Триш Мори - Свидание в Венеции

— Если он действительно мой сын.

— Ты же знаешь, что он твои сын.

— Да, — ответил он, и его взгляд был таким пристальным, что у нее перехватило дыхание, и она на мгновение засомневалась, отвечает ли он на этот вопрос. Она знала, что, если сейчас он спросит ее, не хочет ли она заняться с ним любовью, она произнесет то же самое слово.

Его губы были совсем рядом. Как же так получилось, что она не отвела взгляда? Еще один удар сердца, и их губы сомкнутся.

Она его поцелует. В этом можно не сомневаться, и не важно, о каких условиях они договорились. Ее условиях, которые сейчас не имели никакого значения.

Значение имело только то, что Витторио был сейчас рядом с ней.

— Я нашла! — В комнату ворвалась Кьяра и замерла как вкопанная.

Роза была почти уверена, что слышала, как Витторио застонал.

— Извините, я, кажется, помешала?

Роза вскочила с места.

— Нет, Витторио просто немного рассказал мне об истории Андахштайна. Правда же, Витторио?

— Ну да, — ответил он, выпрямляясь.

— Мы с Кьярой сейчас будем рассматривать фасоны платьев и выбирать модельера, — проговорила Роза слишком быстро. — Ты был абсолютно прав, у меня не хватит времени сшить платье самостоятельно.

— В таком случае, — сказал Витторио, переведя взгляд с одной девушки на другую, — мне придется вас покинуть.

И он вышел из комнаты.

— Что это было? — спросила Кьяра.

— Ничего, — ответила Роза, испытывая одновременно досаду и благодарность по поводу внезапного появления Кьяры. — Давай смотреть платья Было видно, что Кьяра ей не поверила, но к ней вернулось ее радостное возбуждение.

— Кажется, мне удалось найти идеальный вариант. Есть и другие, но сначала взгляни на это платье. Что скажешь?

Роза посмотрела на картинку. Это было платье с открытыми плечами, облегающим лифом, рукавами три четверти. По спине платья шел ряд крошечных жемчужных пуговиц, которые спускались до самого низа. Еще у него был длинный шлейф и вуаль, отделанная кружевом. К картинке были прикреплены образцы ткани — белого шелка и кружева.

Кроме этих пуговиц, не было никаких украшений. Ничего вычурного. Ничего замысловатого. Просто очень элегантное платье.

Роза почувствовала прилив возбуждения.

— Оно такое красивое.

Кьяра улыбнулась.

— На тебе оно будет выглядеть просто волшебно. У тебя будет третий месяц беременности, еще ничего не должно быть заметно. Но даже если животик и будет, то этот фасон юбки поможет его скрыть.

Роза быстро пролистала другие страницы. Остановилась на одном платье, полностью из кружев. Пока она о чем-то задумалась, ее пальцы поглаживали образец кружева.

— Тебе больше понравилось платье из кружева? — спросила Кьяра.

Роза улыбнулась.

— Нет, но у меня появилась одна идея.

Величественный собор Андахштайна был заложен еще во времена Римской империи на мысу, возвышавшемся над гаванью. Собор строился, разрушался и перестраивался на протяжении веков, пока где-то в четырнадцатом веке существующее здание не было отстроено из руин, и с тех пор к нему что-то пристраивалось с десяток раз.

В соборе было множество арок, свидетельствовавших о том, что архитектор их любил и знал, как строить; также там был великолепный длинный центральный проход, готическое круглое окно в одном конце и неф с золотым куполом в другом. За прошедшие столетия здесь также появились витражи.

Роза уже обо всем этом знала из книг, но сейчас, стоя у входа в собор, рядом с отцом и Кьярой, в обязанности которой входило следить за ее шлейфом и вуалью, она была ошеломлена великолепием этого места и его историей. Впервые она увидела собор, когда Витторио привез их сюда на репетицию свадьбы. Крошечная часовня в ее родной деревне, где прошло отпевание ее матери, по сравнению с собором стала казаться Розе такой скромной и незначительной.

До нее донеслась органная музыка. И вот перед самым входом в собор она вдруг засомневалась в себе.

Что она здесь делает?

Она оказалась в этом положении из-за одной страстной ночи, которая должна была стать первой и последней их ночью. Она выходит замуж за человека, от которого ждет ребенка. Они собираются обменяться клятвами, что будут любить и заботиться друг о друге.

Но любит ли ее Витторио? Будет ли он когда-нибудь так любить ее, чтобы не думать ни о ком другом на свете? Ей так хотелось, чтобы их отношения были похожи на любовь ее отца и матери. Ей нужно было все. Свадьба, семья и любовь как основа всего.

Что будет, если этого так никогда и не случится?

Что, если Витторио никогда ее не любил и не полюбит?

Этого она просто не сможет вынести.

Она будет медленно увядать.

Ее отец, должно быть, заметил ее прерывистое дыхание. Он похлопал ее по руке, зажатой у него под мышкой.

— Все в порядке? — спросил он, нахмурившись и озабоченно глядя на Розу.

Она сделала глубокий вдох и выдавила слабую улыбку, чтобы немного успокоить его. Конечно, у нее все в порядке. Должно быть в порядке. Она подумала о своем еще нерожденном малыше, о тех вещах, которых она может его лишить, если сейчас повернется и уйдет отсюда. Нет, она не может так поступить. Только не из-за своих личных потребностей и желаний.

Она снова улыбнулась отцу.

— Предсвадебный мандраж, — сказала она. — Я в полном порядке.

Он поцеловал ее и сказал:

— Ты очень красивая сегодня. Ни один отец не мог бы гордиться своей дочерью больше, чем я горжусь тобой.

Роза робко улыбнулась. Могла ли она не выглядеть красивой сегодня? Платье на ней было божественным. Его простой элегантный фасон был похож на тот, что изображен на картинке, которую выбрала Кьяра. А вместе с дизайнером она подобрала шелк цвета шампанского. Длинную вуаль, отороченную андахштайнским кружевом, удерживала на месте диадема, когда-то принадлежавшая матери Витторио и украшенная великолепным бразильским топазом.

Ее подвенечный наряд был настолько безупречен, что она была рада, что ее отговорили от попыток сшить платье самой. Кроме того, это позволило ей в освободившееся время заняться другими проектами.

— Единственное, о чем я жалею, — это то, что твоя мама не может всего этого видеть. — Ее отец печально улыбнулся, и глаза его заблестели. — Она была бы так горда, и я знаю, что она улыбается тебе сверху, как солнце сегодня.

— Ой, так и я расплачусь, — сказала Роза, смахивая слезинку.

А потом стало не до слез, музыка сделалась чуть громче.

— А вот и наш выход, — сказал ее отец, когда им подали знак. — Ну что, ты готова?

Роза глубоко вздохнула, слабо улыбнулась и кивнула.

— Готова, — ответила она.

Солнце, проникавшее сквозь витражные окна, заливало разноцветными огнями толпу гостей. Пылинки, подобно золотым искоркам, летали под сводами собора. Со всех сторон их встречали улыбками. Но она ничего не замечала.