Джэки Эшенден - Повелительница сердца шейха

Прошло много времени, прежде чем он отвернулся от окна, заставив себя сделать несколько звонков, чтобы организовать Шарлотте перелет. Затем заперся в своем кабинете, оставив охранникам инструкции, чтобы его ни при каких обстоятельствах не беспокоили, и с головой ушел в работу.

Прошла неделя, а он все еще не давал никому аудиенции, отказывался от встреч. Тарик не хотел никого видеть. Он не хотел ни с кем разговаривать. Он должен был укрепить трещины в броне, которые создала Шарлотта, и мог сделать это только в одиночку. Неделя превратилась в две, а потом и в три.

Фейсал приходил по меньшей мере раз в день, требуя разрешения войти, но Тарик не отвечал.

Ничто не приносило успокоения.

Однажды вечером Тарик отправился в дворцовые бани, как делал это каждый день с тех пор, как Шарлотта уехала, потому что был не в силах заснуть от воспоминаний о ее мягких изгибах и волосах, похожих на лунный свет, о голубых глазах, которые смотрели на него так, словно в нем было что-то достойное, хотя он знал, что это не так.

Он бросился в воду и поплыл так неистово, будто выбирался из водоворота, доводя себя до изнеможения. Но изнеможение никогда не длилось долго, и как только оно проходило, боль возвращалась, принося с собой тоску и ощущение удушья. Будто воздух, которым он должен был дышать, иссяк, он задыхался и постепенно умирал.

«Тебе нужен воздух. Тебе нужна она».

Он заставил себя выбросить эту мысль из головы, еще сильнее погружаясь в воду, но потом заметил, что на краю бассейна кто-то стоит. Это был Фейсал.

— Как ты прошел мимо охранников? — недовольно спросил Тарик. — Никому не позволено входить.

— Я их вырубил, — коротко произнес Фейсал. — Тебе нужны новые охранники.

Тарик нахмурился. Он не хотел, чтобы Фейсал был здесь. Он не хотел разговаривать. Ему хотелось плыть до тех пор, пока не заболят мышцы и не исчезнет ощущение удушья.

— Чего тебе надо? — спросил он. — Говори и убирайся.

Фейсал пристально посмотрел на него, затем сказал с неожиданной яростью:

— Ты дурак, Тарик. Почему ты отослал ее прочь?

Тарик почувствовал, как его руки сжались в кулаки, но ему пришлось подавить гнев.

— Я не спрашивал твоего мнения, Фейсал. И будь осторожен в своих словах…

— Твой отец тоже был дураком, — резко перебил его старик. — Он полностью замкнулся в себе после смерти твоей матери. Ты это знал? Он так и не смог пережить потерю. Он изолировал себя, а потом сделал то же самое с тобой.

Тарик замер.

— Я говорил ему, что это неправильно, — продолжал Фейсал. — То, что он потерял жену, вовсе не означает, что его сын не найдет счастья. Но он не обращал на меня внимания. А теперь посмотри, что произошло. Ты закрыл границы своей страны и своего сердца.

Внезапно тяжесть, навалившаяся на грудь Тарика, усилилась, словно тиски сдавили его, он оказался в вакууме. Ему следовало бы приказать Фейсалу замолчать, сказать ему, чтобы он убирался, но он не мог говорить.

— А ты знаешь, что бывает с деревом, у которого обрезаны корни? — спросил Фейсал. — Или с огнем, лишенным кислорода? Они умирают. Твое упорное следование устаревшим заветам отца не убьет страну, Тарик. Но это в конечном итоге убьет тебя.

Вода была прохладной, но тело Тарика внезапно охватил жар. Эмоции внутри его — гнев, отчаяние, тоска — были слишком сильны, им некуда было излиться, они пожирали его живьем.

— Возможно, это должно было произойти много лет назад. До того, как я предал Ашкараз в порыве глупого гнева.

— Нет, — сказал Фейсал. — Это неправда. Это твой отец предал Ашкараз. Если бы он воспитывал тебя с любовью, а не с жестокостью, ты не был бы так одинок. А если бы ты не был так одинок, то не сердился бы на него и не связался бы с Кэтрин.

— Ты не можешь так говорить…

— Я могу и сделаю это, — перебил его старик. — Ты хороший правитель, Тарик. Но ты мог бы стать великим. Лучше, чем твой отец. Потому что у тебя есть то, чего ему не хватало: сильное и страстное сердце. Просто не нужно запрещать себе любить. Любовь — вот что делает правителя великим.

Еще несколько недель назад Тарик не обратил бы внимания на эти слова. Теперь они проникли в его сердце, в его разум через трещину в броне, оставленную Шарлоттой.

Он не знал, сколько времени простоял в холодных водах бассейна после ухода Фейсала. У него перехватило дыхание, воспоминания закружились в голове. Нежная рука Шарлотты коснулась его лица. Улыбка, когда та подняла на него глаза. Объятья Шарлотты.

Фейсал прав. Он любит Шарлотту.

Она сделала его лучше, сильнее. Она научила его быть сострадательным, милосердным и заботливым. Она сделала его цельным. Она сделала его правителем, каким он должен быть для своего народа. И если он хочет стать таким великим шейхом, то ему нужно, чтобы она была рядом.

Тарик вышел из бассейна. Было уже поздно, и ему следовало лечь спать, но он не устал. Вместо этого он вытерся насухо и отправился прямиком в свой кабинет. Он работал всю ночь, приводя в движение необходимые механизмы. А потом, на рассвете, позвонил по телефону.

— Приготовьте мой самолет. Я улетаю в Лондон.

Шарлотта разгладила одеяло на коленях отца, сидевшего в любимом кресле у камина в гостиной. К счастью, сердечный приступ был легким, и доктор остался доволен его состоянием, но отец был ужасным пациентом. Он хотел вернуться в кабинет в университете, начать читать лекции или организовывать новые раскопки. По крайней мере, именно это он постоянно говорил дочери, будто ожидал, что она что-то предпримет.

— У меня нет ноутбука, — раздраженно сказал он, поправляя одеяло. — Как же я могу работать, если у меня нет ноутбука? Мне нужно, чтобы ты зашла в мой кабинет и…

— Нет, папа, — перебила его Шарлотта, прежде чем он успел перечислить все, что ему нужно. — Завтра у меня собеседование, так что тебе придется подождать.

Это была административная работа в офисе, и Шарлотта была удивлена, что получила приглашение, учитывая отсутствие у нее опыта. Но она испытывала удовлетворение оттого, что ей что-то удалось. Отцу лучше, через неделю он выйдет на работу, и ее жизнь вернется в прежнее русло. Хотя вряд ли это возможно…

Вернувшись в Англию, она была поглощена болезнью отца и заботилась о нем, слишком занятая, чтобы думать о том, каким будет ее следующий шаг. Но потом его выписали из больницы, ей пришлось переехать в дом отца, чтобы присматривать за ним, и у нее было время принять несколько решений. И одним из них было то, что она не собиралась возвращаться на работу к нему.

Она покончила с мужчинами, которые только и делали, что брали.

Для разнообразия она собиралась сделать то, что хотела.

— Тебе не нужна работа. — Он снова принялся возиться со своим одеялом. — Ты можешь быть моей помощницей.