Мейси Ейтс - Просто поверь в любовь

Он испытал огромное удовлетворение, когда несколько дней назад она сообщила новости своему жениху.

Тот был расстроен, но не из‑за того, что Эмерсон досталась другому, а из‑за потери акций империи Максфилдов. И, по мнению Холдена, он вовсе не был достоин Эмерсон. Он сам, конечно, тоже не был достоин ее, но он ее хотел. И это единственное, что имело для него значение.

Был еще один человек, которому он должен был позвонить. Сорайя. Она заслуживала того, чтобы знать, что случилось.

Он набрал номер, и ему сразу же ответили.

– Это Холден Макколл. Я хочу поговорить с Сорайей.

– Ваша сестра только что закончила урок живописи. Она подойдет к телефону через минуту.

Последовало молчание, а потом он услышал голос Сорайи.

– Холден?

Ее голос звучал не таким напряженным, более расслабленным, чем раньше.

– Да, – сказал он. – Это я.

– Ты так давно мне не звонил.

Она казалась по‑детски обиженной. И это тоже больше походило на нее прежнюю.

– Я знаю. Прости. Я был занят. Но у меня есть для тебя новости. И я надеюсь, что они тебя обрадуют. Я женился.

– Холден! – Казалось, она искренне обрадовалась. – Я так рада! Ты влюбился? Любовь прекрасна. Когда она не ужасна.

Он судорожно сглотнул.

– Нет. Я женился на дочери Джеймса Максфилда.

Она ахнула.

– Почему?

– Ну, это самое интересное. Я теперь владею частью винодельни Максфилдов. И я хочу сделать новый сорт вина и назвать его в твою честь. Потому что он не должен забывать о том, что сделал с тобой.

После долгого молчания она наконец сказала:

– И это меня закрыли в психушке.

– Что?

– Ты сам‑то себя слышал? Ты женился на женщине, которую не любишь.

– Дело не в любви. А в справедливости. Теперь его дочь знает, каков он на самом деле. И он потерял контрольный пакет акций своей собственной компании. К тому же он не смог укрепить свое положение, выдав Эмерсон замуж по своему усмотрению.

– А цена всех этих побед – твое счастье. Потому что ты не любишь свою жену.

– Я никогда не собирался влюбляться. Это не для меня.

– Да, я тоже так говорила. Я любила только деньги. Пока все не изменилось.

Последовало еще одно долгое молчание.

– Я думал, что ты обрадуешься. Я сделал это ради тебя.

– Мне… мне это не нужно. Но что сделано, то сделано.

– Правда.

Он не знал, что сказать на это, и в первый раз усомнился в правильности своих действий.

– Холден, где мой ребенок? Они не говорят мне.

Ярость и боль сдавили его сердце. Ему показалось, что ей стало лучше, но это было не так.

– Родная, – сказал он. – Ты потеряла ребенка. Помнишь?

Молчание было ужасным.

– Наверное. Прости. Это очень глупо. Все это кажется таким нереальным.

И в этот момент он понял: что бы Сорайя ни говорила, приняла бы она или нет его подарок ей, он не станет сожалеть о содеянном.

– Береги себя, – сказал он.

– Обязательно.

Но он был рад, что рядом с ней люди, которые о ней заботятся.

И еще он укрепился во мнении, что поступил правильно.

Это не имело никакого отношения к Эмерсон и к его чувствам к ней.

Джеймс заслуживал того, что получил.

И Холден не собирался испытывать чувство вины из‑за того, что он сделал.

Эмерсон понимала, что должна поговорить со своими сестрами. Но она никак не могла собраться с духом, чтобы сделать это.

Потому что объяснить им все можно, лишь рассказав правду об их отце. Правду, которая, она знала, потрясет их. Что и входило в планы Холдена.

Потому что теперь она и Холден владели большей частью акций винодельни, а с акциями ее сестер они смогут получить полный контроль над бизнесом их отца. А именно этого он и добивался.

И все это ее очень беспокоило.

Но тем не менее она пригласила своих сестер пообедать с ней в городе.

Она вошла в ресторан «Белиссима», и метрдотель поприветствовал ее, сразу узнав и проводив к ее любимому столику.

Она сидела за столом, мрачно уставившись в меню, когда к ней подошли Крикет и Рен.

– Ты в кои‑то веки решила прервать работу, чтобы пообедать, – сказала Рен. – Должно быть, что‑то случилось.

– Нам нужно поговорить, – пояснила Эмерсон, – и я решила, что лучше сделать это за обедом.

Крикет уселась за стол, и Рен последовала ее примеру.

– Я не разговаривала с вами с тех пор, как…

– Как ты бросила вызов нашему отцу и сбежала с парнем, которого мы даже не знаем? – спросила Рен.

– Да.

– Это тот самый парень?

– Какой парень? – спросила Крикет.

– Она изменила Доновану и провела ночь с каким‑то парнем. Я полагаю, именно за него она и вышла замуж. И это было причиной тому, что она в тот вечер сбежала с приема, который я устраивала.

– Что? – потрясенно выдохнула Крикет.

– Да, это тот самый парень.

– Вау, – сказала Рен. – Я и не думала, что ты такой романтик, Эмерсон. Надо полагать, я ошибалась.

– Нет, я не романтик, – ответила Эмерсон.

– Тогда что произошло?

– Именно об этом я и хотела с вами поговорить. Это плохая история. И я не хотела обсуждать это с вами в нашем доме. Но теперь мне кажется, что было не слишком хорошей идеей прийти в такое людное место.

– Но у тебя теперь есть собственный дом, – напомнила ей Крикет.

– Да. Но там Холден. И… ну ладно, вы сейчас все поймете.

И прежде чем официантка принесла меню ее сестрам, Эмерсон выложила им все. Об их отце. О сестре Холдена. И о том ультиматуме, который заставил ее выйти за него замуж.

– И ты вот так просто согласилась? – спросила Рен.

– Это было не так просто, – ответила Эмерсон. – Я не знала, что он сделает с винодельней, если я откажусь. И я не была уверена, что он сказал мне правду о нашем отце, пока… пока не поговорила с ним. Папа ничего не отрицал. Он сказал, что у них с мамой есть определенная договоренность, и, разумеется, они не собирались посвящать нас в это. Но я даже не знаю, правда ли это. А единственный способ удостовериться – это пойти к маме и спросить у нее напрямик, попутно, возможно, причинив ей страшную боль. Так что это все, что я пока знаю. Что папа разрушил жизнь девушки, которая моложе меня. Девушки, которую очень любит мой муж.

– Но он женился на тебе лишь затем, чтобы отомстить папе, – уточнила Крикет.

– Я… я думаю, что и здесь все не так просто. Надеюсь, по крайней мере.

– Ты, случаем, не влюблена в него? – спросила Рен.

Эмерсон решила уклониться от ответа на этот вопрос.

– Я люблю папу. И мне не хочется верить во все это. Но я вынуждена поверить, потому что это правда.

Крикет опустила глаза.

– Хотела бы я сказать, что меня все это удивляет. Но я не такая, как вы. Я могу смотреть на это со стороны. Вы обе ослеплены любовью к нашему отцу. Он тоже любит вас, уделяет вам много внимания. Я как бы забыта. И мама тоже. И если смотреть на него отстраненно, я думаю, легче увидеть его недостатки.