Джэки Эшенден - Повелительница сердца шейха

Тарик был одет в темно-серые брюки и одну из своих рубашек итальянского кроя, на этот раз темно-синюю, эффектно оттенявшую бронзовый оттенок его кожи. Как и всегда, Шарлотта была поражена его мужественной суровой красотой. Как удивительно, что такой мужчина принадлежит ей.

«Он не твой. И никогда не будет твоим. И ты никогда не будешь принадлежать ему».

Боль, засевшая в груди осколком стекла, напомнила о себе, наполнив сердце горечью.

Тарик запер двери и мрачно приказал:

— Иди ко мне.

Шарлотта чувствовала, как в ней разгорается желание. Не требовалось много усилий, чтобы заставить ее гореть, особенно когда он был рядом Но она не могла позволить этому случиться прямо сейчас.

— Подожди. — Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Мне нужно кое-что сказать.

Его глаза сузились.

— Что именно?

— Я думала о том, что ты рассказал в оазисе. О своем детстве.

— Это не имеет к тебе никакого отношения, — нахмурился Тарик.

— Да, это так. Но ты мой муж. Однажды ты сказал мне, что все, что касается меня, — это твое дело, а значит, и мое тоже.

Блеск его глаз ясно давал понять, что ему не понравилось услышанное.

— Я не хочу обсуждать это, — сказал Тарик, надвигаясь на нее. — У меня есть другие потребности.

Шарлотта знала, что это за потребности, и подозревала, что они связаны не только с сексом.

— Мы могли бы посидеть и поговорить. — Она вздернула подбородок, глядя ему прямо в глаза. — Разговор по душам, Тарик. Ты помнишь, как это делается?

Шейх не остановился, его тигриный взгляд был устремлен на нее.

— Я не хочу разговаривать.

Он обхватил ее за бедра и притянул к себе.

Шарлотта вскинула руки и прижала ладони к его твердой груди, удерживая его на расстоянии.

— Я не пытаюсь ничего у тебя отнять или заставить тебя дать мне что-то взамен, — сказала она, пытаясь справиться с собственной реакцией на него. — Я не собираюсь ничего от тебя требовать. Просто… Если тебе нужен друг, я могу быть им для тебя.

Тарик замер.

— Друг? — Мужчина произнес это слово так, словно понятия не имел, что оно означает. — Зачем мне друг?

— Всем нужны друзья, даже монарху.

— Ты ошибаешься. — Он сжал ее еще крепче. — Мне не нужен друг.

— Откуда ты знаешь, если у тебя его никогда не было? — парировала Шарлотта.

Тарик усмехнулся и притянул ее еще ближе, так что она смогла чувствовать твердость его желания.

— У меня есть Фейсал. И другие советники.

— Они не друзья, Тарик, а наемные работники. И это совсем не то.

Он не обратил внимания на ее слова и впился в ее губы жарким, жестким поцелуем, от которого у Шарлотты перехватило дыхание, и она едва удержалась на ногах.

— Тебе лучше присесть, — проворчал он. — И перестань болтать.

— Кстати, твой отец ошибся, — твердо сказала Шарлотта, направляясь к дивану, на который указал Тарик. — Ему не следовало так воспитывать тебя. Никто не может жить в вакууме, не говоря уже о ребенке. Так можно просто задохнуться.

Его лицо было бесстрастным, когда он подошел к ней и встал перед ней, твердый и холодный, как скала.

— Разговор окончен, жена, — сказал он с явным пренебрежением. — Просто раздвинь для меня ноги.

Сердце Тарика билось слишком быстро, странный гнев клокотал в груди. Он не понимал, о чем она говорит. Друг? Полная чушь. Зачем ему друг? Правда, у него никогда не было друзей, но ведь он никогда и не нуждался в них. Ему никто не нужен.

«Ложь. Она тебе нужна».

Но только для секса. С тех пор как он вернулся из оазиса, ему казалось, что секс с женой — это все, о чем он думает. Он не мог сосредоточиться на своих обязанностях, на работе, которую ему нужно было сделать, зато все время обнаруживал себя бродящим по коридорам дворца в болезненных поисках ее. Она всегда давала ему то, чего он хочет. Он должен был бы насытиться, но чувствовал только пустоту. Это было необъяснимо.

Шарлотта ошибалась, когда говорила, что в вакууме можно задохнуться. Задыхаются лишь те, кто нуждается в воздухе.

— Ты слышала, что я сказал. — Его голос был низким и грубым. — Делай, что тебе говорят.

Жена, не протестуя, расставила колени, ее голубые глаза были полны того же понимания, которое он видел в свете костра той ночью в оазисе.

— А ты знаешь, что однажды ночью я убежала из дома? — тихо сказала Шарлотта. — Мои родители спорили больше обычного, и я не выдержала. Меня искали несколько часов. Я слышала, как они звали меня, но не отвечала. Мне не хотелось возвращаться домой и слушать их крики. Однако они нашли меня и притащили обратно. Мои родители были так рассержены. Мать решила, что я слишком большая проблема, чтобы бороться за меня, поэтому позволила отцу взять меня под опеку. — Голос Шарлотты слегка дрогнул. — Хотя на самом деле он не хотел меня брать.

Тарик не понимал, почему эта дрожь в ее голосе вызвала у него боль в груди.

— Я знаю, что ты тоже можешь не хотеть меня, — продолжала она. — И тебе не нужно ничего, кроме секса. Но если понадобится с кем-то поговорить или побыть рядом, то я готова.

Ее слова причиняли боль, они впивались в него, как шипы, пронзая насквозь. Что было просто глупо.

— Замолчи, — прорычал он.

Сочувствие светилось в ее глазах, как будто она могла видеть шипы в его сердце. Как будто она знала, как сильно они колют и как сильно он борется с ними.

Шарлотта ничего не ответила, только смотрела на него. И по какой-то причине ее молчание заставило его чувствовать себя еще хуже, поэтому он рывком задрал ей подол до пояса, обнажая ее, не заботясь о том, что ткань порвалась.

Он должен был что-то сделать, чтобы избавиться от выражения сочувствия на ее прекрасном лице.

Под подолом у нее были свободные брюки из тонкого шелка, и он сорвал их с нее вместе с кружевными трусиками.

Шарлотта не остановила его, но он почувствовал ее дрожь. Она была такой красивой, такой нежной. И это было все, что ему было нужно от нее, и ничего больше. Никакой дружбы. Ничего такого, что могло бы угрожать стенам, которые он выстроил вокруг себя.

Он скользнул руками вверх по ее бедрам, наслаждаясь прикосновением к ее шелковистой коже. Потом еще выше, к треугольнику светлых волос, с внутренним трепетом раздвинул ее влажную плоть… Да, она желает его. Также сильно, как он ее.

Руки Тарика дрожали, когда он прикасался к ней, он дышал так быстро, как будто ему не хватало воздуха. Он задыхался в своем вакууме, а она была тем воздухом, которым он мог дышать.

Ему следовало бы остановиться — хотя бы для того, чтобы доказать самому себе, что он может без нее. Но не мог, желание было слишком сильным.

Наклонившись к ее бедрам, он провел языком по лепесткам ее лона, отчаянно желая попробовать его на вкус. Шарлотта содрогнулась, тихий стон вырвался у нее, но он не остановился, страсть глубоко вонзила в него свои когти.