобья.

— Думаю, может, сдать экзамены на следующий год, — произносит он неуверенно, будто боится, что они поднимут его на смех.

Но Рей воодушевляет его желание.

А Роуз спрашивает:

— А почему год назад не прошел? Не набрал баллы или собеседование провалил?

Финн тушуется еще больше и вздыхает.

— Да я и не пытался. У отца шиномонтажка. Типа семейное дело. Мне и не позволили поступать. Он и сейчас не знает, что я собираюсь.

— А что будет, когда узнает?

Финн в притворном равнодушии пожимает плечами.

— А если не поступлю, то и признаваться не в чем будет.

Рей горячо жестикулирует.

— Обязательно поступишь! — переводит ее слова Роуз.

Финн дарит им слабую, но все же искреннюю улыбку.

— Я вообще-то никому, кроме вас, не рассказывал. Так что, если поступлю, приду сюда с шампанским.

Роуз ловит его на слове.

Рей бросает взгляд на часы. Ожидание волнами ходит в ее груди.

— Беги уже, — замечает та с понимающей усмешкой. — Я закрою. Сегодня мой черед задержаться.

Рей тут же скидывает с себя передник и спешит одеться и подхватить свой рюкзачок. Она машет обоим на прощанье, прежде чем выскочить на улицу, и торопливо шагает по тротуару, не заходя сегодня ни в сырную, ни в овощную лавку.

Направляясь прямиком домой, она сворачивает с улицы к дому, теряясь в темноте переулка, когда вдруг кто-то подхватывает ее и кружит на месте. Не успев испугаться, она узнает Бена, хотя едва различает его в темноте.

Он со смешком ставит ее на землю, потом целует, обняв ладонями лицо, а она в ответ крепко держит его за кисти.

— Так долго… — жарко шепчет он ей на ухо, и Рей медленно сгорает то ли от опалившего ее висок дыхания, то ли от опалившего мысли желания.

Они поднимаются по лестнице на ее этаж, обгоняя друг друга, как дети, спешащие наперегонки, только еще и умудряясь вырывать друг у друга короткие жадные поцелуи.

Рей никогда не напивалась допьяна, но отчего-то уверена, что это ощущается именно так.

Пока она открывает входную дверь, Бен обнимает ее сзади, продолжая оставлять поцелуй за поцелуем на ее щеке и шее. Внутри ей все же удается зажечь свет, и они почти чинно снимают с себя верхнюю одежду. Рей тянет Бена на кухню, улыбаясь его замешательству.

«Поужинаем?» — спрашивает она взглядом, потянувшись за продуктами к крошечной кладовке.

Он понятливо кивает, а потом исчезает в прихожей, возвращаясь со своим сброшенным прежде на пол городским рюкзаком. Пока Рей разогревает масло на сковороде, он выкладывает на маленький столик хороший плотный блокнот на кольцах, как для рисования, баночку с чернилами и перья для письма.

«Вряд ли я смогу это приготовить», — пишет она ему на уголке сегодняшнего листа отрывного календаря.

Бен усмехается и протягивает ей бутылку сливочного ликера. Рей постукивает пальцем по стеклу. Дорогой. Такого она еще не пробовала.

— Я не знал, где здесь винный, — признается он. — Взял у друга из домашнего бара.

Он так близко, и большими пальцами оглаживает ее предплечья, пока она держит бутылку, наклоняясь, чтобы поцеловать. Ужин удается лишь потому, что масло начинает плеваться на раскаленной чугунной поверхности.