Мейси Ейтс - Просто поверь в любовь

Он был в клинике, в которой находилась его сестра. Он приехал к ней, потому что хотел извиниться.

Пройдя по ухоженному саду, он вошел в здание и подошел к стойке информации.

– Я приехал повидать Сорайю Джейн.

Эта клиника была больше похожа на дорогой отель, и его сестра занимала комнаты на втором этаже с видом на океан. Когда он вошел к ней, она сидела на краешке кровати с рассыпавшимися по плечам волосами.

– Рад видеть тебя, – сказал Холден.

– Холден.

Она улыбнулась, но не стала обнимать его. В их семье это не было принято.

– Я приехал к тебе, потому что должен извиниться.

– За что?

– Я долго думал и пришел к выводу, что то, что я сделал, может причинить тебе боль, а вовсе не поможет тебе. Прости меня.

– Ты никогда не причинял мне боли. Ты просто заботишься обо мне. И больше обо мне никто не заботится.

Он посмотрел на сестру, такую ранимую, такую несчастную, и впервые осознал, что ее проблемы начались гораздо раньше, чем в ее жизни появился Джеймс Максфилд. Ей пришлось пережить много боли за ее короткую жизнь. И она была права – никто не заботился о ней, кроме него. А поскольку он был старшим в семье, о нем вообще никто никогда не заботился.

И в тот единственный раз, когда Сорайя попыталась наладить свою жизнь, позволить себе полюбить, она была наказана за это.

Неудивительно, что после этого она сломалась.

– Я решил покончить с этой местью. Мы с Эмерсон собираемся развестись.

– Ты не выглядишь счастливым, – сказала его сестра.

– Я не слишком счастлив, потому что причинил боль тому, кому не хотел бы ее причинить.

– Ты говоришь о ней или обо мне?

Он на мгновение притих.

– Я не хотел причинить боль ни одной из вас.

– Ты и вправду женился на ней лишь для того, чтобы поквитаться с ее отцом?

– Нет. Не только для этого.

– Ты выглядишь отчаявшимся.

– Да, я в отчаянии, но не думаю, что из‑за этого.

– Это из‑за любви. Она именно такая. Заставляет тебя страдать. Сводит с ума. Уж я‑то это знаю.

– Ты не сумасшедшая, – сердито сказал Холден. – Не смей так называть себя.

– Посмотри, где я сейчас нахожусь.

– Это не повод отчаиваться. Сорайя, нет ничего постыдного в том, что у тебя есть проблема. Нет ничего постыдного в том, чтобы обратиться за помощью.

– Прекрасно. А как же ты? Я получила помощь, а ты разбил свою жизнь.

– Но я ни в кого не влюблен.

– Разве? Но ты выглядишь как человек, у которого вырвали сердце из груди.

– Мое сердце на месте.

– Возможно. Но не твоя душа. Ты любишь ее?

– Я не умею любить. Откуда мне знать, какой бывает любовь?

– В этом нетрудно разобраться. Если ты каждую минуту хочешь находиться рядом с любимой, если боишься потерять ее, если без нее меркнет свет, – значит, это любовь.

Он подумал об Эмерсон, о том, как она смотрела на него. Он не знал, права ли Сорайя, но твердо знал, что Эмерсон помогла ему захотеть стать лучше. Она научила его хотеть чего‑то большего чем деньги и успех.

– Она сказала, что любит меня, – хрипло пробормотал он.

– И ты бросил ее?

– Я принудил ее выйти за меня замуж. Я не мог…

– Она любит тебя. И совершенно ясно, что ее ни к чему не принуждали.

– Я воспользовался моментом…

– Она любит тебя. И если она тебя любит, почему ты не хочешь быть рядом с ней?

– Потому что я боюсь, что не сумею любить. Вспомни, как мы росли. Я никогда не знал, что такое любовь.

– Ты не прав, – сказала Сорайя. – Посмотри, что ты сделал для меня. Посмотри, где я сейчас нахожусь. Ты всегда заботился обо мне, ты всегда заботился о маме. И все те семьи, которым ты давал деньги, которым ты дарил дома… Я не думаю, что ты не умеешь любить, Холден. Я просто думаю, что ты не знаешь, каково это – когда тебя любят в ответ. И ты не знаешь, что с этим делать.

Холден молча сидел, уставившись перед собой.

– Я не виню тебя за то, что ты хочешь защитить себя, – продолжала Сорайя. – Но сейчас ты не защищаешь себя. Ты просто причиняешь себе боль.

– Возможно, ты права, – хрипло сказал он.

– Так ты любишь ее?

Он вспомнил, как выглядела Эмерсон за несколько минут до того, как он отверг ее. Прекрасная и обнаженная. Его жена, во всех смыслах.

– Да, – тихо сказал он. – Я люблю ее.

– Тогда все остальное не имеет значения. Ни ее отец, ни твои страхи. Главное – твоя любовь к ней.

– Посмотри, куда привела тебя эта любовь, – возразил Холден. – Разве после этого я не вправе бояться?

– Ты имеешь право бояться. Любовь может сломать тебе жизнь. Но без нее жизнь становится серой. Такой, как сейчас моя. Такой, как твоя. Может быть, у вас ничего не получится. А вдруг получится?

И внезапно сердце Холдена наполнилось решимостью. Он почувствовал уверенность в том, что сможет все изменить. И он, безусловно, сможет сделать все необходимое для того, чтобы их любовь не погасла. Это было рискованно. Но он готов был пойти на риск.

– Спасибо, – сказал он сестре.

– И тебе спасибо. За все. Даже за месть.

– Эмерсон создала для тебя особую линейку вин. Она просто великолепна.

– Правда? – улыбнулась Сорайя. – Буду с нетерпением ждать момента, когда смогу отпраздновать это с вами.

– Я тоже.

И теперь ему осталось лишь отправиться к Эмерсон и убедить ее, что они смогут быть вместе до конца их жизни.

Эмерсон стояла на балконе в своей спальне и смотрела на виноградники.

Надо полагать, теперь они принадлежали ей. Ей, и еще Рен и Крикет. С отцом было заключено соглашение – он отправлялся на пенсию и уезжал из их дома. А мама решила остаться с ними. Конечно, все эти перемены будут муссироваться в прессе, этого нельзя будет избежать. То, что ее родители разводятся, а отец больше не будет возглавлять их фирму.

Но Эмерсон так давно была лицом их компании, что эти перемены пройдут безболезненно.

Лунный свет заливал виноградники, и Эмерсон вздохнула, любуясь красотой ночи.

Ее сердце все еще болело из‑за разрыва с Холденом. Но она уже поняла, что ее мать была права. Любовь была чудесна, и, испытав ее, Эмерсон смотрела на мир совсем другими глазами.

И тут она уловила какое‑то движение там, внизу.

Она затаила дыхание и увидела силуэт ковбоя, залитый лунным светом.

И не просто ковбоя. А ее ковбоя.

Сначала она решила не спускаться вниз, остаться в своей комнате. Но она не смогла это сделать. Ей просто необходимо было пойти к нему.

Пусть даже это было глупо с ее стороны.

Она выскользнула из спальни, спустилась по лестнице, вышла из дома и быстрым шагом направилась в виноградники.

– Что ты здесь делаешь?

– Я знаю, что меня нет в списке гостей, – сказал Холден.

– Верно. Тебя в списке нет.

– Я просто хотел узнать, не нужен ли вам работник?

– Что?

– Винодельня принадлежит тебе. Я хочу, чтобы так это и оставалось. Чтобы она принадлежала тебе и твоим сестрам. Я, безусловно, не имею на нее никаких прав. Но я подумал… Единственное время, когда у нас с тобой все было замечательно, – это те дни, когда я работал здесь. Тогда были только ты и я, и никаких манипуляций. Так что я подумал, может, предложить тебе себя.