Мейси Ейтс - Просто поверь в любовь

Это было очень странно, это было невозможно, но почему‑то этот мужчина, которого она едва знала, был ей ближе, чем те, с которыми она раньше подолгу встречалась.

Но это было именно так.

И, может быть, этого она не предусмотрела.

Она хотела лишь физической близости, но испытывала не просто влечение. Это было гораздо больше, чем влечение. Это была ненасытная потребность.

Его тело было восхитительно незнакомым, но в то же время знакомым.

И это относилось и к его желаниям.

Она подошла к нему, положила руку ему на плечо, оперлась коленом о матрас и прижалась к нему.

– Я здесь, – сказала она.

Он обхватил ее рукой за талию и провел ладонью по ее тугой попке. А потом сильно сжал ее ягодицу, и она ахнула.

– Полагаю, отчасти тебя привлекает то, что я буду немного грубым.

Она облизнула губы и кивнула. Она не могла вымолвить ни слова.

Она не осознавала, что хочет именно этого, но, когда он произнес эти слова, она поняла, что он прав. Когда он дотрагивался до нее так – властно и собственнически, – она знала, что хочет именно этого.

– Меня это устраивает, принцесса, потому что я люблю именно такой секс. Так что лучше скажи прямо сейчас, сможешь ли ты выдержать это.

– Я выдержу все, что ты сделаешь, – пробормотала она хрипло.

Грубым.

Это слово пробудило в ее мозгу восхитительные образы, а потайное местечко между ее ног начало гореть огнем.

Грубым. Диким. Неукрощенным.

Именно этого ей хотелось, с отчаянием, которому она не могла найти объяснение.

Она хотела, чтобы он поставил на ней свою отметину. Чтобы он изменил ее. Она хотела, чтобы свидетельство происходящего осталось на ее теле, а не только в ее мозгу.

Потому что она чувствовала, что все, что произойдет сейчас, на этой кровати, возможно, станет единственным ее шансом узнать, кто она.

Чего она хочет.

Чего она жаждет больше всего остального. Больше одобрения семьи, больше одобрения общества.

Это касалось только ее.

И она понимала, что, если сейчас не познает этого, всю свою дальнейшую жизнь она будет жалеть об этом.

– Если ты почувствуешь, что не можешь терпеть чего‑то, просто скажи, поняла?

– Да, – сказала она.

– Я хочу заставить тебя кричать. Но в хорошем смысле.

Она никогда в жизни не кричала во время секса.

Но обещание в его глазах заставило ее заподозрить, что она сделает именно это.

Он сильнее сжал ее талию, а потом перевернул ее, уложил на кровать, схватил ее за запястья и завел ее руки за голову. Его бедра сжимали ее ноги, и грубая джинсовая ткань царапала ее кожу. Он был огромным, мускулистым, сильным, и на его лице было написано такое страстное желание, что у нее замерло сердце.

Она приподняла бедра навстречу ему, отчаянно желая, чтобы он дотронулся до нее.

Но он этого не сделал.

Он одной рукой сжимал ее руки, а другой медленно начал ласкать ее тело.

Он провел пальцами по ее ключицам, дотронулся до краешка ее бюстгальтера, коснулся ее груди, потом его рука скользнула ниже, к ее пупку. Прежде, чем взяться за резинку ее трусиков. Но он не трогал ее так, как ей того хотелось. А самые сокровенные местечки ее тела горели огнем. Но он не дотрагивался до них.

– Кажется, ты сказал, что будешь грубым.

– Грубым быть не интересно, пока ты не возбудишься и не намочишь трусики, – сказал он. А потом наклонился и прошептал ей на ухо: – Я заставлю тебя стать очень, очень мокрой.

И одни эти слова совершили невозможное. Острое желание пронзило ее тело, и она почувствовала, как ее лоно увлажнилось. И в этот момент он впился губами в ее губы и одной рукой сжал ее грудь, лаская большим пальцем затвердевший сосок.

Она застонала и приподняла бедра.

Он медленно, нежно начал ласкать ее груди, сначала через бюстгальтер, потом стянув его и высвободив ее соски. Его руки были шершавыми, и их прикосновение обжигало ее огнем.

А потом он взял один сосок в рот и начал сосать его.

Она снова приподняла бедра, отчаянно желая вобрать его в себя, но он продолжал дразнить ее.

Она всегда считала, что ее груди нечувствительны к ласкам.

Но он доказывал обратное.

Он сжал зубами ее сосок.

Она закричала, и внезапно оргазм потряс ее. Ее щеки раскраснелись от смущения, а внутренние мышцы начали волнообразно сокращаться.

Но она не испытывала удовлетворения, потому что он все еще не касался ее там, где ей этого так страстно хотелось.

– Хорошая девочка, – пробормотал он.

Он рывком стянул с нее трусики, раздвинул ее колени и голодным взглядом посмотрел на нее.

Потом наклонился, вдыхая ее запах, и стал целовать внутреннюю часть ее бедра. А потом его язык принялся исследовать самые сокровенные складочки ее тела.

Она ахнула. В первый раз он так дотрагивался до нее, и это было… так невообразимо порочно. Так немыслимо интимно.

Потом он перестал дразнить ее. Вместо этого он схватил ее за бедра, рывком притянул к себе и стал ласкать ее грубо и властно.

И она снова кончила. Что было невероятно.

Она задыхалась, жадно хватая воздух, и он прижался губами к ее губам.

Она почувствовала на его губах вкус своего возбуждения, и от этого по ее телу прокатилась дрожь.

– А теперь я хочу, чтобы ты перевернулась, – сказал он.

Она даже не подумала о том, чтобы ослушаться. И сделала то, что он приказал.

– На колени, принцесса.

Она подчинилась.

Она слышала, как он стягивает с себя джинсы и вскрывает упаковку презерватива.

А потом он положил руку ей на спину, и она почувствовала, как головка его члена коснулась ее лона.

Она закусила губу, и он одним движением вошел в нее.

Он был таким огромным, а кроме того, она не привыкла к такой позе.

Ей даже стало немного больно, когда он полностью погрузился в нее.

Он стал гладить ее по спине, и ей захотелось замурлыкать, как очень довольная кошка. Потом он схватил ее за бедра и стал ритмично двигаться.

Она с шумом выдохнула и выгнула спину, подавшись назад, чтобы позволить ему погрузиться в нее еще глубже. Единственными звуками в комнате были стоны, которые вырывались у нее.

Он схватил ее за волосы и рывком поднял ее голову. Она ахнула, и боль, которую она при этом испытала, только усилила удовольствие от происходящего.

А он делал это снова и снова.

Пока она не начала всхлипывать. И молить о пощаде.

Он отпустил ее волосы, схватил ее за бедра и ускорил темп. А потом, достигнув пика наслаждения, он застонал, упал на нее и куснул ее за шею. И она кончила следом за ним, почти теряя сознание.

Эмерсон упала на кровать, как кошка, у которой не было костей.

Комната постепенно нагревалась от огня, полыхавшего в печи.

Холден не часто в жизни испытывал сожаления. И даже сейчас ему трудно было чувствовать что‑либо, кроме глубокого удовлетворения, которое овладело им.