Мейси Ейтс - Запредельный накал страсти

Она яростно моргала, слезы сверкали в ее красивых глазах, и он хотел немедленно вытереть их. Но он был причиной этих слез, так что не имел права ее утешать.

— Но ты не… Если бы я не была для тебя особенной, тогда ты бы мной воспользовался в тот момент, когда желал меня. Там, в библиотеке…

— Вот, Габи, ты так думаешь, потому что не представляешь, как все устроено на самом деле. Когда мужчина хочет соблазнить женщину, он придумывает массу ухищрений. Я не притворяюсь лучше, чем есть. Я был честен с тобой, как мне казалось, — сказал он грустно. — Я предупредил тебя о моей зловещей репутации, но с тобой обращался мягко. Я делал так, потому что мы разные. Каков лучший способ соблазнить девственницу? Но я никогда не хотел твоей любви, дорогая девочка. Я хотел только твое тело.

— Почему ты говоришь эти ужасные вещи?

— Потому что я говорю правду. Когда ты начала восхищаться поэзией, я знал, что все кончено. Я думал, что ты собиралась спокойно вернуться домой, к бабушке, когда мы нашли картину. Очевидно, у тебя были другие планы. А я больше не хочу продолжать этот фарс.

Она закрыла глаза, одинокая слеза стекала по ее щеке.

— Это был не фарс…

— Габриэлла, — сказал он, его голос прозвучал жестко и сурово. — Я говорил о том, какой я человек. Я бизнесмен, вся моя работа построена на взаимовыгодном обмене. Мы обменялись удовольствием. Этого мне достаточно. Я держал в секрете собственного брата, чтобы защитить репутацию отца. Вряд ли от меня стоило ждать нежности и ласки.

— Нет. Ты говоришь, что полон решимости убедить всех, что ты монстр. Почему? Что ты скрываешь? — Она открыла глаза, встретила его взгляд, и гнев вытеснила печаль.

— Это тайны моей темной души, дорогая. Я ничего не скрываю. Ручей мелкий, как он и выглядит с поверхности. Ничего не спрятано в его глубине.

— Я понимаю, что тебе самому нужно верить в то, что ты страшен, Алекс. Я понимаю, что нужно, чтобы все остальные в это верили. Но я не понимаю почему.

Он развел руками:

— Тут нечего понимать. Это простая, но трагическая правда обо мне. Моя легенда гораздо интереснее, чем я сам. Рассказы о том, что я монстр. Бессердечный и жестокий. Простой факт состоит в том, что я корыстен. Это несложно выяснить. Я все делаю ради денег. Я делаю то, что приносит мне удовольствие. Таковы мои мотивы. Женщины и средства массовой информации любят делать вид, что за всем этим стоит что‑то еще. Но нет, я действительно всего лишь сын своих распутных родителей.

— Нет, — прошептала она. — Ты сказал, что не хочешь быть похожим на отца.

— Я говорил много чего. Не верь всему. Все кончено, Габриэлла. Картина доставлена, наши бабушка и дед вместе. Они могут хранить свою истинную любовь. А я буду заниматься своими деньгами, своей разнообразной сексуальной жизнью и наслаждаться своей свободой. Ты можешь вернуться к книгам.

— Алекс, — сказала она с мольбой в голосе.

Слова Габриэллы ударили его, словно ножом. Но все было к лучшему. Алекс должен был так же окончательно расстаться с Габи, как его дед расстался с Лючией. Но он не оставит ей картину. Он не оставит даже следа из хлебных крошек, чтобы она не нашла свой путь к нему, не вернулась обратно.

Все, что он делал, он совершал в ее интересах. Для ее будущего. Она найдет мужчину лучше, чем он. В будущем она поймет, что ошибалась в нем. Она поймет, что ей нужен уверенный и надежный человек, стабильный, способный дать ей все, что она заслуживает, и даже больше.

Габриэлле в детстве не хватало родительской ласки и заботы, как и ему самому когда‑то. В этом они, безусловно, были похожи.

И он не станет причинять ей новые страдания, она и так достаточно настрадалась. Исчезновение из ее жизни будет самым правильным его поступком, даже если сейчас ему так не кажется.

— Ты была права, — сказал Алекс. — Распутник никогда не сможет быть с тихой скромницей. Он может соблазнить ее. Потому что она нуждается в этом. Потому что она уязвима. Но он никогда не выберет ее, не останется с ней. Потому что он вообще не стремится ни с кем остаться.

Алекс повернулся, оставив ее в саду, с полностью разбитым сердцем, в то время как в его собственной душе творилось то же самое.

Их кратковременные отношения напоминали роман Джованни и Лючии. Но с одним существенным отличием. В жизни Алекса не будет счастливого эпизода с воссоединением родственников. У него не будет внуков, потерянных сокровищ… и жены у него тоже никогда не будет.

Без него сердце Габриэллы будет свободно для встречи любви всей ее жизни. И ей не стоит убиваться из‑за несложившихся отношений с ним.

Он того не стоит.

Габриэлла была в оцепенении. Она с трудом могла дышать с тех пор, как Алекс оставил ее сидящей в саду особняка его деда.

Она вошла в дом два часа спустя и отыскала бабушку, которая, конечно, планировала продолжить общение с Джованни и провести с ним столько времени, сколько ему отпущено.

Габриэлла должна бы радоваться за них. И отчасти именно такие чувства она и испытывала. И ей было бесконечно грустно, что их роман с Алексом оказался таким коротким.

Ей казалось, что она больше никогда не сможет дышать полной грудью, никогда больше не сможет искренне улыбнуться.

Она хотела бы думать об Алексе как о своей первой любви. Своем первом расставании. Но слово «первый» было неподходящим, так как он был единственным. Ее единственной любовью. Ее единственным любовником. Единственным мужчиной, которого она когда‑либо желала так страстно и так отчаянно.

Она была ранена. Но она также была зла на него. Потому что не важно, что он сказал, она знала, что там что‑то еще. Она знала, что он не соблазнял и обманывал ее из спортивного интереса. Он почувствовал что‑то из‑за нее, и она знала что. Тот факт, что он был таким жестоким, когда бросил ее сегодня, — тому доказательство.

Он говорил о том, что боится быть как его отец, но она знала, что, даже если Алекс и проявлял жестокость, он делал это не специально.

Просто люди, выросшие без родительской любви, часто ведут себя эгоистично. Узнав о существовании сводного брата, он решил утаить от всех эту информацию, потому что так ему было проще справиться с накалом противоречивых эмоций: боль, тревога… обида на отца.

Да, она знала, что он имел репутацию монстра, но она была уверена, что он не способен совершить по‑настоящему страшный поступок.

С одной стороны, для Габриэллы удивительным был сам факт, что Лючия и Джованни воссоединились и настоящая любовь существует, с другой — они нашли друг друга лишь спустя пятьдесят лет, и это отрезвляло. Она не хотела ждать Алекса пятьдесят лет.

Она со стоном уселась на кровать. Закрыла глаза, позволяя себе представить, что Алекс с ней рядом. Что он потянулся, чтобы поцеловать ее. Она позволила разгуляться своей фантазии. Вспомнила, как он прикасается к ней, накрывает ее своим телом. Да, до встречи с ним она была девственницей, неопытной наивной девушкой, но вовсе не полной идиоткой, не умеющей разбираться в людях.