Мейси Ейтс - Просто поверь в любовь

– Людям захочется сфотографировать их. И даже если они ничего не купят, они все равно выложат фото в Интернете и поделятся им со своими подписчиками.

Он посмотрел на две другие бутылки. С горлышка одной свисал маленький единорог из розового золота, а с горлышка другой – платиновая лисичка. И на каждой этикетке над названием вина стояло имя Сорайи.

– Она будет в восторге, – сказал он неожиданно смягчившимся голосом.

– Как у нее дела?

– Немного лучше. Ее сознание уже не настолько спутанное.

– А они знают, почему у нее случаются провалы в памяти?

Он рассказывал ей, что его сестра часто не помнит, что у нее случился выкидыш на позднем сроке. Иногда она пугала его, спрашивая о ребенке, которого у нее не было.

Это разбивало сердце Эмерсон. То, через что пришлось пройти Сорайе. И то, что ее отец так поступил с такой ранимой и беззащитной девушкой.

– Ее мозг предохраняет ее от травмы, – сказал Холден. – Хотя здесь есть и обратная сторона. Всякий раз, когда она узнает правду, она испытывает невыразимую боль.

– Я надеюсь, что это сделает ее счастливой, – указала на бутылки Эмерсон. – И она почувствует, что она часть всего этого. Потому что она и вправду теперь член нашей семьи. Из‑за тебя. Я и мои сестры… нам не безразлично, что с ней будет.

– Ты проделала потрясающую работу, – сказал он, и искренность в его голосе потрясла ее. – Ей это очень понравится.

– Я очень рада. Я хотела бы познакомиться с ней. Когда‑нибудь. Когда она будет лучше чувствовать себя.

– Уверен, что мы сможем это устроить.

После этого разговора Эмерсон снова и снова возвращалась мыслями к своим чувствам.

Она менялась. И менялись все ее желания.

Ей начинала нравиться ее жизнь с Холденом. Более чем просто нравиться. Нельзя было отрицать, что между ними существует невероятное влечение. То, что происходило между ними по ночам, было потрясающим. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Но такие моменты, как этот – те, что происходили днем, – удивляли ее.

Он ей нравился.

И, если быть до конца честной, более чем нравился.

Ей хотелось…

Ей хотелось как‑то показать ему, что она ждет большего.

Хотя чего большего ей было ждать? Они и так уже были женаты.

Она все еще раздумывала над тем, чего же ей хочется, когда увидела Рен чуть позже в этот день.

– Ты когда‑нибудь влюблялась?

Рен с удивлением посмотрела на нее.

– Нет, – ответила она. – Наверное, ты бы знала, если бы я влюбилась?

– Не знаю. Мы обычно о таких вещах не говорим. Мы обычно говорим только о работе. Ты же не знаешь, влюблялась ли я когда‑нибудь.

– Не считая Холдена? Нет, ты не влюблялась. У тебя были бойфренды, но ты никого из них не любила.

– Я не говорила тебе, что влюблена в Холдена.

– Но ты в него влюблена. Поэтому, полагаю, и задаешь мне такие вопросы.

– Да. Хорошо. Признаюсь. Я люблю Холдена и не знаю, как ему об этом сказать. Потому что как сказать мужчине, что ты хочешь большего чем просто замужество?

– Просто скажи ему, что любишь его.

– Этого недостаточно. Люди часто говорят такое, не задумываясь. Но я хочу, чтобы он видел, что мои чувства изменились.

– Ну, не знаю. Разве что… мужчины часто вместо слов используют…

– Секс? Но наша с ним сексуальная жизнь и так хороша. Очень хороша.

– Рада это слышать, – сказала Рен. – Так чего тебе не хватает?

Эмерсон задумалась.

– Наша с ним первая брачная ночь была немного необычной.

Разрывать смокинги и связывать руки ремнями – это не слишком похоже на классическое понимание первой брачной ночи. Хотя Эмерсон не возражала против этого.

В ту ночь они оба были очень злы. И эта злость переродилась в страсть. С тех пор они занимались сексом по‑разному, всеми возможными способами, потому что с ним Эмерсон не испытывала никакой неловкости. Но настоящей первой брачной ночи у них так и не было.

Такой, когда они полностью бы отдались друг другу после произнесения клятв.

Вот именно. Ей нужно было поклясться ему в любви. И телом, и словами.

– Мне, возможно, придется съездить в город, – сказала она.

– Зачем?

– За самым красивым бельем для невесты.

– Я буду рада пораньше закончить с работой и помочь тебе в твоих поисках.

– Мы с тобой отличная команда.

И когда они с Рен вернулись домой этим вечером, Эмерсон была в восторге от своих покупок, и ей не терпелось поприветствовать мужа.

И она лишь надеялась, что он поймет, что она хочет сказать ему.

И еще она надеялась, что ему захочется того же, что и ей.

Когда Холден вернулся домой тем вечером, в доме было темно.

Это было странно, потому что Эмерсон обычно приходила домой раньше него. Он обнаружил, что ему нравится его новая работа в винодельне, но ему приходилось заниматься и своей компанией, а это требовало времени.

Он посмотрел на пол и увидел несколько красных пятен. На мгновение его охватила паника. Его горло сжалось от ужаса.

Но это была не кровь. Это были лепестки роз.

Дорожка из лепестков вела от гостиной к лестнице, тянулась по ступенькам, и он пошел вдоль этой дорожки, по едва освещенному коридору, в спальню, которую они делили с Эмерсон.

Дорожка заканчивалась у кровати, в которой лежала его жена.

У него пересохло в горле, и кровь зашумела у него в ушах. На ней было… что‑то вроде свадебного наряда, но сделанного исключительно из прозрачных кружев, которые не скрывали ее потрясающего тела. Тоненькие бретели, груди, просвечивающие сквозь кружева…

Это было самое соблазнительное зрелище из всех, которые ему доводилось видеть.

– Что все это значит?

– Я… я ездила в город за покупками.

– Я вижу.

– Это что‑то вроде запоздалой свадебной ночи.

– У нас была свадебная ночь. Я помню это очень хорошо.

– Не такая. Не… – Она сунула руку под подушку и вытащила бархатный футляр. – И нам кое‑чего не хватало.

Она открыла футляр, в котором лежали два металлических кольца – одно широкое, другое узкое.

– Это обручальные кольца, – сказала она. – Одно твое, одно мое.

Он не знал, что сказать на это. Он понятия не имел, что и думать.

Прошедшие несколько недель были замечательными, этого он не мог отрицать. Но сейчас… Он чувствовал себя так, словно она делала ему предложение. И он не знал, как реагировать на это.

– Я хочу носить кольцо, – продолжала Эмерсон. – Поэтому купила их. Вот это – твое. – Она вынула из футляра мужское кольцо. – Я хочу, чтобы ты носил его. А я надену это. – Она взяла узкое кольцо и надела его на палец.

– Я никогда не носил ювелирные изделия.

– Но ты никогда и не был женат. Я знаю, у нас было странное начало, но теперь… У нас неплохо получается работать в одной команде, правда?

Работа, которую она проделала с винами под брендом его сестры, была невероятной, это правда. Она вложила в нее душу, и это удивило его. Это не был просто жест вежливости в сторону его сестры. И когда она спрашивала его о ней, он знал, что она по‑настоящему за нее переживает. Даже их мать не беспокоилась так о Сорайе.