Мэгги Кокс - Уйти, чтобы остаться

– Почему? – Она подошла к нему. – Почему недостаточно? Ты их любимый сын, Людо. И таким сыном гордились бы любые родители. Люди всегда прощают тех, кого любят. Даже если они совершили что-то «непростительное».

– Неужели? – Его горящие синие глаза цинично блеснули. – Интересно, как тебе удалось стать такой оптимисткой? А мой опыт говорит, что простить кого-то, кто тебя ранил, сильно ранил, невероятно сложно.

– Но если ты увидишь, что, не прощая, ты только больше сам себя ранишь, возможно, это не будет так уж сложно. Например, когда отец ушел от нас с мамой, я чувствовала себя преданной и несчастной и думала, что никогда не смогу ему больше доверять. Я думала, что он лжец и предатель, что он не заслуживает счастья. И очень долго я вообще не хотела его видеть. Но моя мама при этом не сказала о нем ни одного дурного слова, и именно она побудила меня простить его. Поверь, это было нелегко… Но это стоило сделать, ради своего собственного спокойствия, потому что вся эта боль и вина глубоко внутри убивали меня, надрывая мне сердце. А когда у отца произошел сердечный приступ, простить его оказалось и вовсе очень просто. И я так рада, что осознала это, потому что сейчас мы с ним близки, как никогда.

К концу этой взволнованной речи сердце ее колотилось, как сумасшедшее, потому что об этом она не говорила никому и никогда. Даже маме. Натали и сама была потрясена своим порывом.

– Прости, – прошептала она. – Мы говорили о твоих родителях. Я просто хотела проиллюстрировать свои слова. Я и впрямь верю, что, если ты по-настоящему любишь кого-то, эта любовь никогда не умирает. Я ни на секунду не сомневаюсь, что родители уже простили тебя, Людо. Моя мама однажды сказала, что любовь к детям – самое сильное чувство, превосходящее все остальные, и она живет, даже когда родители умирают.

Ее лицо горело. Мужчина напротив не шевелился и не прерывал ее. Весь его вид говорил о том, что он серьезно обдумывает сказанное и, быть может, находит утешение в том, что родительская любовь живет вечно, независимо от того, что натворили их отпрыски. Оставалось только молиться, что это так.

Под белой льняной рубашкой атлетические плечи Людо приподнялись и опустились, ничем не выдавая его истинных чувств, и тревога Натали усилилась: похоже, она просчиталась.

– Простили меня родители или нет, мы узнаем завтра. А прямо сейчас я хочу отправиться на долгую прогулку, чтобы как следует обо всем подумать.

– Мне пойти с тобой? – предложила Натали.

Людо улыбнулся одним уголком рта и отрицательно помотал головой:

– Нет. Это такая прогулка, на которой я должен быть один. Если захочешь чем-то себя занять, обратись к Алене, она все покажет и расскажет. А захочешь рано лечь – не стесняйся. Не жди меня. Поговорим завтра за завтраком. Kalinihta [1] Спокойной ночи ( греч .). . Хороших снов.

Подойдя ближе, Людовик почти рассеянно провел по ее щеке теплыми губами и пошел прочь. Казалось, даже бугенвиллеи, щедро разросшиеся на террасе, опечалены его уходом.

Ночное время он любил. Даже больше, чем ночной воздух его страны, пронизанный множеством чувственных ароматов. Самыми насыщенными были ароматы оливок и сосен, бугенвиллей и жасмина, традиционного хрустящего хлеба, испеченного в печи. И везде, где люди ели, пахло жареным мясом и свежайшей рыбой. Но больше, чем еду и запахи, которые привлекали туристов в страну снова и снова, Людо любил мощь и красоту Средиземного и Эгейского морей. Море всегда успокаивало, независимо от того, что именно его тревожило.

Но в тот день, когда он услышал, что Тео утонул в водах Маргаритари, он стал презирать море. Как он снова сможет получать от него удовольствие, когда оно так жестоко отняло у него брата?

Бродя по близлежащему пустынному пляжу, он остановился полюбоваться завораживающим полумесяцем, который висел на чернильном куполе неба над ним.

«Загадайте желание, когда увидите полумесяц, – частенько говорила мама ему и Тео в детстве, – и тогда ваше желание обязательно сбудется».

Что ж, Людо загадал стать богатым, как Крёз. Желание Тео было куда более благородным – помогать тем, кому повезло меньше, чем ему. Даже в юности он обладал необычайной добротой и терпением. И Людо точно знал: каким бы богатым и влиятельным он ни стал, он отдал был все до последнего пенни, чтобы вернуть брата.

Знакомая стрела тоски вновь пронзила его сердце, и, продолжая прогулку, он привычным жестом коснулся груди, чтобы уменьшить боль. Один-два туриста поприветствовали его, он поспешно ответил и быстро пошел дальше. У него совсем не было настроения ни с кем общаться.

Сняв туфли и ступив на песок, он несколько мгновений наслаждался ощущением прогретых солнцем золотистых зерен на своих босых ступнях. Надо было привести сюда Натали. Почему он отверг ее предложение составить ему компанию? Она могла бы успокоить и в то же время возбудить его.

Ему вдруг остро захотелось услышать ее голос, ее ободряющие советы. Что, если признаться самому себе, что ему надоели собственные страхи и настороженность? Что, если поделиться ими с Натали? Захочет ли она выслушать его? Или она рано легла спать? За ужином она не раз пыталась скрыть зевоту. Возможно, хотела поскорее добраться до постели и выспаться. А вот ему предстоит еще одна мучительная ночь борьбы с собственными страхами и сомнениями.

Да к черту все! Почему он не может жить немножко проще, чем живет сейчас? Почему бы вместо маниакального трудоголизма и погони за богатством не выбрать жизнь с любимой женщиной, как сделал его отец, когда встретил маму? Построить с ней дом и семью и, возможно, жить большую часть года на Маргаритари, как он когда-то мечтал? Ведь он же устал от бесконечных переездов круглый год! Чего он хочет на самом деле, так это побольше времени проводить с семьей и друзьями, насладиться простыми, но при этом вечными ценностями, мимо которых современный мир проносится со скоростью света в поисках бессмысленных удовольствий и иллюзорных целей.

Правда заключается в том, что со смертью Тео этот мир потерял для него свою привлекательность. Он искал в нем спасения, когда сбежал от родителей, но затея провалилась. Это только показало ему, как пуста его жизнь. Он сам себя дурачит, когда говорит, что хочет продолжать в том же духе. Ему не хватает дома и родины гораздо больше, чем он готов себе признаться.

Он снова вспомнил Натали, стоящую у лимонного дерева. В ней было что-то на удивление невинное, и с каждой их встречей это все больше и больше нравилось ему. Но это ощущение вступало в забавное противоречие с его либидо. Даже просто думая о ее стройной фигурке, водопаде блестящих волос, больших серых глазах, он отчаянно хотел затащить ее в постель.