Сара Кравен - Пламя дьявола

— Итак, ты получил меня. Ты ведь этого хотел. Но женщина… и мужчина… Тебе ведь они не нужны, Родригес. Что тебе в них?

Улыбка Родригеса стала еще шире.

— Нет, amigo? Может, так оно и есть. Возможно, я их отпущу… но только за очень большую цену. — Он хмыкнул. — Карлосу Амальдесу понравилась девочка. Можешь ли ты предложить большую, чем он, цену?

Витас спокойно заметил:

— Возможно. Чего ты хочешь?

Родригес притворился, что размышляет. На его лице играла мерзкая усмешка, Рэчел наблюдала за ним с каким-то отвлеченным интересом.

— Что же попросить мне у лорда Лляноса? — проговорил он. — Его личный самолет, чтобы я мог полететь, куда мне вздумается? Одно из его бесчисленных стад? Десять миллионов песо?

Витас спокойно ждал, положив руки на узкие бедра.

— Нет! — Родригес хлопнул себя ладонями по ногам, как будто ему только что пришла в голову новая мысль. — Я попрошу у тебя то, что когда-то просил у другого члена твоей семьи. Возможно, ты будешь сговорчивее. — Глаза его вдруг стали злыми. — Дай мне карту, — сказал он. — Карту, на которой показано, где находится Пламя Дьявола.

Рядом с Рэчел возбужденно вскрикнул Марк. Лицо юноши вспыхнуло, когда Витас медленно повернулся и посмотрел в их сторону. Его взгляд был исполнен презрения, когда он смотрел на нее и на светловолосого юношу, стоящего рядом с ней. Но, вглядевшись в лицо Марка, он на мгновение замер. До него вдруг дошло, что Марк не только младше ее, но и явно являлся ей очень близким родственником. Рэчел подумала об этом с глубоким чувством вины.

Витас снова повернулся к Родригесу.

— Карты нет, — сказал он холодно. — Секрет шахты Дьявола передавался от отца к сыну из поколения в поколение в нашей семье без единого написанного слова. Это хранило тайну.

— Хранило! — мерзко захохотал Родригес. — Что могло сохранить ее от жадных рук твоих предков?

— Ни один член моей семьи никогда не воспользовался богатствами шахты Дьявола, — спокойно ответил Витас. — Мы давно признали, что шахта — это священное место, хранимое старыми богами. Только мой прадед не желал в это верить и дал деньги на постройку монастыря. — Губы Витаса покривились. — Он хотел сделать эту долину христианской и выгнать старых богов. — Он пожал плечами. — Ты сам можешь видеть, что из этого вышло.

— Сказки для маленьких детей, — пробормотал Родригес. — Но меня не испугаешь, и завтра ты покажешь мне, где находится шахта Дьявола. Это цена, которую я прошу за освобождение англичанки.

— Обоих — девушки и ее брата. — Только Рэчел заметила ударение, сделанное Витасом на последнем слове.

Родригес нетерпеливо махнул рукой.

— Обоих, обоих. Но… — Его толстые губы растянулись в фальшивой улыбке. — Ты, amigo, ты не уйдешь от меня. Мне следовало убить тебя много лет назад, но я решил быть милосердным. Милосердие — всегда ошибка, и ты доставил мне много неприятностей. — Голос его стал хриплым. — Но послезавтра у меня уже не будет никаких проблем.

Все внимание Витаса, казалось, сосредоточилось на том, чтобы разжечь одну из его тонких сигар.

— Как скажешь, — бросил он коротко, когда сигара раскурилась.

— Уберите его, — приказал Родригес, и двое бандитов выступили вперед. — Поместите его в комнату в конце коридора. И нет нужды его связывать, — добавил он, ухмыляясь. — Если он сбежит… он прекрасно знает, что будет с его женщиной утром.

Рэчел смотрела, как его уводили. Он даже не взглянул в ее сторону, когда проходил мимо. Она с трудом сглотнула. Сначала она обманула его, потом подвела своим непослушанием — и все это за двадцать четыре часа. И все же он спасает ее, жертвуя семейной тайной и, в конце концов, если не произойдет чудо, собственной жизнью.

— И уложите голубков на ночь, — показал на них Родригес. — Поместите девочку в камеру рядом с камерой ее брата. Они смогут перестукиваться ночью, — добавил он с усмешкой.

Речел решительно отодвинула человека, попытавшегося остановить ее за руку, и приблизилась к Родригесу.

— Я хочу просить вас об одолжении, — спокойно сказала она.

— Ну, что ж, проси, малышка. — Голос его был ласков, но в темных глазах читалось сомнение.

— Ты сказал, что быть милосердным — всегда ошибка, — уверенно заметила девушка. — Ну, так я хочу, чтобы ты снова совершил ошибку. Пожалуйста, не запирай меня в отдельную камеру. Позволь мне провести эту ночь с сеньором де Мендосой.

Мгновение он ошеломленно смотрел на нее, а потом рассмеялся.

— Ты мне нравишься, Inglesa [23] Англичанка. , — сквозь хохот проговорил он. — Ночь, которую лорду Лляноса стоит запомнить перед тем, как всякая память станет для него невозможной. Иди к нему, девочка, и скажи ему, что за это он должен быть благодарен Родригесу.

Насмешливые взгляды охранников проводили ее до порога комнаты. Тяжелая дверь захлопнулась за ней, и она услышала грохот задвигавшегося засова. Потом наступила тишина.

В комнате было не совсем темно. Маленький светильник — отбитое по краям грязное блюдце с каким-то жиром, в котором плавал фитиль, — стоял на табурете возле узкой кровати.

Витас растянулся на ней, заложив за голову руки. Рэчел стояла и смотрела на него, вспоминая с болью, как совсем недавно она вошла в свою комнату в отеле Асунсьона и нашла его, лежащим вот так же на ее кровати и ожидавшим ее. Тогда она была в состоянии побороть свое физическое влечение к нему с помощью страха и недоверия. И до сих пор она находила для себя все новые способы бороться с этим влечением. Но сегодня она была совершенно беззащитна.

Он медленно повернул к ней голову и посмотрел на нее.

— Чего ты хочешь? — спросил он безразлично.

Рэчел облизала губы. Она не ожидала, что он бросится к ней с распростертыми объятиями после всего случившегося, но все же надеялась на лучший прием.

— Я… я пришла… чтобы быть с тобой. Родригес сказал, что ты должен быть ему благодарен за это.

— Родригес может отправляться в ад, где его наверняка ждут, — яростно заявил он. — И ты можешь идти с ним вместе. И забери с собой свою жалость.

— Но я здесь не из жалости, — возразила она.

— Тогда, значит, твою благодарность. Ты совершенно прозрачна, Ракиль, разве ты не знаешь этого? Ты вообразила себе, что я галантно приношу себя в жертву, и решила сделать то же самое. Ну, так принеси в жертву свою драгоценную девственность где-нибудь еще. Почему бы не подарить ее твоему жениху? — насмешливо спросил он. — Твоему страстному любовнику, выглядящему так, будто он еще ни разу в жизни не тронул в страсти женщину.

— Не будь смешон! — От сдерживаемых слез у нее запершило в горле. — Ты отлично знаешь, что я все это сочинила, и что Марк мой брат.

— Я отлично знаю, что должно было произойти между нами, когда ты вдруг решила поразить меня этим своим маленьким изобретением, — резко ответил он. — Знаешь ли ты, что происходит с мужчиной, когда девушка в его объятиях идет с ним до последней черты и вдруг передумывает? Это для него мука, агония, querida [24] Дорогая. , и не только эмоциональная, но и физическая. Ну, так я не собираюсь провести свою последнюю ночь, корчась от того, что ты снова оттолкнешь меня в последнюю минуту.