Софи Пемброк - Самый нежный поцелуй

– Ничего не могу обещать, – сухо ответила Тори. – Передай, пожалуйста, графу, что мы задерживаемся, и объясни ситуацию.

– Да, конечно. А сейчас, пока ты на связи, у меня есть пара вопросов о подготовке к рождественской ярмарке…

К тому времени, как она отсоединилась, вдали уже виднелась гостиница. Прогулка на свежем воздухе немного прояснила ей голову. Теперь ей не будет неловко встретиться с Джаспером после ее ночных откровений.

Она задавалась вопросом, как он справляется с тем, что сидит взаперти в «Мурсайд‑Инн» со всеми этими семьями и детьми. Он вырос во Флэкстоун‑Холл, просторном особняке с целой анфиладой комнат, которые называл своими, и бальным залом, который использовал как игровую комнату. «Мурсайд‑Инн», с ее низкими потолками и убогими комнатками, особенно в нынешнем состоянии перенаселенности, была совсем не тем, к чему он привык. Прошлой ночью все это было ему в новинку. Однако Тори подозревала, что к утру он потерял терпение. Но когда постоялый двор полностью открылся ее взору, она увидела над стеной, окружавшей территорию вересковой пустоши, голову Джаспера. Его спутники, однако, были скрыты забором.

Но она все равно их слышала.

– Джаспер! Возьми мой шарф для снеговика! – крикнул один из снующих вокруг него ребят.

– Но тогда у тебя замерзнет шея, – возразил Джаспер, снимая свой собственный шарф и обматывая им шею своего снежного шедевра.

Тори увидела целый ряд снежных фигур разной формы и размера. Большие снеговики, маленькие снеговики, и нечто похожее на снежную собаку с палкой в пасти.

– Как долго меня не было? – спросила она, подойдя к банде Джаспера, все еще пораженная тем, что виконт Дарлтон как ни в чем не бывало играет с толпой маленьких детей. – Похоже, в мое отсутствие на нас напали.

Услышав ее голос, Джаспер поднял глаза и осторожно улыбнулся. Значит, от его внимания не ускользнуло, что сегодня утром она снова сбежала.

– Взрослые завтракают в доме, – объяснил он. – Но дети едят быстро, и мне показалось жестоким держать их всех взаперти, когда вокруг столько снега, чтобы лепить снеговиков.

Тори вопросительно выгнула бровь:

– А ты разве не взрослый? Почему ты здесь?

Джаспер искренне улыбнулся и ответил:

– А что, если я молод душой?

Передав морковку, которую, как ей показалось, он стащил из кухни, самому высокому из детей, Джаспер прошел мимо толпы и присоединился к ней у стены, пообещав детям, что скоро вернется с ними поиграть.

– Ты ходила проверить дорогу?

Тори кивнула:

– Все еще закрыто. Оба направления. Полицейский, с которым я разговаривала, считает, что дорогу не откроют, по крайней мере, до завтра. Прогноз погоды неутешительный – обещают новый снегопад. Но есть надежда, что после этого температура может повыситься.

Джаспер оглянулся на детей, игравших возле снеговиков:

– Похоже, мне стоит придумать еще что‑нибудь, чтобы развлечь эту компанию.

Оттолкнувшись от стены, он направился обратно к своей маленькой компании, хлопая в ладоши и спрашивая:

– Кто считает, что может обыграть меня в снежки?

Дюжина рук немедленно взметнулась вверх, и Джаспер воспользовался моментом, чтобы бросить первый мягкий снежок в ближайшего ребенка. Тори невольно рассмеялась. Такого Джаспера она не знала. Он открылся с совершенно новой стороны. Затем она повернулась, чтобы войти в дом, и увидела, что дядя Генри ждет ее. Улыбка медленно сползла с лица Тори.

Настало время встретиться с семьей лицом к лицу.

Пальцы Джаспера уже в который раз снова прилипли друг к другу. Маленькая девочка Саша, сидевшая справа от него, подавила смешок и ловко продела узкую бумажную ленту через последний круг, скрепила ее скотчем, получив еще одну яркую петлю в бумажной цепочке.

– Очевидно, это работа для маленьких пальчиков, – оправдывался Джаспер, пытаясь отлепить скотч от пальцев. Но он все равно потянулся за следующей бумажной полоской, просунул ее в петлю и на этот раз скрепил скотчем.

Из динамиков, скрытых за деревянными потолочными балками, доносилась рождественская музыка, звенели колокольчики и ангельские голоса детского хора. В камине весело трещали поленья, а старая борзая развалилась на коврике перед камином, явно довольная жизнью. Снаружи снова пошел снег. Крупные хлопья плавно падали на уже покрытую снегом землю, образуя пушистый снежный ковер. Зимний день короток, и солнце начало опускаться за горизонт. Приближались сумерки. Джаспер знал, что скоро Генри предстоит кормить постояльцев обедом, и он снова пойдет помогать, потому что, по крайней мере, таким образом он был полезен. Ему необходимо было хоть чем‑то себя занять в этом мире вынужденного бездействия.

В другом конце комнаты сидела тетя Лиз и резала на полоски праздничную оберточную бумагу, чтобы дети продолжили собирать гирлянду. Она одобрительно улыбалась Джасперу. А вокруг него трудолюбивые ребятишки мастерили, по выражению Саши, «самую необыкновенную и длинную бумажную гирлянду в истории бумажных цепей». Джаспер подозревал, что к тому времени, как они закончат, этой гирляндой можно будет несколько раз обвить холл, ресторан и бар, расположенные на первом этаже. Родители детей расслаблялись в баре, явно благодарные Джасперу за то, что им не пришлось развлекать своих детей во время вынужденной остановки в гостинице. Узнав от Тори и молоденького полицейского, который зашел в гостиницу и подтвердил, что дорога до завтра будет закрыта, постояльцы поскучнели. Только дети и Джаспер восприняли новость позитивно.

Он еще не все узнал об этом месте, где выросла Тори, чтобы уехать. Ему хотелось выудить побольше информации у Тори, Лиз и Генри. Но она исчезла вместе с дядей Генри до того, как он смог поговорить с ней по‑настоящему, а потом вообще не появилась за ланчем, пока они с Генри подавали бутерброды и домашние булочки с колбасой. Он хотел пойти и найти ее, принести ей немного еды, но Генри покачал головой и занял его работой на кухне.

Это было несколько часов назад. Теперь изготовление бумажных цепочек с детьми было единственным, что отвлекало его от мыслей о том, где Тори и о чем они с Генри говорили. Иначе он просто рехнется.

Что в ней такого, что заставляло его так отчаянно пытаться ее понять? Раньше он был вполне доволен своей жизнью и никогда не лез в чужую. Так что же изменилось? Джаспер хорошо знал ответ на этот вопрос. Открытие правды о своей семье: отец лгал ему всю свою жизнь, его лучший друг делал то же самое в течение многих лет. Кроме того, он извлек хороший урок из неудачного опыта первой любви. Джаспер понял простую вещь: никто на самом деле не был тем, кем казался. За любым на первый взгляд счастливым и благополучным фасадом могла скрываться огромная ложь. Если люди, которые утверждали, что заботятся о нем и любят его, могли лгать ему в лицо изо дня в день, то сколько еще обманов и лжи могли скрывать люди, которым до него не было дела?