Джэки Эшенден - Повелительница сердца шейха

Когда-то давно Шарлотта, возможно, ухватилась бы за эту возможность. Но только не сейчас.

Только не после Тарика.

При мысли о мужчине, которого она оставила, в ее душе заныла рана, но она отогнала боль. Границы Ашкараза были закрыты для нее, как и сердце шейха.

— Спасибо, папа, но нет, — твердо сказала Шарлотта. — Мне пора начать жить своей собственной жизнью.

Отец нахмурился.

— Эта новенькая делает все совсем не так, как мне нравится.

— Боюсь, это твоя проблема, а не моя.

— Шарлотта…

— Что? — Она твердо взглянула на него. — Я твоя дочь, а не служанка. У меня есть свои дела.

С минуту профессор молчал.

— Ты изменилась. Что же такого произошло в Ашкаразе?

Это был первый раз, когда он спросил ее, и Шарлотта на мгновение задумалась, заслуживает ли отец объяснений. Возможно, ему было бы полезно послушать.

— У меня было разбито сердце, — решительно сказала она. — Только там я поняла, что уже много лет пытаюсь добиться признательности у человека, которому отдала частичку своей души. Вернулась, чтобы помочь ему выздороветь, а он даже не поблагодарил меня. Ни разу. Этого объяснения для тебя достаточно?

У отца, по крайней мере, хватило такта выглядеть пристыженным.

Наступило долгое, неловкое молчание. Потом он сказал:

— Мне очень жаль. Я знаю, что не был лучшим из отцов. Но… ты очень похожа на нее. Я имею в виду твою мать. И иногда я забываю, что ты — это не она.

У Шарлотты перехватило горло. Отец никогда так с ней не разговаривал.

Это было самое очевидное объяснение, которое когда-либо мог дать ее отец своему поведению, а может быть, и извинение. Но теперь она не нуждалась в его одобрении.

— Рада, что ты признал это.

Она услышала то, что хотела услышать. Но ее не покидало ощущение, что ей не хватает воздуха. Обнаружив, что у них нет молока к чаю, Шарлотта, несмотря на дождь, решила прогуляться до магазина. Взяла зонтик с подставки в коридоре и направилась к выходу.

Брусчатка перед домом отца была мокрой и скользкой, было холодно, и Шарлотта поймала себя на мысли, что ей очень хочется оказаться в каком-нибудь теплом месте. Там, где солнце безжалостно горячее, а песок — обжигающий. Как страсть мужчины, которого она там оставила.

Сердце сжалось, Шарлотта стиснула зубы от нахлынувшей боли. Почему она снова думает о Тарике? Отъезд был правильным решением. Она найдет себе кого-нибудь другого. Тарик — не единственный мужчина в мире.

«Но ты никогда не полюбишь другого так, как любила его».

Эта мысль была настолько мрачной, что ей пришлось остановиться, потому что ее глаза наполнились слезами, и ей стало больно дышать. Затем, собравшись с мыслями и приготовившись идти дальше, вдруг заметила, что кто-то стоит перед ней. Высокий мужчина с черным зонтиком, в дорогом темном костюме, в темных очках, несмотря на дождь. Но даже костюм и очки не могли скрыть властности и высокомерия, которое он излучал. Она узнала бы его где угодно.

Тарик.

Ее бедное, разбитое сердце сжалось в груди, и она заморгала — потому что, конечно же, его не могло быть здесь. Это мираж. Но Тарик не исчез — он действительно здесь, в Лондоне. На пороге дома ее отца.

Как он посмел прийти сюда? После того, как она приняла болезненное решение оставить его. После того, как ее сердце разорвалось на куски, когда она уходила. После того, как она проплакала всю дорогу до Лондона и еще несколько дней после этого, когда тоска по нему была невыносимой.

После всего этого он пришел сюда. Почему? Чего он хочет от нее?

Шарлотта не стала дожидаться, пока он подойдет к ней. Она бросилась к нему, протянула руку и сорвала очки с его лица.

Тарик ничего не сказал, только молча смотрел на нее.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она срывающимся голосом. — Как ты смеешь приходить сюда, чтобы…

Только тогда он пошевелился, отбросил свой зонтик, будто ему наплевать на дождь, потянулся к ней и взял ее лицо в свои ладони. Шарлотта застыла на месте, тепло его кожи заворожило ее.

Тарик наклонился и поцеловал ее. Его губы были горячими и отчаянными, и вкус его был таким до боли знакомым, что слезы хлынули из глаз. О боже, как он мог так поступить с ней?

Шарлотта напряглась, готовая оттолкнуть его, но он уже поднял голову, сверкая глазами.

— О да, — сказал он с чувством, — я был таким глупцом. Говорил то, чего не должен был говорить. Мне очень жаль. — Он ласково провел пальцами по ее скуле. — Мне следовало отпустить тебя к отцу. Я должен был верить, что ты вернешься. И самое главное, я должен был дать тебе повод вернуться ко мне.

Шарлотта дрожала и не могла унять дрожь. Все, что она могла, — просто стоять и смотреть в его сверкающие золотом глаза.

— Какой повод? — спросила она, пытаясь взять себя в руки.

Черты его красивого лица приобрели знакомую напряженность.

— Ты просила меня подарить тебе любовь. Поэтому я здесь, чтобы предложить это.

— Что ты такое говоришь?

— Я говорю, что люблю тебя, Шарлотта Деверо, — произнес Тарик своим мрачным, глубоким голосом. — Я люблю тебя, моя жена. Я провел последние три недели, убеждая себя, что если отошлю тебя, то эти чувства во мне прекратятся. Но… я не могу перебороть то, что чувствую к тебе. Именно ты делаешь меня тем монархом, каким я должен быть. Ты делаешь меня сострадательным и милосердным. Ты делаешь меня сильным. Ты делаешь меня лучшим человеком, лучшим королем. И я хочу вернуть тебе все то, что ты мне дала.

Ей стало холодно, потом жарко, будто она умерла, а потом вернулась к жизни.

— Тарик…

Его имя было единственным, что она могла произнести.

К счастью, Шарлотте не нужно было говорить, потому что он продолжал:

— Я хочу тебя, йа амар. Я хочу дать тебе всю любовь, в которой ты нуждаешься. И я бы покинул Ашкараз, если бы мог, и был бы с тобой здесь, в Лондоне, если бы ты захотела. Но я не могу покинуть свою страну. Поэтому все, что я могу сделать, — это умолять тебя вернуться вместе со мной.

На сердце у нее было тяжело и легко одновременно.

— Хорошо, — просто сказала она.

Потому что именно этого она хотела больше всего.

— Ты поедешь со мной? После всего, что я тебе сделал? Держал тебя в плену… заставил выйти за меня замуж? Ставил тебе ультиматум за ультиматумом…

Шарлотта протянула руку и приложила дрожащий палец к его губам, заставляя его замолчать.

— После того, как ты подарил мне радость и дружбу. Показал мне, какой храброй я могу быть и какой сильной. После того, как ты помог мне понять, чего я стою.

— Я не очень хороший человек, йа амар. И есть многое, чего я не понимаю. Я буду совершать ошибки, и мне понадобится твоя помощь. Я также очень собственнически отношусь к тому, что принадлежит мне, и это порой невыносимо.