Мейси Ейтс - Просто поверь в любовь

Но какие бы Эмерсон ни придумывала оправдания для себя, главным было то, что она была в его объятиях и он нес ее в хижину, которая оказалась гораздо более ветхой, чем она ожидала.

Она никогда прежде не бывала там, где жили их работники. У нее никогда не было причин для этого.

По ее телу пробежала дрожь, но от холода или от страха, она не знала.

Это было ее странным, неожиданным, запоздалым бунтом. Выбраться из своей комнаты в большом роскошном особняке, чтобы отправиться на встречу с одним из мужчин, работавших на ее отца. Отец пришел бы в ярость, если бы узнал об этом.

Так что он не должен об этом узнать.

Никто не будет ничего знать. Никто, кроме них двоих.

Это будет их порочный секрет. И в настоящий момент она надеялась, что он будет очень, очень порочным. Потому что никогда в жизни она не испытывала таких чувств.

Этого желания раздеться догола как можно быстрее. Оказаться как можно ближе к кому‑то.

Она хотела сбросить пальто и прижаться к его телу. И она никогда в жизни не чувствовала себя так.

Она привыкла быть во всем уверенной. Она знала, почему принимает те или иные решения.

Но в этой стороне своей сущности она никогда не была уверена.

Нет, это не имело никакого отношения к ее внешности. Мужчинам нравились ее формы. Она это знала. В том, что касалось ее тела, Эмерсон не испытывала неуверенности.

Все было в том, что она не знала, на что способно ее тело. Что оно может чувствовать.

И это порождало в ней неуверенность. В своих прежних отношениях она предпочитала не сосредотачиваться на своем удовольствии. Если ее бойфренд из колледжа заметил, что она ни разу не испытала оргазма, он не обмолвился об этом. Но он был очень молод и не очень опытен, так что мог и не заметить этого.

Но она была уверена, что ее второй любовник это знал.

Время от времени он спрашивал ее, все ли у нее в порядке. И она научилась легко отвечать так, чтобы не задеть его эго.

«Так приятно быть так близко друг от друга».

«Мне было очень хорошо».

Однажды, когда он выразил разочарование тем, что она так холодно отвечает на его поцелуи, она просто пожала плечами и сказала: «Я не очень сексуальна».

И она сама верила в это. Она считала, что нет ее вины в том, что она неспособна что‑либо чувствовать в постели.

Но один лишь вид Холдена заставлял ее испытывать такие ощущения, которые она никогда не испытывала прежде в отношениях с мужчинами.

То, как он держал ее тело в своих сильных руках…

Она едва могла дышать. Все мысли покинули ее.

Она чувствовала лишь непреодолимую, горячечную жажду быть ближе к нему, и никогда прежде она не испытывала такого.

Он поставил ее на неровный деревянный пол. Он был очень холодным.

– Я собирался разжечь печь, – сказал он. – Подожди немного, я сейчас вернусь.

И он вышел на улицу, оставив ее стоять посреди хижины, а она на мгновение испытала сомнение.

Неужели она и вправду собирается сделать это?

Она раньше не занималась сексом ради секса. Она занималась сексом лишь в контексте отношений. И она никогда, никогда не была так возбуждена.

И это пугало ее. Не то, что она испытывает только физическое влечение, а то, что оно настолько ошеломляющее.

Она не знала, как это изменит ее. И эта мысль пугала ее. Но не настолько, чтобы она захотела уйти.

Спустя несколько мгновений он вернулся, держа в руках дрова.

Он встал на колени перед печью и начал разводить огонь.

– Я не ожидала, что хижины такие… убогие.

– Да, немного. Ты уже засомневалась?

– Нет, – быстро ответила она.

Если он передумает, если отошлет ее прочь, она умрет. Она была в этом уверена.

Он стоял на коленях около печки, полуголый, и выглядел при этом таким горячим, что она больше не чувствовала холода.

– Понадобится некоторое время, чтобы комната нагрелась, – сказал он. – Но до тех пор я могу согревать тебя.

Он поднялся, отряхнул джинсы и подошел к ней.

Она собиралась оглядеться по сторонам, посмотреть, какая мебель есть в этой комнате. Но оказалось невозможным отвести взгляд от Холдена. И когда он заглянул ей в глаза, она замерла.

Его грудь была широкой, покрытой волосками, а его мускулы – хорошо развитыми.

Она никогда еще не была с мужчиной, у которого было такое тело. Это было все равно что всю жизнь питаться только пирожками из магазина, а потом неожиданно получить в подарок роскошный пирог домашней выпечки.

– Ты… ты прекрасен, – пробормотала она.

Он рассмеялся.

– Я думал, что это должен говорить я.

– Нет, решительно, это должна говорить я.

Он улыбнулся, и, хотя он и был незнакомцем для нее, внезапно она почувствовала, что это может измениться.

Потому что эта улыбка тронула ее сердце и заставила ее испытывать чувства, которые она не должна была испытывать. Потому что предполагалось, что в это будет вовлечено только ее тело, но не сердце. Но было так легко представить себе мир, в котором не существовало ничего, кроме этой хижины, кроме этого мужчины с горящими глазами.

И с таким телом. Горячим, чертовски привлекательным телом.

Да, ей было очень легко представить, что она совсем другая девушка, живущая в совсем другом мире.

Девушка, которая может пробраться в уединенную хижину, чтобы упасть в объятия полуголого ковбоя. И не важно, соответствовало ли это ее имиджу.

Сейчас это было совсем не важно.

Это было чем‑то первобытным, чем‑то более реальным, чем реальность. Это была фантазия во всей своей яркости и великолепии.

Внезапно она почувствовала единение со своим телом, которого прежде не испытывала.

Ее волной накрыли неизведанные ранее ощущения, неизведанное ранее страстное желание.

Она взялась руками за пояс своего пальто.

А он пристально наблюдал за ней.

Пульсация у нее между ног усилилась.

Она развязала пояс, потом расстегнула пуговицы на пальто и позволила ему упасть на пол.

На ней не было ничего, кроме красного бюстгальтера, красных трусиков и черных туфель.

– Ох, Красная Шапочка, – прорычал он. – Мне нравится этот цвет на тебе.

Голод в его глазах был такой сильный, что она почувствовала, как он эхом отзывается в ней. Она чувствовала, как ответный голод начинает зарождаться в ней.

Ни один мужчина прежде так не смотрел на нее.

Они, безусловно, хотели ее. Испытывали желание.

Но они не хотели поглотить ее, а у нее возникло чувство, что ее Большой Страшный Волк может легко сделать это.

Она ожидала, что он приблизится к ней, но вместо этого он отошел от нее, подошел к кровати и сел на краешек матраса, не отводя от нее взгляда.

– Я хочу, чтобы ты подошла ко мне, – сказал он.

Она направилась к нему, стуча каблучками по полу. Ей не нужно было говорить, что ей делать, потому что она интуитивно чувствовала, чего он хочет.